спаситель! А сегодня пива не наблюдается?
— По-моему, вы ещё с вечера не протрезвели. Разве можно так напиваться, соблазняя чужую жену?
— А разве можно в трезвом виде соблазнить женщину, мысли которой так и лезут тебе в голову? Если бы вы только знали, что все они думают о наших пенисах!
21
Леденцов понемногу стал забавляться с новыми умениями. Он “наколдовал” больничный ужин по своему вкусу, интересного собеседника за обедом, а к вечеру, расшалившись, решил обеспечить себе на дежурство кого-нибудь помоложе и поинтереснее, чем тётя Саша. Но с последним вышел облом — верная сиделка оказалась на месте, хотя и жаловалась на взорвавшиеся банки с помидорами, протёкшую ванну и боль в ногах. Последнее Емельяна Павловича несколько отрезвило и привело в раскаянное состояние духа. Ему вовсе не хотелось вредить самоотверженной сестре милосердия.
В воскресенье во время визита Ивана Ивановича он осторожно расспросил, могут ли люди сопротивляться его способностям.
— Разумеется. Видите ли, дар “силы”, или “сглаза”, или чтения мыслей — вовсе не исключение, скорее правило. Поэтому если вы наткнётесь на мастера… даже если на подмастерье, то сопротивление может оказаться значительным.
— Как не исключение? Вы же мне говорили…
— …что у вас этот дар выражен очень сильно. Но вы не особенный, не урод и не супермен.
Тут Леденцов не выдержал и рассказал про тётю Сашу. Портнов, как и предполагалось, отругал. Зато теперь стало совершенно ясно, что сиделка Леденцова — отличный компенсатор.
— Это обычное дело, — сказал Иван Иванович, — хорошие компенсаторы всегда наличествуют в большом количестве в больницах, детских домах, страховых компаниях. Это почти всегда женщины.
— А как это вообще работает, — спросил Емельян Павлович, — компенсаторство это?
Портнов удовлетворил его любопытство настолько, что к концу лекции тот уже и слушать перестал. Компенсаторы (то есть компенсаторши) умели очень многое. Вернее, очень многое умели сводить к нулю: сглаз и проклятие, атаку мастера силы и попытку мыслечтения. Даже некоторые болезни они могли лечить простым наложением рук.
— Наверняка помните, — сказал Иван Иванович, — что вам становилось легче, как только мамина рука ложилась на лоб.
— То есть Христос, — улыбнулся Леденцов, — был ещё и компенсатором?
— Иисус, — без улыбки ответил Портнов, — был мастером силы. Огромной силы. И очень добрым. Кто знает, чего бы он натворил, если бы его не остановили.
Леденцов растерялся. До сих пор Иван Иванович не производил впечатления правоверного христианина. И вообще, по его тону трудно было понять, осуждает ли он тех, кто остановил доброго мастера огромной силы. Или сочувствует как людям, выполнившим грязную, но нужную работу.
Тему нужно было менять ещё раз.
— А компенсаторы… они это сознательно это проделывают?
— Почти всегда нет. Просто чувствуют, что им или любимому существу что-то угрожает. И компенсируют.
— Но как? Можете на пальцах объяснить?
Портнов улыбнулся.
— А вы можете на пальцах объяснить, как люди любят друг друга? Я не о соитии, я о единении душ?
— Ну, как… любят, и все.
— Так и компенсаторы. Компенсируют, и всё. Ладно, на сегодня теории хватит. Перейдём к практическим занятиям. Хотите, чтобы завтра вас выпустили? Вот и славно. Давайте работать. И всё время следите, не появится ли ваше “зеркальце”.
22
Остаток воскресенья и весь понедельник Емельян Павлович провёл в напряжённой умственной деятельности. Воображать пришлось много. Порой ему казалось, что его воображение воспалилось и распухло. “Зеркальце”, которым его пытался экранировать неизвестный доброжелатель, то появлялось, то исчезало на несколько часов — и это нервировало.
Зато к утру вторника основные проблемы были решены: главврач отпустил под “честное бизнесменское”, что Леденцов будет докладывать о всех болях в любом из органов; фирме разрешили работать; партнёры особо не придирались, понимали — завтра на месте “Мулитана” может оказаться их собственная фирма. Емельян Павлович собирался с головой окунуться в привычный мир оргтехники, но Иван Иванович убедил его передать полномочия заму, пока не найден и не остановлен хулиганствующий мастер сглаза.
Поэтому утро вторника Леденцов начал с составления списка кандидатов на высокое звание “отбойника”. Когда документ был готов, он направился к Портнову и застал у него Саню. Энергичному молодому человеку как раз поручали выяснить, не появлялось ли в городе каких-нибудь ярких личностей.
— Как вы это себе представляете? — возмутился чтец мыслей. — Ходить и расспрашивать встречных-поперечных?
— Александр, — Иван Иванович погрозил пальцем, — не прибедняйтесь! Если в городе появился кто-нибудь достойный внимания, ваши многочисленные дамы уже успели о нём узнать и обсудить с подругами.
— Использовать женщин? — невинные глаза Сани даже не округлились, а превратились в два вертикальных овала. — Этих слабых невинных существ!
Леденцову показалось, что Портнов не столько сердится, сколько разыгрывает привычный спектакль.
— При сборе информации любые средства хороши.
— А средств-то и нет, — Саня развёл руки в стороны и для выразительности присел. — На какие, извините, шиши я буду добывать эту вашу информацию? Я ведь не альфонс какой.
— Ну, какой вы не альфонс, про то весь город знает, — сказал Иван Иванович. — А шиши у вас ещё должны были оставаться. Сегодня всего двадцатое.
— Уже двадцатое! А жизнь дорожает! А инфляция лютует!
Портнов протянул любимцу женщин лист бумаги.
— Векселями не беру, — Саня скрестил длинные руки на широкой груди и расширил ноздри.
— Расписку пишите. Без расписки ни копейки не дам. И чтобы через два дня все вновь приехавшие были учтены, рассортированы и выстроены в две шеренги.
— По росту или по полу? — Саня привычно строчил расписку.
— По алфавиту, — Иван Иванович протянул пачку в банковской упаковке.
— Бу сде, — ответил Саня, обменял расписку на деньги и ушёл, напевая: — Таганка, все ночи — полная фигня!
Леденцов наблюдал за сценой с улыбкой.
— Кстати, — сказал он, — давно хотел спросить, откуда у вас средства к существованию?
— Инвестиции. Вложение денег в перспективные проекты на основе прогнозирования тенденций. Кстати, вы мне за тот случай с ксероксами две тысячи американских долларов должны. Шучу. Вы составили список доброжелателей? Ну-ка, ну-ка…
