Таня Гроттер и колодец Посейдона

была какая-то совсем не жикинская. Чужеродная.

— Зудильники не работают, — сказал Ягун.

Он вытянул руку и залюбовался магическими перстнями, сиявшими на его пальцах с обгрызенными ногтями. Один перстень был его собственный. Другой, сверкающий перстень повелителя духов, принадлежал Сарданапалу. Правда, перстень повелителя духов пока подчинялся Ягуну неохотно — не забыл прежнего хозяина. Так что общая магия Ягуна и его возможности выросли незначительно.

— Надо всех поставить в известность! Особенно Магщество! Оно должно знать, что у нас тут творится! — возмутилась Лиза Зализина.

Учитывая, что с ней рядом помещалась блуждающая, не отмеченная в географических картах гора под названием Гуня Гломов, Зализина сдерживалась. Не называла всех «родненькими», «сладенькими» и не благодарила Танечку за испорченную жизнь Ванечки.

— Да уж, Лизон… Прям сейчас спускаем пар из ушей, чтобы оповестить Магщество! «Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы, ехал поезд запоздалый…» — фыркнул Ягун.

— Но это наш долг!

— Все, что мы должны, мы прощаем. Чем позже Магщество узнает — тем лучше. В идеале оно не узнает вообще, хотя я лично в это верю с трудом.

— Ах, Ягун, ты такой умненький! Ты все лучше всех знаешь! Прямо какая-то Грот… — начала Зализина.

Гуня гулко кашлянул в ладонь. Несколько раз вхолостую пророкотав «гро, гро, гро», Лиза приглушила звук.

— Если кому-то нужны объяснения, почему мы не должны звать на помощь и даже заблокировать Гардарику на вход и выход, — то вот они, — сказал Ягун, глядя на Зализину. — Представьте, мы оповещаем Магщество. Что дальше? Первым делом Магщество поливает грязью всю русскую магию в целом. Просто для профилактики. Далее Бессмертник Кощеев на место Сарданапала ставит какого-нибудь Антипа Злодеевича, Нуля Топтыговича или Злыдня Ануфриевича, полуграмотного колдуна из глубинки, который будет плясать под его дудку. Полуграмотный колдун мигом развалит школу до основания и, ковыряя лаптем в носу и вилами в пупке, разгонит всех мало-мальски способных учеников. Это будет первый этап. На втором этапе Нуль Топтыгович утащится к себе в берлогу, и на его место будет назначен умный кризисный управляющий Иегуда Иудович. При Иегуде неизвестно куда сгинут все артефакты, все книги из библиотеки, все замурованные в стенах сокровища. Все, что можно выгодно продать, продадут. Когда уже нечего будет расхищать, Иегуда придумает хитрую схему и заложит Тибидохс какому-нибудь заморскому банку из тех, где хранит свои копирайты самая добрая тетя. А еще через месяц Иегуда заявит о банкротстве и слиняет в безвестность, потирая ручки. Тут уж Бессмертник, размазывая по лицу сопли сострадания, закроет Тибидохс под любым надуманным предлогом — хоть бы в связи с невыплатой долга банку, поставит тут скважину, будет качать магию и продавать ее в Магфорд.

— Но зачем? — спросил Ванька.

— Не будь идеалистом. Во взрослом мире нет снисхождения. Никому никого не жалко. Если у государства появляется шанс пнуть соседа и не получить сдачи, оно немедленно это делает. А там уж пущай контора пишет — маграль, нарушение магократии и всякие прочие феньки.

— А Лысую Гору нельзя попросить о помощи? Она же наша? — озабоченно поинтересовалась Ритка.

— Не-а, опять нельзя. Сарданапал с Лысой Горой никогда особенно не ладил. Там ошивается всякий сброд — ведьмаки, оборотни, вампиры и прочие политические трупы разной степени давности. При Сарданапале и Древнире нежить отваживалась рыскать только в подвалах. Попроси мы помощи у Лысой Горы — нежить будет везде, даже в Большой Башне. Преподами у нас будут ведьмаки и мертвяки, а директрисой Грызиана Припятская, — перебив Ягуна, категорично сказал Жикин.

Ягун покосился на него с уважением.

