Оловянный замялся, но через некоторое время всё-таки ответил: – По настоянию подполковника Барсукова, Генералитет дал согласие не то чтобы на ваш арест, но на предварительное собеседование. В общем, это всё, что я могу вам сказать Балабанов.
– Спасибо и на этом, товарищ подполковник. – Что вы собираетесь делать?
– Продолжаю выполнять порученное мне задание. – Ну что же, – вздохнул Оловянный, – лично у меня нет возражений. А про Генералитет даже и не скажу.
В покинутой в спешном порядке квартире Балабанова уже поджидал Гонолупенко, извещённый, как выяснилось, о ночной возне перед соседской дверью бдительным дедом Игнатом. Не успел Балабанов поведать арапу Петра Великого о своих ночных приключениях и о встрече с сотрудником потомакских спецслужб, как в помещение ворвался Коля с круглыми от удивления глазами.
– Слышали новость? Спикера из партии исключили. – За что? – ахнул потрясенный известием Балабанов. – За связь с инопланетянами.
Балабанов хотел уже сказать по адресу спикера извечное в таких случаях слово «доигрался», но потом передумал. Ему вдруг пришло в голову, что в крупных неприятностях спикера виноват никто иной, как резидент юпитерианской разведки мистер Балабан. И дёрнул же чёрт за язык Гонолупенко, который вздумал шутить в месте, где этих самых шуток никогда не понимали. Но и Химкин хорош: раззвонил по всей стране.
– Да что ты расстраиваешься, – махнул рукой внук шамана. – В другую партию вступит, у нас же многопартийность.
– А что вам с Портсигаровым удалось выяснить по поводу Белявского? – спохватился Балабанов.
– Это, брат, ещё тот фрукт, – возвёл очи к потолку Коля. – Тут такое дело Балабанов: у царского трона сейчас две боярские партии, одна из которых новопитерская, другая старомосковская. В общем, почти как в Англии – тори и виги.
– Какие ещё тори? – не понял подзабывший чужую историю Балабанов. – Это, кажется, война Белой и Алой розы, – припомнил Гонолупенко, но, оказывается, припомнил не то.
– Так вот, – отмахнулся от неучей Коля, – Мыскин принадлежит к новопитерской партии.
– Алая роза, – прокомментировал упрямый Гонолупенко. – А Белявский – к старомосковской, куда входит и известный вам сотрудник президентской администрации Налимов.
– Белая роза. – А почему не наоборот? – полюбопытствовал заинтересованный Гонолупенковской классификацией Балабанов.
– Вы будете слушать или нет? – рассердился Коля.
– Слушаем, слушаем, – заверил Балабанов, разливая по чашкам чай.
Сидели за кухонным столом, по-простому или по конспиративному, благо кухня была солидных размеров и могла без проблем вместить политсовет любой из ныне действующих партий в полном составе, а иные партии целиком. Если верить захлёбывающемуся в словах Коле, то партия Алой Розы вела затяжную борьбу с партией Белой розы из-за собственности, что, в общем-то, и не удивительно. Чтобы там ни говорили об идейной подкладке, но как давно уже и совершенно справедливо заметил товарищ Маркс, краеугольным камнем всех конфликтов является именно собственность. Не то что бы Балабанов читал Маркса, но уроки обществоведения в школе он ещё не забыл. Короче говоря, классический конфликт интересов.
– Как только Мыскин затеял свой проект со столовками советских времён, тут у старомосковских появился совершенно уникальный шанс подловить новопитерских на ностальгии по ушедшим временам, а если удастся, то и ославить на весь мир, как приверженцев тоталитарного образа жизни.
– Ну а арабские террористы тут при чём? – не понял Балабанов. – И зачем они арестовали шейха Мансура, в смысле Мансурова Семёна Венедиктовича? – Мансуров много знает и во многом замешан, так что Барсукову без всякого труда удалось подцепить его на крючок и заставить плясать под свою дудку. Конечно, в суде эти обвинения рухнут, как карточный домик, но тут ведь не в суде дело, а в скандале. И разразится этот скандал аккурат во время визита президента Жоры, когда в дополнение к липовому шейху из подпольных застенков ГПУ вырвется депутат Полуэктов, похищенный офицерами милиции Балабановым и Гонолупенко, связь которых с Мансуровым очевидна.
