Губы эльфа остановились в дюйме от моих. Наткнувшись на пальцы так удачно и вовремя поднятой мной руки.
— Полегче, малыш… — Откуда в голосе взялся этот дурацкий хрип? Теперь он подумает, что я и в самом деле… Фрэлл!
— Вам неприятно мое общество, госпожа?
Знаете, если огорчительно юный парнишка пытается вести себя как записной дамский угодник, это выглядит смешно. И печально. Следовало бы прямо сказать ему об этом, но… Мне почему-то стало жаль листоухого. Ведь если вдуматься, его положение куда хуже моего: я-то сниму «маску» и буду в дальнейшем вспоминать этот вечер с улыбкой, а вот эльф… Если его угораздило влюбиться… Кхммм! Да, живут они куда дольше людей, но у этого неоспоримого достоинства имеется оборотная сторона: и влюбленность их не проходит за один день. Даже не за год, а… Нет, об этом я думать не буду, не буду, не буду… Надо срочно принимать меры!
— Малыш… Женщина может только мечтать о том, чтобы оказаться наедине с таким очаровательным кавалером, но… Пойми: не то место и не то время. Да и человек — не тот… Не возражай! Я ничего не знаю о тебе, ты ничего не знаешь обо мне — давай оставим все, как есть. Йисини, бредущая по пыльным дорогам, не пара для блистательного «Птенца Дракона».
Он слушал меня так внимательно и с такой печалью, что в горле вставал комок. Но на последних словах в глазах эльфа мелькнуло неподдельное удивление:
— Откуда вы знаете?!
— Я много видела, малыш… Тот, кому доверили гизору, слишком хорош для меня. Ты летишь в небе, я иду по земле. Наши пути не должны пересекаться.
Что я несу? Прямо заботливый и мудрый наставник… Точнее, наставница. Ну как еще мне его убедить?
— Поспеши к своему спутнику, малыш. Он, должно быть, уже беспокоится…
— Кэл никогда ни о ком не беспокоится, — машинально возразил листоухий, но тут же осекся, поняв, что оказался на грани разглашения чужих секретов.
Я ободряюще улыбнулся:
— Прощай.
— Я не буду прощаться, госпожа. — Лиловые глаза смотрели весьма решительно.
— Как пожелаешь… — ваш покорный слуга уже повернулся, намереваясь последовать за купцом, но беседа еще не закончилась.
— Вы отказали в прикосновении… но вы не откажетесь принять…
В пальцах эльфа что-то сверкнуло. Кулон на цепочке. Маленькая капелька. Солнечная хрустальная искра. О да, я не откажусь ЭТО принять. Хотя бы потому, что отказ может трактоваться как повеление умереть. Зачем ты даришь мне свою «искру», малыш? По голове тебя за это дома не погладят… Хотя… Я еще легко отделался. Вот если бы «искра» была из розового хрусталя… Тогда впору копать могилу. А эта… Всего лишь «восхищение и уважение». К счастью.
Прохладная капля уютно устроилась на моей ладони в гнездышке из свернувшейся цепочки, и… Я не успел — так меня растрогал жест эльфа. Листоухий поймал мои пальцы и прикоснулся к ним губами. Кстати, это было вовсе не приятно. Вообще — никак, через перчатку-то… Только не подумайте, что я желал бы ощутить прикосновение этих губ на своей коже!
Я высвободил руку и строго сказал:
— Тебе следует о многом поразмыслить, малыш. В том числе и о том, что не следует делать бесценные подарки первой встречной.
На сей оптимистичной ноте мне удалось захлопнуть перед его носом дверь, и ваш покорный слуга устало прислонился к стене. Наверное, я стоял так не меньше пяти минут, потому что старик, выглянувший из смежной комнаты, взволнованно спросил:
— Вам плохо, молодой человек?
Я фыркнул.
— О, мне хорошо… Лучше не бывает.
— Вы так побледнели… Нужно поскорее снять с вас корсет! — решил старик и потащил меня за собой.
Пока я разоблачался, принесли ужин, и меня великодушно пригласили на празднование, посвященное удачно проведенной сделке. Юджа к нам не присоединилась, сморщившись при одном только виде еды, и лишь изредка подавала реплики с постели.
Дав старику время на утоление нешуточного голода (сразу видно, переволновался), я подпер голову рукой, облокотившись на стол, и предложил:
— Рассказывайте.
— Что вы хотите услышать, молодой человек? — хитро сощурился купец.
— По возможности правду, — честно ответил я. — Ложь, она, знаете ли… полезна только в малых дозах.
— Правду о чем вы желаете услышать?
— О том, почему почтенный купец промышляет контрабандой.
— Вы догадались…
— Только слепой не понял бы, что происходит. А я пока что не ослеп.
— О да, вы видите хорошо. Даже слишком хорошо… — усмехнулся старик.
— Итак?
— Это долгая история, молодой человек.
— У нас вся ночь впереди, дедушка. — Я зевнул.
— Ну что ж… Я, как вы верно заметили, принадлежу к торговому люду… И лет двадцать назад еще водил караваны по Аммидийской пустыне. Вот были времена… Лихие. Да и сам я был лихим купцом. Но уже давно отошел от дел и радуюсь остаткам дней в окружении детей и внуков. У вас ведь еще нет детей, молодой человек? Вижу, что нет, ну да вы потом все поймете… Дети — это великое счастье, но и тревога — не меньшая. Так уж повелось, что с их рождения и до нашей смерти мы, родители, ни минуты не можем не думать о том, что с ними происходит… У меня много детей, молодой человек, слава богам! И среди них много хороших людей, но… Есть и неудачи. Мой сын Заффани… Он слишком мягок характером и не смог должным образом воспитать моих внуков. Одного из которых я имел несчастье потерять несколько лун назад. Дерзкий Сахим…
— Сахим умер? — У меня помимо воли округлились глаза. У старика — тоже, когда он сообразил, что слова «Сахим, сын Заффани» значат для меня больше, чем можно было предположить.
— вы… знакомы с моей семьей? — Голос купца предательски задрожал.
— Получается, что да. — Я виновато пожал плечами.
— Но откуда?
— Если позволите, я хотел бы сначала выслушать Вашу историю, — мягко ушел от ответа ваш покорный слуга.
— Да, конечно… — Старик помедлил, собираясь с мыслями. — Сахим был убит. Лучшие ищейки не смогли обнаружить убийцу, и мне пришлось обратиться к собственному разуму. Если уж вы знаете Сахима… Не секрет, что он всегда был готов пойти на риск. О, как его любили женщины! Но я отвлекся, прошу прощения. Прошло довольно много времени, прежде чем я выяснил, какие товары возил мой внук, и, надо сказать, меня не обрадовало полученное знание.
— Разумеется, — кивнул я. — Контрабанда — верный путь на тот свет.
— Как вы правы, молодой человек… вы не представляете, сколько денег я потратил, пока узнал, кто был его последним заказчиком. И сколько мужества мне потребовалось, чтобы встретиться с ним впервые…
— Полагаю, ничуть не меньше, чем сегодня, — улыбнулся я.
— И вы снова правы, — подтвердил старик. — Он… этот заказчик, очень осторожен и завел разговор о «рубиновой росе» только на третий раз. И тогда я понял, что нашел убийцу.
— Уверены? — нахмурился я. — Не всегда тот, кто покупает яд, является отравителем.
