обведу, а…'
– Ладно, сосед, – внешне спокойно сказал Егор, доставая сигареты и предлагая их цыгану (Юра отказался и достал свои – курил он 'Винстон'). – Раз такое дело, то я предлагаю заключить пари. Поспорить по-нашему. Или побиться об заклад.
– Это я всегда пожалуйста, – с готовностью откликнулся он. – О чем спорить будем?
– Э-э… – Егор сделал вид, что неожиданно засомневался. – А вдруг я выиграю, а ты потом скажешь, что никакого пари не было? – Глаза у Юры сверкнули быстрым темным блеском. Ты меня извини, конечно, но вы, цыгане, такой народ… ненадежный в этом смысле. Обманешь ведь, а?
– Ты говори, да не заговаривайся, – обиделся Юра. – Цыган обмануть может, этим и жив, но смотря в чем. В честном споре между двумя мужчинами цыган никогда не обманет.
– Так уж и не обманет? – прищурился Егор.
– Ну, может, конечно, найдется какой-нибудь… Но я обмануть не могу. Не так воспитан.
– Ну-ну. Верю. Но все равно свидетели нужны. Уж больно заклад у нас серьезный будет.
– Да ты хоть скажи, что за пари и что за заклад?! – не выдержав, воскликнул цыган Юра. – А то я, может, еще и спорить-то с тобой не буду!
– Ага. Уже испугался, – с видимым удовлетворением констатировал Егор и тут же добавил, заметив, как потемнело лицо цыгана: – Ладно, ладно… Шучу. Значит, пари такое. Если ты или любой из твоих знакомых заведет мою машину и доедет на ней… ну, хотя бы до поворота на трассу, то я тебе ее отдаю даром. Если же нет, ты платишь мне пять тысяч американских долларов. Время – с того момента, как ударим по рукам и до двадцати четырех часов сегодняшнего дня. То есть до полуночи. Разрешаю лезть под капот, копаться в моторе, менять свечи и даже аккумулятор. Со своей стороны, впрочем, гарантирую, что никаких поломок там нет. Все в полном порядке и отлично отрегулировано. Бензин в баке есть. Просто ты ее не заведешь… А вон, кстати, и свидетели идут подходящие.
Со стороны центра, шагая прямо посередь улицы, к ним приближались братья Волошины. Сашка и Лешка.
Братья были близнецами, но близнецами разнояйцевыми, то есть совершенно не похожими друг на дружку: худой, длинный и черноволосый Сашка и невысокий, полный, белобрысый Лешка. Оба давно занимались челночным бизнесом, в котором достигли определенных успехов (сами уже на рынке не стояли – нанимали продавцов), ни от кого не зависели и жили на соседней улице в большом собственном добротном доме с мамой и замужней сестрой. Оба были холостяки, и обоих Егор знал с самого детства. .
– Ну что, по рукам? – вкрадчиво осведомился Егор.
– А! Где наша не пропадала… Но гляди, сосед, чтобы потом на попятную не пошел.
– Обо мне не беспокойся, позаботься лучше о себе. Эй, Сашка! Лешка! Хлопцы, ходь сюды!
Братья неторопливо подошли, поздоровались и внимательно выслушали условия спора.
– Ты, Егор, как видно, совсем допился, – осуждающе заметил степенный Сашка. – Где ж это видано, чтобы новую машину не завести? Ну два часа уйдет… ну, три.
– Может, ты тоже хочешь поспорить? – небрежно спросил Егор.
– Нет уж, хватит с тебя и Юры, а то совсем без штанов останешься.
– Так я не понял, вы согласны быть свидетелями или нет?
– Отчего ж нет, согласны. Ты как, братишка?
– Согласны, согласны, –улыбнулся белобрысый Лешка. – Ну гляди, Егор, выиграешь – с тебя ящик пива.
– Два, – серьезно заметил Егор. – Два ящика. И рыба в придачу.
– А с меня, если моя возьмет, два ящика шампанского, – не захотел отстать цыган.
– Тогда по рукам, – сказал Егор и протянул свою. Сашка торжественно перебил рукопожатие спорщиков и выразил желание понаблюдать за процессом. Егор охотно согласился, заметив, что участие свидетелей не только желательно, но просто даже необходимо, после чего все отправились во двор к Егору.