– Хитро закручено, – хмыкнул Гонолупенко. – Тут такая закавыка, – продолжал Коля, – ни к Налимову, ни к Белявскому сейчас не подобраться. Белявский окружил себя ордой рыл, видимо боится мести Мыскина и стоящих за ним сил, Налимов в дни важного визита днюет и ночует в Кремле.
– И что предлагает Портсигаров?
– Портсигаров предлагает брать Налимова тёпленьким прямо в Каменных палатах, ибо промедление смерти подобно. Ещё вчера было рано, а завтра, с приездом президента Жоры, будет поздно.
– Эк хватил! – постучал пальцем по лбу Балабанов. – В Каменных палатах чуть не дивизия охраны в обычные дни, а уж во время визита главы Потомакской державы туда пригонят целую армию и в военном, и в штатском. Мышь не проскользнёт. А уж выкрасть Налимова из Кремля, это задача непосильная даже для Джеймса Бонда.
– Подумаешь, Джеймс, – презритёльно хмыкнул Коля. – А что касается мышей, то это уже ближе к теме. Короче, в Каменные палаты будем проникать призраками. – Да зачем нам едался этот Налимов?
– Как зачем? – удивился Коля. – Только Налимов может провести нас без помех в замок рыцаря Белой розы сэра Михаила Белявского, где эти хмыри наверняка прячут Полуэктова и Мансурова, чтобы явить их в самый, неподходящий момент миру. – Молодёжь у нас пошла малообразованная, – задумчиво проговорил Гонолупенко. – Наверняка они не знают, в каких мундирах ходили их предшественники. – Стрельнут ещё, чего доброго, в представителей НКВД.
– Это мы учли, – подтвердил Коля. – К Налимову пойдём в гвардейских мундирах преображенского полка.
– Стрельцы бы лучше вписались в Кремлёвские декорации, – покачал головой Балабанов, всё больше проникающийся мыслью, что иного выхода, чем эта дерзкая диверсия, пожалуй уже нет
– А амуниция? – напомнил Коля. – Взяли то, что подвернулось под руку. Короче, одевайтесь и с песней вперёд.
Коля притащил из коридора здоровенную сумку и начал выкладывать прямо на стол обмундирование, бывшее когда-то в ходу у приближенных к главе государства лиц. Гонолупенко в преображенском мундире смотрелся истинным Арапом Петра Великого. Балабанов не знал, куда девать шпагу, которая всё время норовила угодить эфесом между ног. К счастью, шоумен, в своё время рядившийся в костюмы всех стран и эпох, без труда объяснил неучам что к чему.
Портсигаров, пока ещё в цивильном, уже поджидал троицу в тоннеле у лифта. Окинув «преображенцев» критическим оком, он довольно заржал:
– С такими молодцами, да отступать!
Балабанов чувствовал себя очень неловко. Хотя никакого преступления он пока что не совершил, но его томили предчувствия. Незаконное проникновение на охраняемый объект да ещё и с оружием, пусть и с холодным, это вам не шутка. За подобное шоу по головке не погладят. Однако Портсигаров, переодевшийся в принесённый Колей преображенский мундир, только рукой махнул:
– Не волнуйся, майор, план разработан в мельчайших подробностях.
