воздухе.
- Таким утром уместней стихи писать. - Луиджи запрокинул голову, глядя на облитые светом флюгера. - Одна беда, холодно, долго не простоять.
Моя бергерская половина с тобой не согласна, а марикьярская уповает на бергерские же одежки. Бери с нее пример и не бойся.
- Я не боюсь, - засмеялся фельпец, - но у тебя одна половина мерзнет, а у меня - обе.
- Я пошлю гонца госпоже Гогенлоэ, и она завалит тебя шерстяными подштанниками. Ради дочерей. - Валь-дес подхватил Луиджи под руку и поволок на верхний двор. Там солнца было еще больше, солнца и синевы.
- Мы первые. - Луиджи оглядел утоптанный снег и бороду сосулек на карнизах галереи. - Пока все соберутся, я успею…
- Жениться, - услужливо подсказал Вальдес.
- Я тебе четыреста раз говорил, - огрызнулся фельпец, - я никогда не женюсь. После Поликсены я не смогу привязать себя на всю жизнь к какой-нибудь женщине!
- А к мужчине? - шелковым голосом уточнил Рот-гер. - Ты меня предупреди, если что, я к дядюшке сбегу.
- Тварь закатная! - с чувством произнес Джильди. Злиться на Ротгера было еще глупей, чем с ним спорить. Адмирал жил, сражаясь и танцуя, любовь для него была такой же нелепицей, как и смерть. Он в них просто не верил.
- Ты полагаешь? - Кэналлиец непринужденно поклонился. - Что ж, всегда к твоим услугам… Когда ты наконец поймешь, что верность - это зола любви? Пока горит огонь, ее нет и быть не может. Остается верность - любовь погасла…
- Ты не любил, - отмахнулся Луиджи, - ты не поймешь.
- Где уж мне, - сверкнул зубами Вальдес. - Любовь - это по части дядюшки Везелли, да продлятся его дни до скончания… тетушки. О, а вот и наши жизнерадостные друзья, как молодые, так и не слишком. А Кальдме-ер помолодел… Надо полагать, ему снятся веселые сны…
Смотреть против солнца всегда непросто, но Луиджи помнил вчерашних спорщиков наперечет, потому и узнал. Генерал Ариго и молодой Савиньяк доказывали, что на дриксенской классике теперь не выехать, а белокурый барон с жутким именем заступился за старую школу. Разумеется, Руппи фок Фельсенбург этого не вынес, а Савиньяк с восторгом вцепился в предложение доказать свою правоту клинком. Теньент с лейтенантом были готовы начать немедленно, но барон объявил, что поздний час и выпитое вино не способствуют выяснению истины.
- Надеюсь, Ледяной поставит на свое отечество в лице своего же адъютанта, - предположил Вальдес. - Иначе зачем бы ему было выползать?
- А ты ставишь на Арно? - предположил Луиджи.
- Нет, я за моряка. - Вальдес по-кошачьи сощурился. - Нас тут слишком мало, а дядюшка Везелли чем дальше от моря, тем несносней. Проиграть тебе золотой?
- Я тоже за Руппи, - признался Луиджи. - Думаешь, Савиньяк сильнее?
- Ну, должен же он поднабраться от братцев, а те - от Алвы. Добрый день, господа. Господин адмирал цур зее, я намерен поставить десять таллов на Руперта фок Фельсенбурга. Вас это не шокирует?
- Никоим образом. - Ледяной Олаф тронул шрам и неожиданно улыбнулся. - Более того, господин вице-адмирал, когда у меня появятся десять таллов, я их поставлю на вас.
- Вас неправильно поймут в Эйнрехте, - поджал губы Вальдес. - Хотя на Бермессера я бы не поставил и сосульки.
- Господа Савиньяк и фок Фельсенбург готовы. - Командор явно был человеком дела. - Нужно оговорить условия и, при желании, заключить пари.
- А что тут думать? - удивился генерал Ариго. - Обычный бой до четырех уколов. Затем можно повторить. После перерыва.
