— А вы не искали этот ход? — спросил у Гусенко Сергей.
— Искали. — Гусенко продолжал разговаривать по-русски.
— Говорит, потайной ход был слишком хорошо спрятан, — переводил мне Сергей. — Это была тайна, за нее могли поплатиться головой. Никто и не пытался ее открыть.
Сергей оставался, как обычно, собранным и спокойным, хотя так же, как и я, должен был отлично сознавать, что мы можем умереть здесь, как тот, чье тело лежит в нижнем кабинете.
Словно угадав мои мысли, Гусенко спросил с акцентом по-английски:
— Как он убежал из Советского Союза?
— Кто? Кинский?
Гусенко кивнул.
— Из города на лыжах, затем поездом. Потом все время шел не останавливаясь. И наконец перешел через горы в Индию.
— Невероятно!
Я сказал:
— По дороге ему пришлось однажды сражаться с медведем. И он победил. Он съел его!
Сергей заметил:
— Вас это всегда интересовало, правда, Юрий Анастасович? Теперь вам все известно. Теперь мы все всё знаем. И что же дальше?
— Вы искали здесь что-то? — спросил Гусенко с презрением.
— Да, но нашли не много, — с иронией ответил Сергей. — Вы проведете чудесный месяц или два за чтением, если, конечно, читаете по-грузински.
— Где? — резко спросил Гусенко.
— Внизу. Вы там еще не были? Все так же, как и здесь. Точная копия...
Элин Гундерссон вопросительно взглянула на Гусенко и, когда он кивнул, направилась к двери. Но не смогла открыть ее. Гусенко это тоже не удалось. Невозможно было даже разглядеть очертания двери, так идеально она подходила к окружающим полкам. Мы с Сергеем все еще стояли с поднятыми руками. Гусенко повернулся и спросил:
— Как ее открыть?
Я не имел об этом ни малейшего представления. Мы открыли дверь снаружи, со стороны лестницы, когда вошли сюда.
— Как Кинский открыл ее? Он должен был сказать вам об этом.
— Нет, он ничего не говорил, — ответил я. — Даже Сталин, когда выходил отсюда, оставлял дверь открытой. Но я подозреваю, что вы можете войти другим путем.
Гусенко согласился:
— Да, я могу. И майор Гундерссон. А вас мы уничтожим...
— Только в случае, если не будет другого выхода, — предположил Сергей.
Гусенко улыбнулся не особенно приятной улыбкой и пожал плечами.
Я решил предложить свои услуги.
— Можно посмотреть? — И поскольку они не возражали, пересек комнату и начал рассматривать книги.
Я почти сразу заметил черную книгу с вдавленным на корешке золотым листом. Без сомнения, это был ключ к двери, но нельзя упоминать об этом, иначе нас обманут, оставят здесь.
— Хорошо замаскировано, — сказал я, — сделано немецкими инженерами, об этом упоминал Питеркин. — Я повернулся к Гусенко: — Что будет потом?
— Вы отправитесь в тюрьму, — сказал он. — В лагерь.
Я удивился:
— Я думал, все лагеря закрыты.
Он снова улыбнулся и покачал головой:
— Некоторые закрыты. А некоторые остались. Для вас есть один на Камчатке.
Я почувствовал, как по телу пробежала дрожь. До этого момента все было как будто бы в спектакле — нереальным, придуманным, сказочным. Казалось невозможным, что Джонни Клоуз из Перта взаправду находился в Кремле и близок к тому, чтобы попасть в Гулаг! Человек, который стоял передо мной, действительно был одним из палачей красного террора. Тут было от чего задрожать!
И Джейн. Где Джейн? О Боже, неужели с ней что-нибудь случилось?
Я зло спросил:
— Куда вы дели Джейн Страт?
Они переглянулись, и по выражению их лиц стало совершенно ясно, что в ходе событий они о ней совершенно забыли.
— Где она? — спросил Гусенко.
— По другую сторону двери, — сказал я. — Там, где вы ее не можете достать.
Элин с жалостью посмотрела на меня.
— Нет такого места, которого Юрий Анастасович не мог бы найти. Даже нынешняя Россия нуждается в КГБ.
Гусенко, пока она говорила, опять повернулся к книжным полкам и по очереди двигал каждую книгу, приподнимая и поворачивая ее.
— Всесильная личность! — с сарказмом сказал я. — Не может открыть даже эту проклятую дверь.
Он в ярости обернулся.
— Я посажу вас за дверь, которая никогда на откроется, — с расстановкой проговорил он.
Я подумал о Джейн, ожидавшей нас внизу. Интересно, что она делает? Но представить это было трудно. Прежняя Джейн уже просто стояла бы за дверью, вооруженная и готовая действовать. Но прежней Джейн не было, теперь она совсем другая — апатичная и унылая. Возможно, все еще стоит, прислонившись к стене в кабинете двумя этажами ниже, уставившись в никуда?
Гусенко все еще передвигал книги, тщательно осматривая каждую полку. Внезапно раздался щелчок, и дверь открылась. Он указал рукой на лестницу и сказал:
— Вниз.
Сергей пошел первым, за ним Элин с оружием наготове, следом я, а за мной Гусенко. Между верхней и нижней комнатами Сталина около пятидесяти ступенек, и на полпути есть небольшая площадка, с нее дверь ведет к Троицкой башне.
Джейн нигде не было. Ее не было ни на ступеньках, ни на площадке, ни в комнате Сталина.
Гусенко, который теперь говорил по-английски специально для нас, приказал Элин:
— Держи их здесь. Если что — стреляй!
Она кивнула, и Гусенко один вошел в комнату, где находились документы.
Он оставил дверь открытой, и мы слышали, как он там ходил, осматривая комнату, поворачивал ключи, выдвигал ящики шкафов, шарил на столе.
Наконец его голова показалась в проеме двери, на этот раз он обратился к Элин по-русски. Сергей перевел мне:
— Он узнал тело. Это Власик.
— Кто он? — спросил я.
— Заткнись! — Это уже приказ Элин.
— Сталинский холуй, — продолжал Сергей, будто ничего не слышал. — Злое животное. Должно быть, не угодил хозяину.
— Еще слово — и я буду стрелять, — пригрозила Элин Гундерссон, готовая в любую минуту выполнить свое обещание. Она действительно была потрясающе красива и в то же время потрясающе холодна. Так мы стояли втроем, прислушиваясь к звукам, которые издавал Гусенко за дверью. А я беспокоился о Джейн. У меня было только два предположения: она либо в ванной комнате Сталина, либо ушла, проскользнув через Кремлевскую стену обратно в Александровский сад.
Мы, должно быть, стояли так минут десять или даже больше, когда вдруг раздался какой-то
