– К поискам воблы я привлек некоторое количество комиссионеров из стратегического резерва Тартара.
– Златокрылые их разгонят, – сказал Лигул.
Меф не увидел, но безошибочно почувствовал, что Гервег ухмыльнулся.
– Потери среди комиссионеров не так уж и велики. А резервы у нас чудовищные. Даже если мы будем терять по тысяче комиссионеров в день (а мы не теряем и сотни!), их хватит на три миллиарда лет. А ведь есть еще, к слову сказать, суккубы.
– Ты не очень-то расшвыривайся! Запас карман не тянет, – проворчал Лигул.
– И тут еще один момент! Охота за комиссионерами здорово отвлекает златокрылых от собственных поисков, – бойко добавил Гервег.
– В любом случае первыми Мистический Скелет Воблы найти должны мы, а не светлые! Это ты, надеюсь, понимаешь? Имей в виду, Гервег, в случае неудачи твой череп станет пепельницей. Не слишком оригинально, согласен, да только пепельницы всегда бывают нужны. В твои глазницы я буду бросать окурки, – прошуршал Лигул.
Гервег хихикнул, но хихикнул как-то без особого веселья.
– Зачем в глазницы, хозяин?
– Затем, что снизу, где сейчас шея, я поставлю серебряное блюдо. Мне давно хотелось так сделать, но лопухоидные черепа не то, совсем не то…
Что с девчонкой? Ты все подготовил?
– Нет еще. Я хочу дождаться, когда прибудет отряд из Нижнего Тартара, – сказал Гервег.
– Те головорезы, чьи пороки утомительны даже для мрака? Но зачем? – удивился Лигул.
– Всякое может случиться… Арей выскочит и – чик!… Случайная стычка, хи-хи… – заискивающе сказал советник.
Лигул задумался. Похоже было, что он колеблется.
– Арея не трогать! Отряд из Нижнего Тартара не посылать! Слишком много чести, девчонка не так уж опасна. Достаточно будет нескольких стражей из моей Канцелярии. Выбери из них кого побойчее, – сказал он наконец.
– Хорошо, повелитель, – согласился Гервег.
Заметно было, что приказ ему не слишком по вкусу. На отряд из Нижнего Тартара явно было больше надежд.
– Светлая ни о чем не подозревает? – после долгого молчания спросил Лигул.
– Нет, не думаю. За ней следят уже месяц. Нам известны все ее передвижения. Несколько раз она встречалась с одним очень подозрительным мотоциклистом. Мы не можем точно утверждать, что это страж, однако не исключено, что девчонка льет воду на мельницу света.
– Перестань, Гервег! Говоря откровенно, мне безразлично: верна она нам или им. Что нам действительно нужно – это ее сердце… Охо-хо-хо, некогда я любил держать в руках их сердца. Но это было давно, очень давно, – мечтательно прервал его Лигул.
– Совершенно точно… – залебезил советник. – Сердце светлого стража, который опекает Буслаева! Какое решение! Гениальное и лаконичное, как двадцатитомник спартанских высказываний с примечаниями и комментариями!…
– ГЕРВЕГ! Дошутишься!
– А что я такого сказал? Только то, что это разом решает вопрос с контролем над эйдосом наследника, прекращает снегопад и усиливает наше влияние в славянском секторе за счет сокращения присутствия здесь светлых стражей.
Другие сектора давно не так значимы. Третьим Римом у них и не пахнет. В плане эйдосов там ловить фактически нечего, все задавлено жиром.
– Ты что, мне лекции вздумал читать? – рассердился Лигул.
Гервег заерзал.
– Простите, повелитель! Прикажете мне принять яд?
– Ты и так принимаешь его чаще, чем слабительное, Гервег… А что будет, если девчонка разнюхает? Говорят, у светлых мощнейшая интуиция.
Гервег хихикнул с интонацией пакостной старушки, дождавшейся-таки смерти соседки, которой она два года упорно не возвращала сковороду.