— Здраво, очень здраво, мамочка моя бабуся! Молодец, Жикин! Именно так все и будет! Грызианка — директриса, Вий — завуч, а преподы — мертвяки седьмого созыва, которые на уроках придерживают язык пальцем, чтобы не отвалился… Жорка, ты столько лет таил в себе глубины мудрости, что теперь мы в них просто тонем!

Жикин покраснел и кинул быстрый взгляд на Лену Свеколт.

— Ерунда! Кто-нибудь сходите в магпункт за… э-э… Шурасиком. А то он там один-одинешенек, — сказал он.

— Перезанимался. Помнит, что кем-то был, а кем — не помнит. Говорил я этому ботанику: не перенапрягай мозги! — фыркнул Семь-Пень-Дыр.

Таня подошла к Ягуну и встала в пятно света. Ее отражение мелькнуло в полировке стола академика и переместилось на щит Древнира. Десяток пар глаз выжидательно уставились на нее.

— Нам, старшекурсникам, придется все делать самим. Самим преподавать, самим следить за мелкими, самим, без Соловья, готовиться к матчу с невидимками. В общем, наше время пришло, — сказала Таня.

— Матч с невидимками? Ты думаешь, его не отменят? — спросил Ванька.

— Почему его должны отменить? Отказаться — это во всеуслышание заявить, что с Тибидохсом что-то неладно. Надо готовиться и ставить невидимок на место, — сказала Таня.

— Опять же Гурочка Пупперчик приедет. Если Гардарика его пропустит, — провоцирующе проговорила Пипа, взглянув на Бульонова.

На лице у Генки мелькнуло робкое и затравленное желание написать Пупперу некролог.

— Гроттерша права. Надо разобраться с невидимками — пусть даже это будет последний матч нашей команды! — решительно сказал Семь-Пень-Дыр.

Склепова перестала разглядывать свои ногти:

— Значит, Танька, ты говоришь, мы теперь преподаватели? Нельзя же оставлять всю эту мелочь без руководства. Недурно! Тогда и одеться надо соответственно! У кого-нибудь есть блестящие идеи или вы позволите красивой девушке ломать по пустякам свою очаровательную голову?

— У меня есть идея! — пробасил вдруг Гломов.

Поманив за собой Гробыню, Пипу и Риту Шито-Крыто, Гуня мягкими шагами, неожиданными у человека его габаритов, исчез в коридоре, ведущем к преподавательским комнатам.

Через полчаса они вернулись. Гробыня была в красном открытом платье Медузии. Пипа, не удержавшись, надела обнаруженный в шкафу у Поклепа камзол и перепоясалась синим шарфом. Шито- Крыто, облаченная в плащ Великой Зуби, держала в руках целый пук одежды. Сверху лежала шпага маршала Даву, которую Таня узнала по инкрустированной мелкими бриллиантами рукоятке. Это была вещь из берлоги преподавателя ветеринарной магии.

— Одевайтесь! Здесь на всех хватит! — решительно сказала Шито-Крыто, бросая все на диван.

— Гломов, ты в курсе, что ты мародер? — спросил Таня.

Гуня, облаченный в громадные рыжие сапоги, обнаруженные в сундуке Тарараха — об их существовании наверняка не помнил и сам питекантроп, любивший ходить босиком, — что-то довольно промычал и повернулся к Тане своим правым, абсолютно зеленым ухом.

— Охранная магия, однако. А мародером меня уже обзывали однажды! — похвастал он.

— Кто обзывал-то?

— Гы! — сказал Гуня. — Моя мама и обозвала! Года два назад, когда я домой на каникулы ездил. Типа заглянул я в магазинчик торт купить, встреча, значит, то-се, а денег лопухоидных на подарок нету… Стою, тупо смотрю на сахарные, очень белые зубы продавца, размышляю, как быть. А тут продавец ко мне придвигается и шепотом: «Берите бесплатно, не сомневайтесь!» — «Как это?» — не понял я. «А так, — говорит продавец. — Я уже однажды встречал человека, который точно так же смотрел на мои зубы. Это было вечером в тихом зеленом сквере, где чудно пели соловьи. Что было дальше, я не помню. Я очнулся на заплеванном асфальте. Бумажник исчез. А соловьи пели все так же чудно… Так что берите торт и поскорее уходите!» Я взял торт и ушел тихо и мирно, а потом мамаша обозвала меня мародером. Прикол, да?

Портьеры раздулись. Из ангара на драконбольном поле донесся низкий, полный тоски рык Гоярына.