— Значит, ты не смогла убить их, — сказал Меф. По правде говоря, его это не удивило.
— Нет. Но все же им потребуется время, чтобы залечить раны. Я их немного поцарапала… — осторожно сказала Ирка.
Антигон захихикал.
— Немного поцарапала! Ну мерзкая хозяйка и сказанет! Да через эти царапинки можно проложить рельсы и пускать детскую железную дорогу! — заявил он.
— Или всунуть лампочки и включать елочную гирлянду! — предложил Багров.
Ирка поморщилась. Оба были чудовищно остроумны. «С таким остроумием и анекдоты не нужны. Сам себе пальчик показал и смейся! Полное самообслуживание!» — подумала Ирка.
Неожиданно она услышала голос, без особого восторга процедивший:
— Валькирия! Хм… Радует, что хотя бы не блондинка!
Ирка оглянулась. За ее спиной над полом парила джинша. С ней рядом стояла Дафна. Обе появились в ангаре только что.
— У тебя пунктик на блондинках! Тебя конкретно клинит! — с досадой сказала Дафна.
— Это потому, что я радикальная брюнетка! Но ты не зацикливайся на этом, блонди! Не напрягай память! Блондинкам это противопоказано. Если слишком часто напрягать память, волосы могут потемнеть, — предупредила Гюльнара.
Опираясь о плечо Эссиорха, Кареглазое обвел взглядом ангар. Дафна, Меф, Эссиорх, Ирка, Багров, Антигон да еще и парящая над полом джинша, сквозь которую отличны видны были осколки мраморных фигур. На последнюю Кареглазое смотрел с заметным умилением. Даже попросил разрешения поцеловать ей руку, но, не преуспев, умилился еще больше.
— О, сколько гостей! Столько ко мне не являлось, даже когда первая жена уложила меня в психушку! Она позвонила и сказала, что я гоняю зеленых чертей, — сообщил он.
— А вы не гоняли? — усомнилась Гюльнара, скользнув проницательным взглядом по всклокоченной бороде и красному, похожему на детскую пятку, подбородку скульптора.
Кареглазое справедливо вознегодовал.
— Обижаете: какие еще зеленые чертики? Это был всего лишь табун крошечных крылатых пегасов.
— Ка-а-к?
— Они пронеслись мимо с диким ржанием, один из них ударился о мой лоб и, прежде чем я опомнился, утонул в тарелке с супом. С тех пор я бездарен. Ну прямо-таки абсолютно. Убийство пегасов — пусть и невольное — не остается безнаказанным. И суп я есть тоже не могу, кстати сказать.
Скульптор пригорюнился. Меф и Дафна обменялись понимающими взглядами. Ясно было, что Кареглазое человек свойский и удивить его непросто.
— Это бывает, — утешил его Багров. — У моего волхва во дворе росла яблоня с некими магическими свойствами, о которых мне здесь и сейчас не хочется упоминать. Музы, Полигимния и Терпсихора, одна на лютне, другая на черепаховой
лире, повадились летать и воровать яблоки. Мой волхв высовывался в окно и палил в них из кавалерийских пистолетов.
— Зачем? Хотел убить? — заинтересовалась Дафна.
— Приличную музу из пистолета не убьешь. Из пистолета ее можно только смертельно обидеть. Да и потом, когда мой волхв действительно хотел кого-то убить, он делал это взглядом.
Кивая, Кареглазое подбежал к Багрову.
— Я понимаю вас, юноша! Я тоже убил свою музу, причем очень жестоко, как садист. Завалил ее большим количеством могильных памятников. Чего стоила одна только статуя рыдающей вдовы! Ангельское личико, ноги гетеры-искусительницы, шея Афродиты и железная сварная арматура внутри.
Ирка, долго смотревшая на Даф, решила перейти к самой неприятной для себя части задания. Она приблизилась и, глядя в сторону, сухо сказала:
— Какое-то время нам придется держаться вместе. Я должна тебя охранять. Оживленцы из Тартара нападут снова. Теперь они подготовятся лучше.