К девяти часам вечера вокруг Анюты собралась целая толпа. Здесь были и Юрины соплеменники, и оба брата, Сашка и Лешка, и целых три умельца-механика, которых Юра откопал в городе буквально за пару часов и, посулив чуть ли не золотые горы, привел к Егоровой машине.
Анюта не заводилась.
Дважды меняли свечи и аккумулятор. Разбирали и снова собирали карбюратор и бензонасос. Колдовали с системой зажигания. Плевали через левое плечо и стучали ногами по колесам. Бесполезно. Стартер выл, аккумуляторы честно выбрасывали накопленную энергию, свечи исправно давали убойной силы искру, а двигатель… двигатель молчал.
Трое известных умельцев-механиков трижды чуть ли не облизали Егоров автомобиль от переднего бампера до заднего и от крыши до колес в поисках хитрого противоугонного устройства, после чего поклялись своей честью, что таковое и вообще любое противоугонное устройство на данном виде транспорта отсутствует, а машина, видать, заколдована, потому что иного объяснения они, механики, дать не могут. Механики съели в доме весь хлеб и колбасу, опростали пять чайников чая и к половине десятого вечера впали в полную безнадегу. Не сдавался один Юра.
– Заколдована, говоришь? – с сомнением проговорил он, поглядев в сотый, наверное, за этот длинный день раз на часы. – Ну ладно. Нет такого колдовства, которое бы цыгане не расколдовали.
Он что-то шепнул своему сыну-подростку, который с обеда крутился тут же, рядом, и тот опрометью кинулся со двора.
Володька Четвертаков, Коля Тищенко по кличке Король и старая как мир цыганка вместе с Юриным сыном вошли в открытые ворота одновременно, когда часы показывали девять часов пятьдесят две минуты. До назначенного срока оставалось два часа и восемь минут.
– Что за шум, а драки нет? – весело удивился Король.
– О, ребята! – обрадовался Егор. – Извините, должен был сам к вам сегодня заскочить, но тут такое дело…
Он отвел обоих всторонку и быстро рассказал, что произошло.
– Пять тысяч баксов… – протянул Король. – Неплохо, неплохо. А если заведет?
– Думаю, что не заведет, – заметил друг Володька, глядя, как Юра что-то горячо втолковывает старой цыганке на своем непонятном цыганском языке. – Если уж эти трое за день не сумели, то считай, Егорка, что пять тысяч у тебя в кармане.
– А ты бы смог? – заинтересовался Король.
– Нет, пожалуй. Я этих механиков знаю. Специалисты высочайшего класса.
– Что, лучше тебя?
– Э, погоди, Король, – вмешался Егор. – Ты лучше расскажи, что там с твоими бойцами и людьми Бори Богатяновского. И как менты. Пронюхали?
– Тем, кому положено нюхать, давно и хорошо заплачено, – усмехнулся Тищенко. – А люди, слава те, господи, все живы, хоть некоторые и не совсем здоровы. Кто пулю в плечо схлопотал, кто в руку, кто в ногу. Хуже всего самому Боре Богатяновскому. Жить, правда, будет, но вот все остальное – вряд ли. Но это все ерунда. Тут другое интересно…
– Что именно?
– Потом расскажу, когда спектакль закончится и зрители разойдутся. Глянь, чего это цыганка делает?
Тем временем вокруг Анюты разворачивалось самое что ни на есть колдовское цыганское действо.
Были разложены два костерка – спереди и сзади машины; и теперь древняя, похожая на высохшую яблоню-дичок цыганка ходила противосолонь вокруг Егоровых 'Жигулей', накладывала морщинистые руки- сучья то на капот, то на крышу, то на багажник, шептала и выкрикивала каркающим голосом непонятные слова-заклинания, сыпала в огонь то ли какой-то порошок, то ли высушенную истолченную траву, то ли еще что, только ей, старой колдунье, ведомое.
Присутствующие на всякий пожарный случай отошли подальше и с интересом, в который примешивалась известная доля опаски, наблюдали за действиями цыганки.
