словами! Вот и все, что я хотел вам сказать, друзья.
Рев восторга ударной волной прокатился по залу и заплескался у края трибуны. Шумел, конечно, не генералитет, не политики и не воротилы бизнеса. Шумели, в основном, те самые «актеры шоу», журналисты и другие представители СМИ, давно прикормленные Макнамарой, которых среди присутствующих была едва ли не треть. В определенный момент он почувствовал, что даже его корпорация не потянет перевооружение флота и планетарных сил безопасности без государственных заказов, и подключил пишущую, говорящую и показывающую братию.
— А теперь, господа, — перекрывая крики, возвестил Макнамара, — прошу убедиться в моих словах.
Через несколько распахнутых дверей гости прошли на обзорную палубу. Она опоясывала станцию слежения десятидюймовым монокристаллическим стеклом с экранами объемного увеличения. Гости, несмотря на количество, разместились без толкучки, хотя каждый норовил оказаться поближе к экранам, — некоторую сумятицу внесли журналисты, норовившие оттереть от лучших мест и военных и политиков, однако дюжие адъютанты быстро навели порядок. Адмирал Контеииус ободряюще улыбнулся Макнамаре и незаметно для других поднял большой палец, желая удачи и одновременно одобряя его речь.
Макнамара подошел к возвышению, выдающемуся из корпуса станции и напоминавшему кабину истребителя. Лундквист, сопровождавший его от трибуны, придержал Макнамару за руку.
— Сэр, вы понимаете, что после таких слов отступать вам некуда?
— Так же, как и тебе, старина. Извини, что скорректировал твою речь, но мне показалось — довольно недомолвок и умолчаний. Мы сделали великое дело и не должны стесняться громких слов.
— Отец, на карту поставлено слишком многое, — поддержал секретаря Майк.
— Парни, я ценю вашу заботу, но вспомните: если бы я не имел привычки время от времени ставить на карту все, что имею, я не был бы тем, кто я есть. Я уверен: все пройдет отлично!
Лундквист покачал головой, и Макнамара прошел к пульту связи с батареей, названной «Монитор» в честь одного из первых броненосных кораблей Северо-Американских Соединенных Штатов.
— Господа, «Монитор» — батарея, на которой установлены новые орудия, подойдет на расстояние мили через двенадцать минут, так что залп вы сможете наблюдать вблизи, — сказал Макнамара, — а его результат вам будет хорошо виден на экранах.
Гости, негромко переговариваясь и прихлебывая из бокалов, разместились вдоль экранов, рассматривая приближающийся корабль. Батарея была оборудована на корвете с усиленным корпусом, построенном на одной из верфей Макнамары и уже не раз участвовавшем в различных испытаниях. Командовал батареей сам разработчик нового оружия Ставрос Валлианатос.
«Монитор» завис менее чем в миле от станции. Макнамара знал, что залп орудий внешне не столь эффектен, как его последствия для мишени, поэтому он решил, что на экраны будет транслироваться уничтожение старого эсминца. Флотские, конечно, видали и не такое, но на штатских это должно будет произвести неизгладимое впечатление.
— Ставрос, внимание. Готовность по команде, — сказал он.
— Вас понял, — возник в наушниках напряженный голос.
— Пошел отсчет.
В ту же секунду Макнамара увидел, как две яркие точки отвалили от «Монитора» и, набирая скорость, устремились к планете. «Черт возьми, что происходит?» — подумал он.
— Ставрос, что у тебя?
— Все в порядке, сэр, — донесся усталый голос Валлианатоса, — все идет как надо. Просто я подготовил для вас небольшой сюрприз.
Разбираться времени не было — на табло над экранами мелькали десятые доли секунды до залпа, и гости, даже те, кто был настроен скептически, замерли.
