очередного новолуния... Работать, равно как и умирать, надо экспромтом, не подыскивая для этого красивых дней, — продолжал Арей.
— НО! А Мефодий?.. Или как там зовут этого типчика? Он-то чего-нибудь может? — с подозрением спросил Чимоданов.
— Подчеркиваешь? — передразнил Мефодий.
— Подчеркиваю! — сухо подтвердил Чимоданов.
Сунув руки в карманы, он разглядывал Буслаева с деятельным интересом, точно тот был одним из изготовленных им гомункулов.
— Он тоже кое на что способен, ты уж поверь, хотя он и порядочный лентяй... К примеру, у него есть меч, Которым можно зарубить любого из бессмертных... — медленно произнес Арей.
Слово «меч» он произнес с особым выражением, пытливо глянув на всех троих, даже четверых, включая Мефодия. Ната пожала плечами, Чимоданов нахмурился, а Евгеша Мошкин несколько раз моргнул, точно желал спросить: «Меч? А я не боюсь меча, нет?»
Мефодий уставился на свою ладонь, точно вновь боялся увидеть на ней светящуюся кровь. Слепой червь сомнения опять стал точить его грудь.
— Дальнейший инструктаж проведет Улита. Комнаты для вас уже приготовлены. Ничего особенного, но любой настоящий антиквар позволил бы отрубить себе любую руку на выбор, лишь бы один раз побывать там... О родителях не беспокойтесь. Им ваше отсутствие покажется естественным. Даже более того: они будут польщены. Глумович целый вечер капал медом в телефонную трубку. Он это умеет, особенно, если показать ему один маленький пергамент, — сказал Арей.
— Подчеркиваю: с моей мамой этот номер не пройдет. Она из этого... как его там... Слоновича душу вынет! — заявил Чимоданов.
Мечник мрака невесело усмехнулся, как если бы услышал уникальную глупость.
— К сожалению, вынуть из Глумовича душу невозможно по причине чисто технического характера... Улита, покажи новым ученикам их комнаты. Даф, на сегодня ты свободна! Отправляйся к Зозо... Мефодий, ты мне нужен! Останься!
Подождав, пока кабинет опустеет, Арей продолжал:
— Сегодня ночью я жду тебя в приемной. Точного времени не назначаю, но в два будет еще рано, а в три поздно. Приходи один... А пока я советовал бы тебе немного поспать.
— Зачем? — спросил Мефодий.
— Любопытство не порок. Любопытство — болезнь... Иди и ложись! Желаю тебе приятных сновидений, — сухо заметил Арей.
Отвернувшись, он материализовал клинок и стал править зазубрины. Последнее время он делал это чаще обычного. Это тревожило Мефодия, который знал, что мечник мрака ничего не делает просто так.
Буслаев кашлянул.
— Ну что еще? — пробурчал Арей, поворачиваясь к нему.
— Мне не на чем спать. Моя кровать... э-э... сломалась сразу в нескольких местах.
— Ах, какая непрочная пошла мебель!.. Разве твоя мамочка не говорила тебе, чтобы ты не баловался на ночь глядя с лобзиком? — удивился Арей.
— Это был не лобзик. Я разрубил кровать мечом, — сказал Мефодий.
И это всё, что ты разрубил? Больше ты ни в чем не хочешь признаться? — спросил Арей.
В глазах его был холод. Похоже, он знал. Меф покачал головой.
— Что ж, о кровати позаботится Улита. В этом мире осталось немало кроватей с дурной репутацией. Именно в кроватях люди почему-то особенно охотно умирают или совершают мерзости... Ступай! — велел Арей после длительного молчания.
Поняв, что аудиенция окончена, Мефодий вышел из кабинета. На душе у него было минорно. Ему чудилось, что он вляпался во мрак, точно в туманное неизвестное в кустах у оживленной дороги.
В приемной было весело. За ту пару минут, что он отсутствовал, Ната и Чимоданов ухитрились открыть абстрактную дискуссию на тему, что лучше: лом или кирпич. Это была одна из распространенных дискуссий в духе: чей брат сильнее, чьи ноги красивее, какая машина круче и т.д., которые то и дело вспыхивают на пустом месте и ведутся до бесконечности.
