всё решила. Сначала в мастерскую сходила, там сказали, что восстановлению не подлежит, только под пресс. Не знала, что и делать. А вчера вечером какой-то парень позвонил, спросил, не у вас проблемы с машиной. Я говорю, да. Он: «Могу помочь. Я случайно узнал, что у вас авария была. Ничего страшного, я и не такие лохматки восстанавливал». Представляешь, за полцены договорились. Повезло. Так что поправляйся, не переживай.
Жена поцеловала его в небритую щёку и вышла из палаты.
«Я еле жив остался, а у неё только машина на уме». Он закрыл глаза и повернулся головой к стенке.
Глава 3
Кивинов зажал нос руками, боясь чихнуть от поднятой пыли. «Предупреждал Соловец — не лезь, не лезь, да видно, правильно сказано — сколько не говори, халва, халва, а во рту слаще не будет. Чёрт, пистолет оставил в сейфе. „Следователь прокуратуры Прохоров достал пистолет и прижался к дереву“. Надо же, совсем как в книжке. Только жаль, нет пистолета, да и дерева тоже нет. Вернее, дерево есть, лежит тут под крылом и нос зажимает».
— Кто-то опять бочку перетащил, делать нечего, весь проход загородили, — раздался в гараже чей-то голос.
— Чибис, наверное, он вчера приезжал. Козёл, мешала, что ли?
Кивинов выглянул из-под крыла.
Возле бочки стоял коренастый парень в чёрной майке, по рукам его перекатывались внушительные бицепсы. Судя по внешнему облику, в детстве старушкам в общественном транспорте мест он не уступал. Легко приподняв бочку, он швырнул её в угол, чуть не задавив Кивинова.
Кивинов зажмурился. «Может, сорваться и рвануть? Пока очухаться успеет, я уже далеко буду. Нет, сиди, не дёргайся. Они не побегут, пуля догонит».
— Давай, тащи, — сказал культурист, расчистив место в центре гаража.
Второй трудящийся вытаскивал из кузова фургона куски грубо разрезанного корпуса легковушки. Сбросив один из них на землю, он спрыгнул, поднял его и перетащил в гараж. Культурист подключился к работе. Минут через пять они закончили разгрузку и, закурив, вышли из гаража.
Кивинов не слышал разговора — ему было не до того. Он думал об одном — лишь бы не засекли.
«Чибисы какие-то, а страусов нет? Они что, металлолом собирают? Хобби с детства. Пионеры. Даже галстуки вяжут, ха, пеньковые. Нога затекла. Они долго курить собираются? Ребята, это вредно, закругляйтесь, перекур окончен.
Без премии останетесь. Сгрузили и отваливайте. Если они через пять минут не уедут, я не выдержу и ногу вытащу, вот тоща-то это колесо мне на башку и свалится. Тьфу-ты, тут ещё и крысы. Только вас не хватало. Чем они тут питаются, резиной? Или железом? Пошли вон, соседки, я не вкусный, бр-р-р, какая гадость!»
— Поехали, — раздался наконец голос. Культурист подошёл к гаражу, закрыл двери и повесил замок.
Кивинов выдохнул и выпрямил ногу. Она приятно заколола. Вытерев футболкой лицо, он вылез из-под крыла, добрался до стенки и прильнул к незаметной снаружи дырочке. От гаража отъезжал зелёный фургон с чёрной полосой на борту. Номера Кивинов не рассмотрел, но машину запомнил. Через несколько минут он выбрался на крышу, спрыгнул и осторожно вышел на дорогу.
Волков стоял у окна в кабинете Дукалиса и наблюдал за толпой, что билась возле пивного ларя напротив. Окна были распахнуты настежь, сквозь решётки задувал освежающий ветерок. Дукалис сидел за столом и сверял с актом количество изъятых у одного подпольного изготовителя бутылок водки.
— Может, рискнём, продегустируем?
— Без закуси опасно. Хорошо, если он «Рояль» водой разводит, а если керосин?
— Да, рискованно, — согласился Волков и вновь стал изучать толпу, скрестив на груди руки.
— Посадили, сынок? — вдруг послышался жалобный женский голос под окном.
Волков глянул вниз сквозь решётки. Там стояла какая-то старушка и с состраданием разглядывала опера. Слава наморщил лоб, после чего так же жалобно ответил:
— Да, мамаша, упекли вот, сижу.
— У меня тоже сынок сидит. Вася Копейкин, не слыхал?
— Нет, мать, не помню.
— Если в тюрьме-то встретишь, привет передай, скажи, жива-здорова, пускай не переживает.
— Ладно, если встречу — передам.
— Как кормят-то вас, поди плохо? Смотри худой какой.
— Да, мать, на хлебе и воде сидим, да и это менты отбирают.
— Погоди-ка маленько, я сейчас в магазинчик сбегаю, колбаски тебе куплю.
Старушка засуетилась, порылась в сумке и пошла в сторону универсама.
Волков сел на подоконник и повернулся к Дукалису.
— Ну что, сколько там?
— Погоди, не сбивай, помоги лучше коробки передвинуть. Пока сто сорок бутылок.
— Хорошо. Жаль, отдавать придётся. Там на бой ничего нельзя списать?
— Посмотрим, но думаю, не больше пары пузырей.
— Да нам больше и не надо. Миша не пьёт, Эдик дежурит, а Кивинов умотал куда-то.
Волков слез с окна и стал помогать расставлять коробки по углам. Одна из бутылок была открыта.
— Во, сейчас продегустируем.
Слава достал стакан, налил половину, подошёл к окну и свистнул.
— Эй, мужик, иди, выпей, чтобы мне легко сиделось, в тюрьму увозят.
Крайний с очереди за пивом оглянулся, увидел стакан в окне и вприпрыжку подбежал к Волкову.
— Держи. — Слава привязал стакан к портупее и спустил из окна. — Глотни за меня.
Мужик выдохнул и опрокинул стакан в рот.
— Ну как? — поинтересовался Волков.
— Хо, — захлебнулся мужичок. — Спасибочки. Хорошая штука. Ещё не угостишь?
— Не могу, брат, остальное на зону возьму.
— Ну, будь здоров. — Мужичок вернулся в очередь.
— Пить можно, — резюмировал Волков. — За закусью кто пойдёт?
— Вместе сейчас сгоняем.
— Лады, давай закругляйся.
— Сынок, — послышался голос с улицы. Волков подскочил к окну и сделал грустную мину.
— Вот, перекуси. Ой, как бы тебе передать?
— Сейчас, мамаша, придумаем что-нибудь. — Слава отвязал от портупеи стакан и привязал пакет. Затем высунул конструкцию в окно и сказал: — Спасибо, мать. Клади в пакет.
Старушка стала перекладывать продукты.
— Всё, кушай на здоровье. Не забудешь, Вася Копейкин? Может, свидишься.
— Не забуду, встречу — привет передам.
— Ну, спасибо, родной, выходи поскорее.
— Ага.
Волков подтянул пакет к решётке и рукой достал свёртки.
— Так, что тут? Колбаска, сыр, хлеб, огурец. То что надо. Накрывай. Повезло и бежать не надо. Сервис как на Западе.
