— Да вспомнилось тут про теорию… Был у меня приятель, по фамилии Подслепкин. Посуду мыл у нас в ресторане. Думающий такой, грамотный мужик, теоретически подкованный. Бывало, все объясняет, как на бирже из ста рублей сделать миллион. Прям проникнешься, как все просто и логично. Думаешь: а не бросить ли этот кабак к чертовой бабушке? Чего я тут фигней маюсь? А этот Подслепкин душу разбередит, стрельнет у тебя денег на пиво и домой смотается раньше времени.
— Ну и что? Вывод какой? — нетерпеливо сказал Багров, зачем-то поглядывая на окно и словно прислушиваясь к чему-то.
— Плевать на вывод. Только он смотается, посетители начинают орать, что тарелки жирные и в вилках всякая дрянь застряла… — продолжал Хаврон.
Матвей Багров поморщился и, поняв, что другим способом фонтан красноречия не заткнуть, сделал рукой несколько быстрых движений, будто зашивал что-то иглой. Эдя замычал. Губы у него срослись в трех местах. В ужасе он метнулся к зеркалу.
— Некромагия, ужасная хозяйка! Методика сращивания плоти! Еще эту технику называют: «дорогая, помолчи немного»! — шепнул Ирке Антигон.
— Простите, что прервал вашего пажа… Обряд наполнения магией занимает не менее часа. У нас этого часа нет. Скоро здесь будут боевые маги. Глиняный Пес рядом. Надо уходить! — сказал фее Багров.
— Тут защитные руны! Здесь безопасно, — упрямо возразила Трехдюймочка.
— Это ложное представление. Ткань миров постепенно растягивается. Это может означать все что угодно. Темпоральное смещение, расширение параллельного мира или даже то, что в комнате собралось слишком много магов.
Однако более вероятно, что Пес уже близко. В запасе у нас минут двадцать, не больше.
Ирка вопросительно оглянулась на Антигона. Тот двусмысленно шмыгнул носом, показывая, что лично он ничего подозрительного не обнаруживает. Однако в интуиции Багрова тоже сомневаться не приходилось. Трехдюймовочка вздохнула и стала быстро собираться.
Эдя страшно замычал, этим древним коровьим способом требуя внимания к собственной персоне. Он мычал так громко и протестующе, что остальным невозможно было разговаривать.
— До чего упорный! И что с ним сделаем: отнимем дыхание или вернем речь? Кто голосует за то, чтобы отнять дыхание? — спросил Матвей.
Трехдюймовочка мстительно подняла палец.
— Я! — пропищала она. — Он спутался с моей сестрой. Согласился стать ее великанчиком, дуся противная!
Антигон посмотрел на фею и тоже поднял руку.
— Два голоса, чтобы отнять дыхание. А кто за то, чтобы вернуть речь? — спросил Матвей. Сам он, как распорядитель, от участия в голосовании уклонился.
Ирка, которой было жалко Эдю, проголосовала за него.
— Два против одного. Вот уж не ожидал! — с сожалением сказал Багров, начиная поднимать правую руку испытанным движением некромагов. Примерно с таким же изяществом поднимал свою тросточку его коллега с фамилией, в которой одна часть колотила другую.
— М-м-м-м-м-м-м-м-м! Ме мамо мемя уми-мамь! — страдальчески замычал Хаврон.
Ирка сердито сгребла Антигона за шиворот.
— Антигон! А ну, мелочь кровожадная! За что ты голосовал? — рассердилась она.
Потомок русалки снова поднял руку, на этот раз левую, но и правой не опустил.
— Сдаюся я! — сказал он.
— Как это? Ты что, кикимор, и за и против? Так не бывает, — рассердилась фея.
— Я голосую «за», потому что хочу против. И вообще тут ужасно кошмарный и кошмарно ужасный случай! Я запутался! — заявил Антигон и опустил обе руки.
Матвей Багров задумался.
— Два против двух. Если совсем лишить кикимора голоса — один против одного. Значит, решать мне! — сказал он и великодушно вернул Эде речь.