На табло выстроились нули. На собственном экране Макнамара увеличил носовую часть батареи, чтобы не пропустить короткий миг, когда выведенные на корпус «Монитора» стволы дрогнут, на мгновение теряя четкие геометрические очертания. Вот сейчас они, словно размазываясь, расплывутся радужной пленкой в выбросе чудовищной энергии. Сейчас!
И… ничего не случилось.
Взгляд Макнамары метнулся к огромным экранам, на которых плыл в пустоте обреченный на уничтожение корабль.
Ну!!!
Вспышка невероятной яркости отбросила людей в глубь смотровой палубы. Макнамара успел увидеть величаво проплывающий по экранам эсминец, когда немыслимой силы свет залил пространство. Вспышка длилась доли секунды, за которые автоматические фильтры успели среагировать, отсекая губительный для зрения спектр излучений.
В глазах еще плавали радужные круги, когда внезапную тишину нарушил крик Лундквиста:
— Всем покинуть смотровую палубу!
Макнамара взглянул в сторону батареи и похолодел — на месте «Монитора» вспухал ослепительно белый шар взрыва, протуберанцами выбрасывая в стороны раскаленные обломки.
Мельчайшие из них уже достигли станции слежения и градом били в обшивку, впиваясь в монокристалл стекла и пятная его черными отметинами и трещинами.
Кто-то схватил Макнамару за руку и потащил в сторону банкетного зала.
Крупный осколок пробил стекло, мгновенно снес голову кому-то из журналистов, разворотил грудную клетку адъютанту Контениуса и влип в стальную облицовку стены. Рев уходящего в пробоину воздуха накрыл заметавшихся людей. Все новые и новые обломки крушили стекло, сея смерть и панику. Палуба наполнилась мельчайшими кристаллами льда, криками, ударами падающих переборок, отсекающих остатки стекла и смотровых экранов. Минуту назад спокойные, полные достоинства и чувства собственной значимости люди превратились в неуправляемую толпу, рвущуюся в двери банкетного зала, где они надеялись найти хоть какую-то защиту.
Макнамара упал на колени, сбитый с ног обезумевшей толпой. Сильные руки рывком подняли его, вталкивая в зал, и только сейчас он почувствовал, как по спине бежит что-то горячее, а тело стремительно деревенеет. Промелькнуло белое лицо сенатора Линдера, застывшие глаза адмирала Контениуса и все завертелось в диком водовороте, унося единственную мысль, промелькнувшую за эти страшные мгновения: Майк! Где Майк?
Перед глазами было что-то белое, мягкое на ощупь. Голова кружилась, и сначала он подумал, что перебрал вчера, и удивился — он не напивался до потери памяти со студенческих лет, а то, что память отказалась сообщить, что произошло, было очевидно. Спина зудела, будто по ней ползали тараканы, и он попытался передернуть плечами.
Кто-то зашевелился рядом, и Макнамара приподнял чугунную голову с подушки и скосил глаза. Возле кровати сидел Томас Лундквист и смотрел на него так, будто и боялся и ждал одновременно, когда шеф очнется.
— Где я? — прохрипел Макнамара.
— В госпитале Святого Патрика. Как ты себя чувствуешь?
Макнамара вспомнил все разом, и воспоминания навалились, окружая его свистом выходящего воздуха, криками людей и ударами обломков «Монитора» по корпусу станции слежения.
Переждав вновь возникшее головокружение, Макнамара попытался перевернуться.
— Шейдемап сказал, чтобы ты не двигался, — предупредил Лундквист.
— А пошел он, — сквозь зубы прошипел Макнамара, но силы оставили его и он зарылся лицом в подушку. — Что с Майком? — Вопрос прозвучал глухо и тихо — он боялся получить ответ, после которого у него не будет будущего.
— С ним все в порядке, — ответил Лундквист, поправляя подушку. — Ты потерял много крови — осколками стекла посекло спину.
— Насколько все плохо?
— Мы в полном дерьме, Джеф.
— Погибшие есть?
