Ветер, которому не мешало лобовое стекло, сердито бросил Мефодию в лицо горсть уличной пыли. Мефодий закашлялся. Хан резко затормозил и, выскочив из машины, заскрежетал зубами. Его горячая натура, еще больше раскалившаяся в недрах Тартара, не желала мириться с поражением. Ведьма сочувственно захлопала ресницами, и сразу же, точно по заказу, тот же лохматый пес выскочил на дорогу — только уже с противоположной стороны.
— Улита! Я знаю: это твои фокусы! Почему мрак накажет Арея, если я умру, сохранив эйдос? — сердито повторил Мефодий.
Ведьма откинулась на спинку сиденья. Собака исчезла, оставив озадаченного Мамая с носом.
— Почему то, почему сё! И зануда же ты! — передразнила Улита. — А самому подумать — склероз сломается? Кому принадлежит эйдос человека, тому принадлежат и его силы. Так? Если эйдос отдан мраку, то и силы человека, сколь бы великими они ни были, лишь крутят мельницу мрака... Ну а мы, стало быть, крайние! Эй, а там что? Клянусь дархом, это уже не мои фокусы! Мамай, нет, ты видел?
Мамай раздраженно ударил по гудку. Невзрачный синий микроавтобус, до того смирно тащившийся следом, резко пошел на обгон и, круто приняв вправо, внезапно затормозил, прижав автомобиль хана к бетонному забору.
Из микроавтобуса выскочили четверо крепких мужчин с бейсбольными битами и устремились к ним. Мефодий почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.
— Улита, смотри! — крикнул он.
Ведьма взглянула и осталась недовольна.
— Да, ты прав! Четыре парня — и ни одного симпатичного! Куда катится человечество? С таким подорванным генофондом оно далеко не укатится! — сказала она.
— Ты что, не видишь, что у них в руках?
— А-а, ты о битах... На монтировки и биты у меня всегда была аллергия. Видишь ли, от ударов тяжелыми предметами магия, конечно, спасает, но далеко не всегда.
— Хозяйка, мне разобраться? — предложил Мамай, тяжело поворачиваясь.
Однако Улита велела ему остаться на месте и заблокировать двери.
— Странная история! Надо разобраться... Сиди спокойно, Мамай!.. Если это банальные претензии разыгравшихся самцов-лопухоидов, кто кого подрезал и кто с какого ряда перестроился, это еще полбеды. А если нет и тут что-то более серьезное?.. Привет, мальчики! Как дела? Вы что, из сборной дурдома? — помахав рукой, приветствовала нападавших Улита.
Мужчины, подбежавшие к «Роллс-Ройсу», разделились. Двое остались с этой стороны автомобиля, а двое забежали с противоположной. Мефодий заметил, что они нет-нет да поглядывают на свой микроавтобус, за тонированными стеклами которого, похоже, остался кто-то руководивший их действиями.
— В чем дело, ребята? — повторила Улита.
— Не балаболь! Из машины, живо! — коротко велел один из нападавших, которого Мефодий мысленно охарактеризовал как разновидность червя.
Улита капризно надула губы.
— Ну уж нет! Я девушка робкая! За мной ухаживать надо, уговаривать, а так я не играю! Не пойду я к вам, глупые вы, злые бяки! — отказалась она.
Разновидность вновь нервно взглянула на микроавтобус.
— Че-то я не пойму. Тебе нужны неприятности? — спросил он мрачно.
Улита закивала, расплываясь в улыбке.
— А что, есть лишние? Если на халяву, тогда почему нет? Халява на то и халява: бери больше, прячь дальше.
Разновидность ударила ручкой биты в заблокированную дверцу.
— Вылезай, туша, разговор есть! Все вылезайте — хуже будет! Ну!!! Последний раз говорю!..
Улита насупилась. Мефодию, знавшему, как обычно она реагирует на слово «толстуха», стало не по себе, когда он представил, что она может сотворить с тем, кто назвал ее даже не «толстухой» — «тушей».
— О, я вижу ребята — романтики! Знают, как сказать комплимент и сделать жизнь женщины приятной! А я, дура, еще жаловалась на скуку! — голосом ласковым, но не сулившим ничего хорошего для тех, кто разбирался в интонациях, сказала ведьма.
Терпение нападавших окончательно истощилось. Высокий белобрысый прыщавый парень, подскочив к «Роллсу» со стороны Мефодия, несколько раз ударил дверцу ногой.
— Что же ты ножкой колотишь, болезный? Машина большая, заморская!.. Разве ножкой получится? Ты битой попробуй! Бита — это такая палочка! — поощрила его Улита.
— Ну спасибо! Ты соображаешь, что советуешь? — зашипел на нее Мефодий.
Ведьма виновато вздохнула.
— Прости, Мефа! Я не могла смотреть без жалости, как он себе ногу отбивает. Машина-то у нас железненькая, бесчувственная, а ножка у него своя, живая.
Третий из нападавших заскочил на капот и попытался пробиться в салон, но Улита ловко ткнула его рапирой в бедро, заставив отступить. Убедившись в невозможности разблокировать дверцы, мужики из микроавтобуса последовали совету ведьмы и стали колотить битами по дверям и уцелевшим стеклам. Стекла покрывались сеткой трещин и проминались внутрь.
Мамай удовлетворенно хмыкал. Этот любитель вандализма по отношению к транспортным средствам не мог не получать удовольствия. Улита, откинувшись на спинку сиденья, наслаждалась, издевательскими репликами поощряя ребят молотить сильнее.
— Эх, дубинушка, ухнем! Эх, родимая, сама пойдет!.. Давай, братки! Круши «Роллс-Ройс», чтобы «Логоваз» боялся!.. Уряяяя!
Неожиданно ведьма перестала генерировать слоганы и замолчала.
— Что, рекламная пауза? — спросил Мефодий.
Улита замотала головой.
— Не-а, хуже. Прав Арей: день, когда первая обезьянка нашла первую палку, стал печальнейшим днем в истории человечества.
Почти сразу Мефодий понял, что она имела в виду. Один из нападавших, сбегав к микроавтобусу, схватил короткий лом и, всунув его в зазор, стал отжимать дверь. Почти сразу стало ясно, что против русского лома не выстоять никакой заграничной машине.
— Этот парень, похоже, не читал классиков. Кто к нам с ломом придет, тот от монтировки погибнет! — сказала Улита.
Голос ее, однако, звучал озабоченно. Магия магией, ее преимуществ никто не оспаривает, но с битами и ломом шутки плохи. Особенно для Мефодия, который не научился еще правильно использовать свои силы.
К тому же Улита явственно ощущала тревогу. Что— то шло не так. К инфантильно-сиреневым лопухоидным аурам примешивалось нечто стороннее, неопределимое пока, но стойко-опасное. Что-то такое, чему не было пока названия, но что отмечала безошибочная интуиция ведьмы.
Улита спешно просчитывала варианты. Мамай при всех своих плюсах всего лишь комиссионер. По старой памяти рубится он неплохо, но силы в пластилиновых руках нет и быть не может. Мефодий же не справится даже с обыденной телепортацией. Насколько можно положиться на него в серьезной рубке, неясно. У начинающих стражей, не овладевших пока
— Меф, надеюсь, ты не забыл меч? — задумчиво поинтересовалась Улита, чуть сгибая верную рапиру, чтобы лучше ее прочувствовать, и оценивая, сколько секунд осталось до момента, когда им сорвут дверь.
Мефодий молча показал ей футляр.
— А настроение как? Боевое?
— Более или менее.
— Так более или менее?
