Дженнингс опустился на колени рядом с Торном и удивленно обнаружил, что его товарищ плачет. Торн, склонивши голову, рыдал. Дженнингс подождал, пока тот успокоится.
— Вот он, — простонал Торн. — Теперь я знаю. Здесь похоронен мой ребенок.
— И, возможно, женщина, родившая ребенка, которого вы сейчас воспитываете.
Торн посмотрел на Дженнингса.
— Мария Сантойя, — сказал Дженнингс, указывая на надгробия. — Здесь мать и ребенок.
Торн покачал головой, пытаясь вникнуть в смысл слов.
— Послушай, — сказал Дженнингс. — Мы ведь требовали, чтобы Спиллетто рассказал, где мать. Вот мать. А это, возможно, ваш ребенок.
— Но почему здесь? Почему в таком месте?
— Я не знаю.
— Почему в этом ужасном месте?!
Дженнингс посмотрел на Торна. Он сам ничего не понимал.
— Есть только один способ узнать. Главное, мы нашли их, теперь можно разузнать и остальное.
Он поднял лом и воткнул его глубоко в землю. Лом вошел по рукоятку и с глухим звуком остановился.
— Это не так сложно. Они всего где-то на фут под землей.
Он разрыхлил ломиком землю, а потом взялся разгребать ее руками.
— Ты не хочешь мне помочь? — спросил он Торна, и тот без особого желания принялся помогать онемевшими от холода пальцами.
Через полчаса, грязные, мокрые от нота, они очищали последний слой земли с бетонных плит. Закончив разгребать, Торн и Дженнингс уставились на гробовые плиты.
— Чувствуете запах? — спросил Дженнингс.
— Да.
— Наверное, все делалось в спешке, правила не соблюдались.
Торн не отвечал, переживая страшные мучения.
— Какую сначала? — спросил Дженнингс.
— Может быть, не надо этого делать?
— Надо.
— Но это как-то не по-человечески.
— Если хотите, я позову шофера.
Торн стиснул зубы и покачал головой.
— Тогда начнем, — сказал Дженнингс. — Сначала большую.
Дженнингс подсунул домкрат под плиту. Потом, используя его в качестве рычага, отодвинул крышку гроба ровно настолько, чтобы под нее можно было просунуть пальцы.
— Ну, давай, черт возьми! — закричал он, и Торн пришел на помощь. Руки его тряслись от напряжения, когда он вместе с Дженнингсом поднимал тяжелую крышку.
— Весит не меньше тонны!.. — промычал Дженнингс. Навалившись на плиту всем телом, им удалось приподнять ее и удерживать, пока глаза изучали темную яму.
— Боже мой! — вырвалось у Дженнингса.
В гробу лежал труп шакала.
Личинки и насекомые облепили его со всех сторон, ползая по останкам плоти и шкуры, каким-то образом еще сохранившейся на скелете.
Торн вздрогнул и отпрянул назад. Плита выскользнула из рук и с грохотом упала в склеп, разбившись на куски. Туча мух взмыла вверх. Дженнингс в ужасе кинулся к Торну, поскользнулся в грязи и, схватив его, попытался увести подальше от склепа.
— Нет!!! — заорал Торн.
— Пошли!
— Нет! — продолжал орать Торн. — ВТОРУЮ!
— Для чего? Мы видели все, что нам было нужно.
— Нет, другую, — в отчаянии простонал Торн. — Может, там тоже зверь!
— Ну и что?
— Тогда, может быть, мой ребенок где-нибудь живет!
Дженнингс остановился под обезумевшим взглядом Торна и попытался ломом приподнять маленькую крышку. Торн подошел к нему, просунул под плиту пальцы. Через секунду она слетела, и лицо Торна исказилось от горя. В маленьком склепе лежали останки ребенка, его крошечный череп был разбит на кусочки.
— Голова… — всхлипывал Торн.
— … Боже…
— Они убили его!
— Пошли отсюда.
— Они убили моего сына! — закричал Торн изо всех сил. Крышка упала, и оба посмотрели на нее в диком ужасе.
— Они убили его! — рыдал Торн. — Они убили моего сына!
Дженнингс поднял Торна на ноги и силой потащил его прочь. Но неожиданно он остановился, вздрогнув от страха.
— Торн, смотри.
Торн глянул туда, куда указывал Дженнингс, и увидел впереди голову черной немецкой овчарки. У нее были близко посаженные светящиеся глаза, из полуоткрытой пасти текла слюна. Где-то рядом послышался злобный рык. Торн и Дженнингс не двигались, зверь медленно вышел из-за кустов и наконец стал виден полностью. Он был тощий, весь в шрамах, на боку виднелась свежая рана. Соседние кусты зашевелились, и показалась еще одна собачья морда, серая и изуродованная. Потом появилась еще, и еще одна, все кладбище пришло в движение. Отовсюду возникали темные силуэты, теперь их было не меньше десятка — бешеных голодных псов. С морд стекала слюна.
Дженнингс и Торн замерли на месте, боясь даже взглянуть друг на друга. Воющая стая держалась пока на расстоянии.
— Они чуют… Трупы… — прошептал Дженнингс. — Надо идти… Назад.
Сдерживая дыхание, они начали медленно отступать, в тот же момент собаки двинулись на них, низко пригнув головы и как бы выслеживая добычу. Торн споткнулся и невольно вскрикнул, Дженнингс тут же вцепился в него и, пытаясь сохранить спокойствие, прошептал:
— Не бежать… Им нужны… Только трупы…
Но, миновав вскрытые могилы, собаки не остановились, следя глазами только за живыми людьми. Расстояние между людьми и собаками сокращалось, звери подходили все ближе. Торн оступился и ухватился за Дженнингса, обоих колотила дрожь. Они продолжали отступать, спины их уперлись во что-то твердое. Вздрогнув, Торн оглянулся. Они стояли у подножия каменного идола, это была западня. Собаки окружили людей, перекрыв все доступы к побегу. На какое-то мгновение и хищники, и их жертвы, стоящие в кругу оскаленных пастей, застыли. Солнце уже взошло и красноватым отблеском освещало надгробия. Собаки замерли, ожидая сигнала броситься вперед. Шли секунды, люди теснее и теснее прижимались друг к другу, собаки пригнулись, готовясь к прыжку.
Испустив боевой клич, Дженнингс замахнулся ломиком на вожака стаи, и собаки тут же кинулись на них. Дженнингса сбили с ног, звери подбирались к его шее. Репортер катался по земле, ремни фотоаппарата крепко прилегали к его шее, а звери сновали рядом, пытаясь добраться до его плоти. Беспомощно отбиваясь от них, Дженнингс почувствовал у подбородка камеру. Захрустели линзы в собачьих зубах, звери рвали ее, пытаясь отодрать от Дженнингса.
Торну удалось отбежать к забору, в этот момент огромная собака бросилась на него, и челюсти ее сомкнулись на его спине. Джереми упал на колени, и тут другие собаки кинулись на него. Щелкали челюсти, брызгала слюна. Торн отбивался, пытаясь подползти поближе к забору. Он сжался в комок, чувствуя на себе яростные, жалящие укусы. На какую-то долю секунды ему удалось разглядеть Дженнингса,