— Хорошо. Вместе так вместе, — кивнула Дафна. Она старалась быть приветливой, хотя и ощущала, что по какой-то причине не слишком нравится валькирии.
— Не подумай чего плохого, светлая! У мерзкой хозяйки работа такая: спасать всякую шваль! — пояснил Антигон и тотчас пискнул: Ирка больно ущипнула его за ухо. Правда, кикимор скорее обрадовался, чем огорчился:
— Ну наконец-то! Хоть какие-то минимальные пытки! А то не жизнь, а сплошной зефир в шоколаде!
— Блондинка, скажи шантретке: «Все, что ты мне должна, шантретка, я тебе прощаю!» — посоветовала Гюльнара. Да, что ни говори, а ее конкретно заклинило.
Однако Дафна не склонна была повторять за джиншами заезженную чушь. Ситуация разрулилась сама собой. Снаружи что-то загрохотало. Зацепив створку ангара, в мастерскую въехал видавший виды «УАЗ» с открытым верхом. За рулем «УАЗа» сидел страстный хан Мамай. Рядом с ним на сиденье — Улита, в черном вечернем платье от Сальвадора Бузько и в жемчугах, на которые можно было купить целый парк таких «УАЗов». На коленях у Улиты лежал новенький, в заводской смазке автомат Калашникова. Видно, ведьма сообразила, что бегать за тартарианцами с рапирой не фонтан, и подготовилась чуть лучше.
— Где эти тартарианцы? А ну подать сюда Ляпкина-Тяпкина!.. Арея не было в резиденции, а мы с Мамаем сразу примчались! — задорно крикнула Улита.
— Гадиков больше нет. Ты похожа на атаманшу, которая только что ограбила пассажирский поезд, — сказал Меф.
— Ты не подозреваешь, как близок к истине, Буслаев, — таинственно откликнулась Улита и, открыв дверь «УАЗа», спрыгнула на пол на осколки памятников.
— Тут грязно, императрица! Рискуете запачкать ножки! — влез Кареглазое.
Улита взглянула на него не без любопытства. Она потребляла лесть в любых формах. Грубую, умную, с хлебом, без хлеба. В этом плане ведьма была всеядна.
— Не переживайте, мужчина! Меня грязь не смущает! У меня было здоровое, близкое к природе детство. Моя мама плевала на ложечку, после чего ложечка считалась условно вымытой, — заявила она.
Беседуя с Кареглазовым, ведьма небрежно болтала автоматом. Когда дуло уставилось Эсси-орху в живот, он осторожно отвел его пальцем в сторону.
— Не целься в меня, если тебе не сложно! Такие дырки плохо поддаются штопке. Ниточки, видишь ли, сложно подобрать! — попросил он.
— Да ну, ерунда… Я же ни на что не жму! — отмахнулась Улита.
— Все равно, лучше бы ты выбрала какое-нибудь другое оружие.
— Какое какое-нибудь?
— Ну, скажем, нунчаки. Нунчаки — хорошее оружие.
— Возможно. Но их надо крутить, а я не Карлсон. Ненавижу все, похожее на пропеллер, — заявила Улита.
Она, похоже, загорелась идеей понравиться Кареглазову и немного поиграть с Эссиорхом в ревнючку. Хорошая такая народная игра с заранее не оговоренными правилами. Гимнастика для нервов, массаж для души. Чтобы автомат ей не мешал, Улита перекинула его через плечо. Теперь дуло уставилось не в живот, а в грудь Эссиорху. Тот снова занервничал. Даже обычную пулю перехватить в воздухе непросто, а уж очередь заговоренных вообще нереально. Разумеется, бессмертную сущность не убьешь и заговоренной пулей, но вот бедное тело очень даже…
— Он хотя бы на предохранителе? — спросил Эссиорх, обращаясь к спине своей любимой.
Улита дернула плечом. Вследствие этого движения дуло автомата переместилось с груди хранителя на его лоб.
— Какой же ты зануда, Эсичка! Конечно, да. А что такое предохранитель?
— Вот этого вопроса я и опасался… — заявил Эссиорх, решительно отбирая у ведьмы автомат.
Улита не протестовала.