– Не разнюхает! Двенадцать вавилонских мудрецов, которым мы создали почти что рай в Нижнем Тартаре (всего три часа пыток в неделю, хвала великодушию Лигула!) наложили на нее временное заклятье. Она мгновенно забудет о грозящей ей опасности, даже если ее предупредят.
– Хм… Ты и здесь распорядился? Но, кажется, у этой магии есть какие-то побочные действия.
– О да, повелитель! Повышенная обидчивость!… Теперь она будет набрасываться на всех, пока Мефодий не… – начал Гервег.
– Погоди! Все-таки мы на территории Арея.
Лучше будет… – резко прервал Лигул.
Меф так и не понял, что будет лучше с точки зрения горбуна из Тартара. Ухо ему обожгло жаром. Пластилин раскалился. Буслаев едва успел отбросить его, прежде чем он превратился в оплавленную растекшуюся массу. Проклятый Лигул! Он был слишком осторожен.
Мамай ждал Мефа в машине с тем равнодушным терпением (ехать так ехать – стоять так стоять), что встречается лишь у профессиональных водителей. У разбитого киоска уже начали собираться прохожие. Машины они явно не замечали. Один из мужчин даже ухитрился пройти ее насквозь, на мгновение став расплывчатым.
Помнится, первое время Меф долго привыкал к подобной магии. Она казалась ему противоестественной.
Меф легко вскочил в машину. Для него она была вполне реальной.
– Где мое ухо? – спросил Мамай.
– На совести Лигула. Все вопросы к нему… – кратко ответил Меф.
Мамай сплюнул в пространство – сплюнул, разумеется, тоже пластилином – и резко дал задний ход. Буслаев подумал, что обращаться с вопросами к совести Лигула хан не станет. Причем не только за отсутствием оной.
У спортклуба «Пижон» Мамай стал сдавать задом, собираясь с разгону въехать в парковочное место, куда в обычных условиях не встала бы и детская колясочка.
– Перегрелся? – доброжелательно поинтересовался Меф.
– Слушай, а! Новую машину хочу! Эту разбить надо, нет? В канцелярии что скажут: «Совсем с ума сошел! Старый машина не разбит, а новый бэрэшь!» – доверительно сказал он Мефу.
Меф в очередной раз удивился Мамаю. Тот то начинал говорить вполне литературным языком, то общался как узбекский джинн. Должно быть, комиссионеры, эти природные клоуны, были вообще мало последовательны в своих действиях.
Меф не стал дожидаться, пока Мамай разберется со старой машиной, и выскочил. К клубу вели обледенелые ступени из гладкого мрамора – идеал строительной бестолковости. Поднявшись, он толкнул вертящуюся дверь и вошел. Никто не спросил у него пропуск. За стойкой дежурного никого не было, лишь пищал сдернутый с рычажков телефон. Рядом стоял белый стаканчик с кофе. Сам не зная зачем, Меф заглянул в него. На дне стаканчика шевелились белые черви. Под ноги Мефу подкатилась старая газета. Он ловко наступил на нее и провернулся на каблуке. Газета стерпела, лишь издала короткий сдавленный хрип. На полу на краткий миг обозначился некто, со внешностью плоской и невзрачной, как профиль на старой монете. «Ну, разумеется! Ничто так не губит комиссионеров, как излишнее любопытство», – подумал Буслаев.
Буслаев прошел через раздевалку, толкнув мешавшую ему дверцу шкафчика. Отсюда вели две двери – в душевую и в зал. Меф машинально выбрал дверь в душевую. До сих пор никого, кроме прикинувшегося газетой комиссионера, ему не встретилось. Куда подевались Арей и Улита? Об отъезде Лигула он уже знал. Другие бонзы мрака, видно, тоже не стали задерживаться. Пока все говорило о том, что мероприятие закончилось, гости схлынули, а он опоздал.