Балабанов шоумену не поверил и оказался в своих сомнениях прав. Тщательно якобы разработанный Портсигаровым план начал трещать по всем швам уже в дебюте. «Призраки» умудрились заблудиться в самом начале пути и вперлись на полном ходу в галантерейный магазин, построенный расторопным мэром Устроевым буквально в сотне метров от секретного правительственного тоннеля. Естественно народ, никак не ожидавший появления преображенцев в центре столицы, выказал к ним немалый интерес. А самое паскудное, их зафиксировали видеокамеры, понатыканные в разных местах владельцами товаров. Растолкав взволнованных покупателей, четвёрка вроде бы вырвалась из торгового зала, но тут же попала в зал игровой, где шустрые дети и их впавшие в ребячество папы резвились в своё удовольствие у напичканных электроникой автоматов. Век восемнадцатый в веке двадцать первом смотрёлся по особенному экзотично, что незамедлили отметить расторопные телевизионщики, ринувшиеся навстречу «преображенцам» с камерой и микрофоном. Последним бежать было некуда, оставалось только провалиться сквозь землю. Балабанов уже собрался было проделать этот маневр, но вовремя вспомнил, что они и так под землёй. И если спуститься ещё ниже, то есть все шансы к угодить туда, куда никто, в общем-то, не торопится, то есть в Низовые сферы, славящиеся своим гостеприимствам при очень низком уровне комфорта. Словом, у преображенцев было два выхода: либо сгореть в геенне огненной, и либо броситься грудью на объектив телекамеры. Разумеется, как истинный шоумен, Портсигаров выбрал второе.
– Прокурор Ягужинский, – представился он журналистам, мрачно глядя в объектив телекамеры.
– А каким образом вы, господин прокурор, оказались в вашем времени? – с ходу включился в предлагаемые обстоятельства расторопный молодой человек в джинсе.
– Волею императора всероссийского Петра Алексеевича призван бороться с мздоимцами-боярами и прочим чиновным людом, кои, не зная меры, как саранча ненасытная стригут всех подряд к своей выгоде.
– И куда вы сейчас направляетесь? – полюбопытствовал джинсовый. – В мэрию или Каменные палаты?
– В Каменные палаты, – не стал скрывать Ягужинский и, обернувшись к спутникам, прибавил: – Преображенцы, за мной.
Сквозь строй мордоворотов охранников, вздумавших встать на пути посланцев Петра Алексеевича прорвались на одном нахальстве, не прибегая к холодному оружию. Забитый товаром склад миновали на рысях, распугав при этом кладовщиц, собравшихся в рабочее время обсудить сугубо женские проблемы. Оказавшись вновь в секретном тоннеле Балабанов вздохнул с облегчением. И тут же выразил вслух обоснованное сомнение в успешности столь плохо организованной операции.
– Стыдитесь, гвардии поручик Балабанов. Что вы дёргаетесь при первой неудаче как какой-нибудь майор милиции. Сказал же мин херц «ни чинов, ни званий не считая». А тут всего лишь статский советник Налимов. Да в Каменных палатах этих статских советников, как собак нерезаных. Изымем одного, никто даже не заметит.
Портсигаров, судя по всему, впал в творческий экстаз и готов был вести соратников на штурм не только Каменных палат, но и неприступной крепости Измаил. К счастью ни крепости, ни защищающих её турок на пути преображенцев не случилось. Зато на первой же мраморной лестнице их остановили хорошо сложенные молодые люди славянской наружности, с удостоверениями службы президентской охраны в карманах хорошо пошитых пиджаков. – Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Портсигаров. – А то привезли, бросили, ничего толком не объяснили.
– А вы кто такие? – настороженно следила за враз поскучневшими преображенцами дюжина глаз.
– Как кто?! – завибрировал от возмущения Портсигаров. – Артисты, конечно. Из МХАТА. У нас репетиция сегодня в Каменных палатах.
– Репетиция чего? – не поняли молодые люди. – Встречи потомакского президента. Вы что, не в курсе, что он завтра приезжает? – В курсе, – дрогнули молодые люди. – А артисты здесь при чём?
– Мы должны явить мощь державы во всём блеске, – возвысил голос Портсигаров. – Мы культурная программа. Нас Налимов пригласил.
Лёгкое замешательство, а потом и совещание среди сотрудников президентской охраны привели к самой обычной просьбе, предъявить документы. И если с документами Портсигарова и Коли, предъявивших удостоверения творческих союзов, никаких проблем не возникло, то по поводу Балабанова и Гонолупенко у молодых людей появились определенные сомнения. Они почему-то решили, что МВД организация хоть и уважаемая, но не совсем творческая.
