— Ну! — сказал охранник.
Даф торопливо принялась придумывать вопрос.
— Э-э… Вам не обидно, когда кого-то зовут точно так же, как вас? — проникновенно спросила Дафна.
— Че-е-его?
Даф стала пояснять.
— Ну, скажем, вас зовут Максим. И вот вы идете, а за вашей спиной кто-то орет: «Макс, Макс!» Вы оборачиваетесь, думаете, мол, кому это я нужен, и вдруг понимаете, что зовут-то вовсе и не вас, а какого-то малыша, который пока что с горшком в одном комплекте продается. Что вы испытываете в этот момент? Нет ли у вас ощущения некоторой сущностной вторичности, если вы понимаете, о чем я.
Охранник засопел, потерявшись в потоке слов.
— Я не Максим! Я Миша. Топай отсюда, девочка! — сказал он.
Даф обрадовалась. Все-таки как-никак связная речь. Контакт налажен.
Охранник тем временем смотрел на Даф взглядом, в котором определенно прослеживалась нить какой-то мысли.
— Слышь, ты, я не понял: чего ты мутишь? Че те на? — спросил он.
— Мне надо на территорию. Всего лишь.
— Не пущу! Топай отсюда! По-хорошему сказано!
Дафна вздохнула. Она уже начинала терять терпение, и это ее удручало.
— Послушайте, уважаемый! Вы подтверждаете, что я исчерпала запас вежливости и уговоров? — спросила она.
Охранник заинтересовался. Даже склонил голову набок. Ему явно было интересно, что последует дальше.
— Ага, подтверждаю, — сказал охранник.
— И подтверждаете, что нормальных слов вы не понимаете?
— Подтверждаю! — охранник лениво шагнул к Даф.
Дафна отскочила и торопливо потерла перстень джинна. Охранник наблюдал за ее движениями с любопытством.
— Красивое колечко! Какая проба? Пятьсот восемьдесят пятая? — спросил он.
Ласковый влажный туман обвил его, начиная с ног, как удав обвивает свою жертву. Охранник испуганно скосил глаза и увидел красивую женщину с миндалевидными глазами, сквозь которую бесцеремонно просвечивал бетонный забор.
— Мама! — тихо выдохнул охранник. Щепетильная Гюльнара обиделась.
— Какая я тебе мама, муж козы? Ты бы еще бабушкой меня назвал! — сказала она, ленивым прикосновением извилистого ногтя замораживая охраннику рот. — В чем дело, блондинка? Сложности? — спросила Гюльнара у Даф.
— Меня не пускают, — пожаловалась та. Гюльнара зацокала языком, вскинув к небу руки.
— Какой кошмар! Блондинку и не пускают!..
Как ты посмел не пустить блондинку, неверный? Не пускать можно брюнеток! Ох уж эти опасненькие шустренькие брюнеточки! Все разнюхают. Блондинок же пускают всегда. Они все равно ничего не запомнят.
— Гюльнара! — сказала Даф с укором.
— Что Гюльнара? Согласна, бывают шпионящие блондинки из перекрашенных брюнеток. Этих опять же ты можешь не пускать и будешь кругом прав, — рассуждала джинша, нежно скользя ногтем по перекошенному рту охранника. — Ну-с, так какое наказание мы изберем для неверного? Сразу казним или помучаем? Ну там кожу сдерем, чтобы было немного бо-бо. Мне больше нравится вариант два.
— М-м-м! — замычал охранник, делая безуспешную попытку вырваться. Ему в равной степени не нравились оба варианта.
— Не надо! Не смей! Просто убери его куда-нибудь, и все! — приказала Дафна.
На всякий случай, чтобы Гюльнара не упрямилась, она потерла перстень. Джинша хмыкнула и щелкнула пальцами. Охранник исчез.
— Где он? Он жив? — забеспокоилась Дафна. Выражение лица Гюльнары ей совсем не нравилось.
— Вполне. Из Таджикистана он как-нибудь доедет. Теплый климат, гостеприимный народ, чудесные, разве что немного упрямые ослики, — ехидным голосом сказала Гюльнара.
— Но я не просила отсылать его в Таджикистан!
— Но ты этого и не запрещала! Практикум по общению с джиннами. Если хочешь, чтобы джинн все сделал правильно, всегда точно называй место. В сущности, я могла забросить его и в океан, и в жерло вулкана. И в том, и в другом случае это отвечало бы условию: «куда-нибудь», — нравоучительно сказала Гюльнара.
Неожиданно ангар, чья блестящая крыша была видна от ворот, окутался потрескивающим фиолетовым сиянием. Дафна и джинша заметили это почти одновременно. Дафна метнулась к ангару, однако Гюльнара успела перехватить ее.
— Ты что, ослепла? Не суйся! Там кто-то кого-то убивает…
— Знаю! Отпусти!
Гюльнара облизала губы. Язык у нее был оранжевый.
— Ты уверена, что тебе туда надо, блондинка? Чем ты будешь сражаться: визгом? Или предпочитаешь царапаться и кусаться?
Дафна не слушала. Рвалась. Она уже понимала, что там внутри — Меф и Эссиорх. И оба, возможно, на волоске от смерти.
— Отпусти! Я должна быть там!!! Я приказываю! Я твоя хозяйка!
Джинша неохотно уступила. Должно быть, ей пришло в голову, что ее хозяйкой Дафна будет лишь до тех пор, пока она, Даф, жива.
— Ну визгом так визгом! В крайнем случае можешь прицельно плеваться ядом. Правда, у блондинок он слабенький, если они, опять же, не перекрашенные брюнетки.
Подбежав к фиолетовой завесе, Даф остановилась. Ей пришло в голову, что теперь, когда она лишена дара, темная магия распылит ее в момент, когда она попытается пробежать сквозь нее. Гюльнара, знавшая это не хуже Даф, усмехнулась. Она скользнула за трепещущий занавес и остановилась. Джинша стояла точно под водопадом фиолетового сияния. Струи магии облегали ее, однако внутрь джинши не проникали.
— Тебе придется пройти сквозь меня, блондинка! Только сделай это побыстрее… Уважающие себя джинны терпеть не могут, когда сквозь них шастают, — сказала Гюльнара.
Не заставляя себя уговаривать, Даф решительно скользнула сквозь джиншу. Внутри Гюльнара была безумно холодная. Дафне показалось, будто она нырнула в прорубь. У нее даже дыхание перехватило. Ничего себе пылкая восточная натура! Да у Дафны зрачки едва не замерзли!
— Но-но, блондинка, а вот грубить не надо! Поверь, если бы я захотела, то стала бы такой горячей, что ты сварилась бы заживо! — возмутилась подзеркаливающая Гюльнара.
Дафна ворвалась в ангар, пробежала несколько шагов и остановилась, озираясь. Она не знала, ни с кем будет сражаться, ни как. Однако сражаться ей не пришлось. Почти сразу Даф стало ясно, что они опоздали. Битва уже завершилась.
Бывают вещи, которые невозможно объяснить с точки зрения логики. Логика безнадежно курит на балконе, роняя вниз красные кометы окурков и поплевывая на крыши припаркованных машин. Хотя, если посмотреть на дело с другой стороны, единственной случайностью в мире было возникновение самого слова «случайность». Произошло это, видимо, в момент, когда первый питекантроп шарахнул дубинкой по черепу первому неандертальцу и после, зажатый им в расщелине скалы, пытался ввести его в заблуждение фразой: «Ты чего, брат? Я ж случайно».
Одной из таких логически необъяснимых вещей было то, что Мефодий Буслаев был перенесен
