прыскала вода. Они шли уже вторые сутки по хвойному лесу, обходя буреломы и глубокие овраги, заросшие кустарником и высокой, в пояс, травой.
В первый день Бекран решил проверить Сандерса и припустил так, что только хруст стоял, — он шел не таясь, широким пружинистым шагом, изредка с усмешкой оглядываясь на Сандерса. Скоро, мол, сдохнешь. Сандерс поначалу принял вызов и первые пять миль шел, не отставая, но потом сообразил, что если проводник поймет, что Сандерс не уступает ему в силе, то станет гораздо осторожнее. Пусть уж лучше считает его городским задохликом. Сандерс начал сопеть, спотыкаться и вскоре потребовал сделать привал. Бекран буркнул, что если каждый час привалы устраивать, так и до зимы к Скунсам не выйдут, однако скинул рюкзак и сел на поваленное дерево. Сандерс сбросил с плеч сумку, плазмобой в чехле, он пока решил не показывать, что у него за оружие помимо лучевика, который он нес в руках, и повалился на землю, раскинув руки.
К исходу первых суток они вышли к хвойному лесу, оставив позади тридцать миль пути. Расположились на опушке. Бекран нырнул в лес, вскоре Сандерс услышал тонкий свист лучевика. Когда он разложил костер, Бекран вышел из леса, таща за рога местную косулю с пятнистой, как у леопарда шкурой. Привычно освежевав ее, он запек мясо на углях. Поели в молчании.
Костер догорал, из леса тянуло сыростью. Сандерс закутался в спальник и прилег к огню. Бекран, завернувшись в одеяло, сидел, глядя в угли. По лицу его бродили отсветы огня, вспыхивали в глазах, отчего его лицо казалось зловещим. Впрочем, Сандерс уже и так понял, что проводник не только за деньги взялся довести его до гор — в пути, на редких привалах, Бекран неуклюже пытался выспросить, чем Сандерс занимается и что думает найти там, куда ушел русский спецназ. Попытки эти выглядели детской хитростью, однако, как понял Сандерс, Бекран не очень-то и таился. Видимо, не принимал своего случайного попутчика всерьез — он был почти на голову выше Сандерса, в обхвате чуть ли не втрое шире.
— Бывали у нас тут разные, — как бы в задумчивости пробормотал проводник, — говорили — ученые, а чего искали — непонятно. Да и оборудования у них не было. С полгода назад, ага. Человек пять или шесть.
— И что?
— Так и пропали, — лениво ответил Бекран и плюнул в костер, — у нас тут хоть и слонов-тигров нет, а хищники тоже имеются. Заели, наверное.
— Что ж не предупредил? — деланно возмутился Сандерс.
— А зачем? Ты бы все равно пошел. Нет? Уж больно вы любопытные.
— Кто — вы?
— Да вы все. А нет спросить: нужен ли нам тут кто или без вас обойдемся. Претесь, как по своей вотчине. У нас тут места дикие, да и народ всякий бывает.
— Но тебя-то знают? — Сандерс подпустил дрожи в голос.
— Меня-то знают, а ну, как спросят: что за человек с тобой? И что я скажу?
— Скажи: свой человек, хороший человек. Заплатить может, если что.
— Деньгами не все решается, — неопределенно возразил Бекран и завозился, устраиваясь на ночлег. — Ладно, спи. Может, и пронесет.
Среди хвойных гигантов, образовавших своими кронами непроницаемый полог высоко над головой, идти было легче, чем в лиственном лесу, хотя здесь и царил полумрак. Бекран шел, не отвлекаясь на поиск дороги, — видно, не раз ходил этим путем. В одном месте он разгреб хвою и показал Сандерсу следы костры.
— Похоже, русские здесь проходили, — сказал он.
— Может, охотник костер жег, — возразил Сандерс.
— Охотнику прятать кострище незачем, — веско ответил проводник, — серьезные, видать, ребята. Я русских вообще опасаюсь, — неожиданно сказал он, — все они бешеные, а не только эти твои «медведи». Если что не по ним — пиши пропало. Все сметут.