- Только шпага? - Арно Савиньяк улыбался совсем как Эмиль.
- Разумеется, - кивнул Ариго, - классика кинжала не предусматривает, что, между нами, свидетельствует не в ее пользу. Я уже говорил, что дриксенская школа - это линарец для парадов.
- Да, Герман, - подтвердил барон, - ты это вчера говорил, но я с тобой не согласен. Я высоко ценю северную школу, которую по недоразумению называют дриксен-ской. Пять таллов.
- Десять на юг, - сверкнул глазами Ариго. - Ойген, принимаешь?
- Вне всякого сомнения. - Нудного барона звали Ойгеном, но фамилию его Луиджи все равно не помнил. - Кто-нибудь готов к нам присоединиться?
- Десять на господина фок Фельсенбурга. - Вальдес подмигнул Кальдмееру. - Школы, названия… Кому все это надо? Решают люди, а выбирает море.
- Господин Кальдмеер, господин Джильди, - педантично уточнил Ойген, - вы принимаете участие?
- Нет. - Дриксенец опять тронул шрам. - Мне никогда не везло в игре, а знатоком парного фехтования я не являюсь. Я моряк, а не придворный.
- Не судите о придворных по моему дорогому Бермессеру, - потребовал Вальдес. - Луиджи, что скажешь?
- Вы не оставили мне выбора, - засмеялся Джильди, - десять на юг и пять - на море.
2
Плащи и камзолы повисли на перилах галереи странными флагами, ветер, почти незаметный, когда ты одет, шмыгнул за пазуху, стало зябко. Ничего, скоро они согреются, и как бы не слишком.
- К бою, господа! - объявил бергер, и Руппи весело отсалютовал противнику. Он ничего не имел против это го фрошера, но Ледяной будет рад его победе, а Бешеный ставит не на южанина- соотечественника, а на Фельсен бурга. Это - доверие, а доверие нужно оправдывать. И во обще, не проигрывать же в такой чудный день и при та ких зрителях.
Виконт Сэ ответил на приветствие коротко и красиво. Он был уверен в себе и, без сомнения, имел на то все основания. Говорите, юг против севера и море против кавалерии? Вот и посмотрим, чья возьмет, а заодно и поучимся, если будет чему. Талигоец думал так же. Он улыбнулся, тряхнул светлыми волосами и атаковал. Атака вышла короткой и осторожной, но иначе не начинают, конечно, если ты не на линии. Руперт чуть шевельнул кистью, отталкивая клинок противника, и шагнул вперед, ни на что особо не рассчитывая. Еще один обмен приветствиями, не более того… Шпаги весело зазвенели, они были не прочь размяться. Оружие тоже может радоваться и не желать крови.
- Сегодня чудесное утро! - задорно крикнул противник. - Не правда ли?
- А чего вы ждали? - откликнулся Руппи, подгадывая момент для ответной атаки. - Адмирал Вальдес не ошибается.
Талигоец не ответил, было не до того. Сталь отскочила от стали, Савиньяк не заставил себя долго ждать, он стал двигаться чуть быстрее, чем раньше, но это было просто. Пока. Никто не ставит линеал впереди фрегата, никто не выдаст тайный финт раньше времени. Руппи усмехнулся и тоже ускорил движения, пытаясь развернуть противника лицом к солнцу. Скрипел снег, пели, сталкиваясь, клинки, волосы Савиньяка отсвечивали золотом, день начинался просто замечательно.
- У вас верная рука. - Руппи улыбнулся сопернику и всему миру.
- Нам надо чаще разминаться, - кивнул фрошер. Разворачиваться он не собирался, напротив, он хотел, чтобы это сделал Руппи. Не выйдет.
Фок Фельсенбург отступил в тень стены. Два года разницы на палубе значат очень много, но здесь не палуба, а на флоте не до фехтовальных штудий. И все-таки жаль, что их не видят отец, бабушка Штарквинд, Зепп… Зепп и не увидит!