— Только пользуйтесь ею очень дозированно, чтобы я не передумал, — предупредил он.
Обнаружив, что губы его расклеились, Эдя собрался было что-то вякнуть, но благоразумно сдержался. Лучше быть говорящим молчуном, чем немым болтуном.
— Пес уже рядом? — спросила Ирка.
— Да.
— А не получится так, что, оказавшись здесь, он услышит твой запах и догадается, чей он?
Багров кивнул.
— Не исключено. Прежде чем покинуть квартиру, я постараюсь замести следы.
Первым на лестницу прошмыгнул Антигон, за ним Ирка и, наконец, Багров. Уходя, он отыскал на кухне куриную кость, и начертил на полу несколько тайных знаков.
— Через пять-десять минут все следы нашего пребывания здесь исчезнут. Главное, чтобы они не нагрянули раньше, — сказал он Ирке.
Последним квартиру покинул Эдя. Задержавшись на пороге, он быстро вернулся в комнату и уронил на ковер белый прямоугольник визитной карточки.
'Андрей Моржуев, телеведущий «Пророка», — сообщала одна ее сторона.
«Обязуюсь выдать 3000$ Э. Хаврону, если он притащит мне за крылышко фею. А Моржуев», — уточняла другая.
— Он хочет сенсации! Прекрасно! Будет ему сенсация, когда боевые маги заявятся к нему в студию, — мстительно заявил Хаврон.
Они отошли от дома совсем недалеко и стояли в простеньком круге непроницаемости, который под руководством Багрова очертила Ирка. Чары, правда, накладывал он. Сама валькирия еще не была к этому готова. Круг находился посреди довольно оживленной дороги, шедшей вдоль дома, где часто ходили люди и случались машины. Однако все они странным образом обходили и объезжали это мертвое пространство. Прохожие резко сворачивали в сторону или начинали нервно отряхивать со штанин несуществующую грязь, а машины заезжали колесами на бордюр. Сложно сказать, что мерещилось водителям. Возможно, глубокая выбоина или куча строительного мусора. Не исключено также, что у каждого мираж был свой.
— А если бы ехал самосвал? — с интересом спросила Ирка, наблюдая, как маленькая японская машинка мучительно пытается вползти на высокий бордюрный камень.
— Ну уж не знаю. Возможно, водитель бы решил, что у него заглох мотор. И мотор бы в самом деле заглох. Не наши представления определяют бытие, а бытие определяется нашими представлениями о нем, — нравоучительно заявила Трехдюймовочка.
Она сидела на плече у Хаврона и болтала ногами, совсем выбросив из головы, что недавно по ее милости он едва не лишился жизни.
— Это как? — растерялась Ирка, не сразу включившаяся, кто что определяет.
— Известный магический парадокс Фермопила Одноглазого. Я вижу стул не потому, что он существует, а стул существует потому, что я его вижу, — лениво пояснила фея.
— Во-во… Я тоже так думаю! Не мы видим глюки, но глюки видят нас! — многозначительно изрек Хаврон.
Внезапно Багров вскинул голову. Ирка ощутила, что там, на шестнадцатом этаже окраинного московского дома, произошло нечто. Прищурившись, она вгляделась в окна истинным зрением. Казалось, в стеклах полыхает закатное солнце. Там, в квартире, появился длинный горизонтальный надрез, из которого в данную секунду вслед за Глиняным Псом прорываются боевые склепы.
Вообразив, в какой бестолковой тесноте и суете все это носится сейчас по его квартире, Эдя содрогнулся.
— Они же все разнесут! Где я буду жить? — спросил он испуганно.
Багров, скрестив на груди руки, смотрел на залитые красным сиянием окна. Он только что убедился, что руны успели уничтожить все следы и немедленной погони не будет.
— Да, так и есть. Разнесут. Но я бы особенно не беспокоился.
— С какой это радости? Посмотрю я, как ты запрыгаешь, когда будут громить твою квартиру! —