— А ты откуда знаешь?
— Да уж знаю, — уклончиво сказал проводник. — В горах-то что искать будешь? — неожиданно спросил он.
— Там видно будет. Может, по следам спецназа что интересное найдем, а? — спросил Сандерс в свою очередь.
— Ну-ну, — буркнул Бекран.
К вечеру стали чаще попадаться поваленные деревья. Причем не вывернутые с корнем, как падает мертвое дерево, а сломанные посередине ствола. Земля была усеяна ветками, сквозь проплешины в кронах стало видно хмурое серое небо.
Бекран решительно скинул рюкзак.
— Здесь переночуем. Чего-то не нравится мне все это, — он повел вокруг рукой.
— Здесь, так здесь, — согласился Сандерс, скидывая сумку и принимаясь собирать ветки для костра.
— Хочешь — подстрели кого на ужин, пока не стемнело, — предложил Бекран, — здесь дичи навалом.
Сандерс проверил батарею на лучевике, огляделся, раздумывая, в какую сторону идти.
— А там у тебя чего? — Проводник ткнул пальцем в чехол с плазмобоем.
Молча расстегнув чехол, Сандерс вытащил оружие и подкинул в руке.
— Ого? Это против кого же такая артиллерия?
— Сам же говорил — люди всякие ходят.
— А ты, значит, загодя подготовился, — ухмыльнулся Бекран.
— Да так… — неопределенно ответил Сандерс.
Дичи ему не попалось, зато когда он отошел ярдов на двести от места ночлега, под ногами захрустели обгорелые ветки. Он задрал голову. Деревья стояли голые, как мачты парусника, застрявшего в порту. Вершины были обуглены, будто поверху пронесся огненный смерч, сжигая хвою и обрывая ветви. Сандерс прошел еще немного и увидел впереди вал из обугленных стволов. Взобравшись наверх, он различил, в угасающем свете зари, что впереди, насколько хватало взгляда, лежала пустыня с вывернутыми пластами земли, будто здесь прошелся гигантский плуг.
— Однако русские не шутили, — пробормотал он, прикидывая, что здесь могло произойти.
Было похоже, что «Бешеные медведи», сделав работу, отступили к лесу, а эсминец врезал отсечным огнем по преследователям. По своим бить не стали бы, значит, спецназу удалось оторваться на какое-то расстояние.
Вернувшись в лагерь, Сандерс пожаловался, что дичи не встретил, но зато узнал, что впереди.
— И что же? — равнодушно спросил Бекран.
— Горелый лес, а за ним поле. Гор я не увидел — темнело уже.
— Завтра увидишь, — пообещал проводник, снова неприятно усмехаясь.
Поужинали консервами, молча и быстро. Бекран нагреб под себя хвои, завернулся в одеяло, и через несколько минут до Сандерса донесся его храп.
Сандерс, по примеру проводника, устроил себе матрас из хвои, положил под голову сумку, рядом пристроил зачехленный плазмобой, а лучевик с подсоединенной батареей положил под руку.
Ночной туман принес сырость, влага проступила на лице, накрыла догорающий костер, гася багровые угли.
Сандерс поворочался, устраиваясь, и закрыл глаза. Завтра, скорее всего, будет ясно, одни и те же или разные цели у него и у русского спецназа…
Про себя он называл это «кошачьей дремотой»: вокруг могли ходить, разговаривать, заниматься любым делом, но если это не касалось его лично — он спокойно спал, отмечая в подсознании окружающую обстановку. Пробуждение происходило помимо его воли, сигнал тревоги поступал из тех участков мозга, которые до сих пор оставались для ученых тайной за семью печатями. Так кот, услышав шорох мышиных лап, уже через мгновение готов к атаке, о чем свидетельствуют лишь чуть приоткрытые глаза и мелко подрагивающий кончик хвоста.
Хвоста у Сандерса не было, но глаза он приоткрыл, еще не осознавая, что его разбудило. Видимо,