— Кирпич! Он летит дальше, — утверждала Ната.
— Зато лом не требует перезарядки! — парировал Чимоданов.
Мошкин неловко зацепил стол Улиты и опрокинул чернильницу.
— Простите! — робко сказал Мошкин, испуганно глядя на красную лужу, которая в лучших традициях ужастика растеклась по столешнице. Улита великодушно махнула рукой.
— Разве мы на «Вы»? «Выки» с большой буквы меня пугают. Может, сойдемся на «тыках»? — весело предложила ему ведьма.
Лицо Евгеши осветилось робкой улыбкой домашнего мальчика, которого привезли на киностудию пробоваться на роль круглого сироты.
— Меф! Напомни мне завтра, чтобы я заказала крови! Положительного резуса больше не надо. Он сразу выцветает. Переходим на отрицательный, — лукаво продолжала Улита.
Евгеша попятился. Ната и Чимоданов продолжали спорить, не отвлекаясь на мелочи. Они были почти одного роста. Приземистый, с всклокоченными волосами Чимоданов и хорошенькая лукавая Ната.
— Кажется, эта парочка здесь приживется! — шепнула Мефу Улита, кивая на Настю с Чимодановым. — А вот третий паренек уж больно робкий! Жаль только, маленький еще! А то я таких люблю! Застенчивые — они самые перспективные. В бойком-то нахале все на виду, глубины в нем, как в бачке унитаза, а в застенчивом покопаешься — ну прям загашник папы Карло. Недаром говорят: глуши водолазиков в тихом омуте! И вообще... динамит не продинамишь, такое мое мнение.
Когда около половины третьего Буслаев вновь оказался в приемной, он застал ее такой, какой она была прежде. Столы из ДСП, компьютеры и безделушки — все исчезло. Похоже, руну пятого измерения восстановили. Невыспавшаяся Улита, явившаяся прямо в ночной рубашке, с зеленоватой питательной маской на лице, то и дело зевала. Аида Плаховна комфортно расположилась в мягком кресле. На костлявых коленях ее стоял неизменный бомжеватого вида рюкзачок. Здесь же под ногами путался Тухломон.
Увидев Мефодия, комиссионер кинулся лобызать ему ноги, но по дороге передумал и ограничился тем, что смачно плюнул в кактус. Кактус немедленно завял. Плевок же отрикошетил от стены и расплющенной серебряной пулей упал у ног Мефодия.
— Ваша будущая мрачность пожаловали! Хотите сделочку? Я вас научу пульками плеваться. Любого калибра. Количество боеприпасов равно количеству слюны-с. Взамен много не попрошу-с! Всего-навсего малюсенькую такую штучку! — засюсюкал Тухломон.
Однако развернуться в своем обычном духе ему не удалось. Мамзелькина нетерпеливо кашлянула, и в следующий миг комиссионера размазало по стене пластилиновым пятном.
— Что это было, доктор? Неужели тонкий намек, что молчание золото? — уточнило пятно, укоризненно моргая лукавыми глазками.
Мефодий незаметно огляделся. Он смутно надеялся, что здесь окажется и Дафна. Но, увы, ни Дафны, ни ее мрачного котика в резиденции мрака он не обнаружил. Так почему-то всегда бывает: приходят все, кто угодно, кроме тех, кого действительно ждешь. Мефодий приуныл. Судьба поворачивалась к нему той своей частью, где нет пуговиц.
Арей коротко кивнул Мефодию и продолжал разговор с Улитой и Мамзелькиной.
— Очередной курьер из нашей канцелярии отбыл в полночь! — сказал он, отвечая на ранее заданный вопрос.
— Неужели живым? Нашпионил небось! И свидания не назначил, паршивец! Никакой пользы! Головы таким рубить! — хмуро сказала Улита.
— А если нет головы? Или, напротив, одна голова? — влез Мефодий, чей деятельный ум всюду искал неувязки и парадоксы.
