— Передайте Эдуарду Сергеевичу, — ответил Соловец, — что его ждут завтра в 11 часов утра в 85 -м отделении милиции в кабинете 12. Неявка будет расценена как грубое неуважение к органам внутренних дел с соответственной реакцией последних. До свидания.
Соловец повесил трубку.
— Автоответчик с АОНом. Ха, навороченный, значит. Боюсь, опять придется спесь сбивать. Андрей Васильевич, мне почему-то кажется, что он приедет к нам в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство, и мы просто вынуждены будем принять какие-то меры.
— Подождем до завтра. Я вообще не уверен, что он приедет.
— Что-то Эдуард Сергеевич не спешит. Уже десять минут двенадцатого.
— Он просто невоспитанный человек. Автоответчик завел, а совести ни на грош.
Кивинов плюхнулся на диван и вздохнул.
— Подождем еще.
Ожидание оказалось ненапрасным. В половину двенадцатого в двери Соловца постучались, и в кабинет вошли двое мужчин.
— Меня вызывали. Кравцов, — произнес один из них, лет тридцати, в модном драповом пальто и широком шарфе.
— Эдуард Сергеевич?
— Да.
— Присаживайтесь. А это, извиняюсь, с вами кто? — Соловец указал на второго товарища, более солидного возраста и одетого менее броско.
— Это мой личный адвокат.
— Интересно, — усмехнулся Георгич. — Звучит приятно. Мой личный адвокат. Прямо как на Западе. Надо же. Посмотрите — вот мой новый «Мерседес», вот мой новый адвокат, вот мой новый холодильник. Товарищ адвокат, вам не обидно быть холодильником, о, господи, виноват, чьим-нибудь личным? Мне бы было обидно. Но вопрос-то не в том, что вы чей-то, а в том, что вы тут собираетесь делать? Но это вопрос уже не к вам, а Эдуарду Сергеевичу, потому что человек, приходящий в милицию со своим адвокатом, заранее настраивается на защиту, то есть предполагает, что будет в чем-то обвинен. А? Ведь вы даже не знаете, зачем вас пригласили.
— Ну, — смутился Кравцов, — на всякий случай, я ведь действительно не знаю, почему меня вызвали.
— А раз не знаете, нечего тогда и огород городить с адвокатами, прокурорами и прочими. А потом, — обратился Соловец к адвокату, — я вас, как юрист юриста, хочу спросить: вы уголовно- процессуальный кодекс читали?
Соловец сел на своего любимого конька, потому что был единственным человеком в отделении, имеющим высшее юридическое образование.
— И я надеюсь, — продолжил он, — что вам не надо напоминать, когда вы имеете право вступать в процесс? С момента задержания вашего подзащитного. А он у нас еще не задержан, так что ваше время, увы, не пришло. Но ради уважения к вашей профессии я разрешаю вам остаться.
— Так, а собственно, в чем дело? — опять спросил Кравцов.
— Вам фамилия Шабанов о чем-нибудь говорит?
— Шабанов? — переспросил Эдуард Сергеевич, наморщив лоб. — Честно говоря, не припомню. Может, в лицо знаю, но фамилии не помню.
— Неужели? Его Володей звать, из Москвы.
— А, да, да, тогда другое дело. У меня есть такой знакомый. Правда, не близкий.
— Отлично. Что вы знакомы — это уже большой плюс. Надеюсь, вы нам расскажете как можно подробнее о ваших взаимоотношениях?
— Но я же говорю, это не близкий знакомый. Дело в том, что я сам из Москвы, там родина, у меня там родственники. А в Питере я всего три года, после свадьбы. Здесь у жены живу.
— Вы прописаны здесь?
— Да. Так вот, Володю Шабанова я по Москве знаю. Мы в одном районе жили, но дружбы не было, так — привет-привет. Просто он из другой компании. Я его уже лет пять-шесть не видел. Но он сейчас, возможно, в Питере.
— А с чего вы это взяли?
— Он звонил мне где-то с месяц назад или около того. Сказал, что сейчас в Петербурге.
— Я не понял, зачем он вам звонил?
— Минутку. Я же не договорил. Он позвонил, сказал, что сидел, освободился, решил поискать работу здесь, мол, там, в Москве, стыдно всем в глаза смотреть, а здесь, мол, его никто не знает. Хочет начать честную жизнь, ну, и попросил меня помочь ему пристроиться куда-нибудь на первых порах.
— А вы?
— А что я, отдел кадров? Я, конечно, понимаю, что земляк, что жизнь хочет новую начать, но я тоже не Господь Бог.
— А, пардон, вы чем занимаетесь? — поинтересовался молчавший до сих пор Кивинов.
— Директор СП. Оптовые закупки компьютеров, посредничество. Один магазин имеется, правда, небольшой.
— Хорошее дело. А торгуем чем? Надеюсь, не оружием?
— Продукты, вещи кое-какие. В общем, всем помаленьку.
— Ну и что, вы не могли куда-нибудь пристроить своего знакомого?
— Но вы поймите, будь он спец крутой в чем-нибудь, а то с зоны, ни кола, ни двора. Где гарантия, что он работать будет, а не дурака валять? А вдруг обнесет? Зачем мне это надо? Деньги на ветер бросать? Вы ведь знаете, чем наш человек отличается от западного. Западный чем гордится — какое он дело открыл, какую работу сделал, какую выгоду по-лучил. А наш — как он хорошо устроился, как ни фига не делает, а бабки на халяву получает. Я ему и сказал, что, извини, не могу.
— А он?
— А что он? Ну, ладно, говорит. Вот и все.
— Он один раз звонил?
— Да.
— Не сказал, случайно, где остановился?
— Не говорил. Я, сами понимаете, тоже не интересовался.
— Ну хоть что-нибудь он о себе рассказывал?
— Ну, я же сказал — что освободился, вернулся. Всякие общие фразы — как живешь, кого видишь, вот и все.
Соловец достал новую пачку «Беломора», распечатал и прикурил папиросу. Кивинов вытянул ноги и закрутил большими пальцами.
— А как он вас нашел? Откуда узнал ваш телефон?
— Я не знаю, может, у матери спросил, может, через справочное. Это ж не проблема. А все-таки, что произошло?
— Он умер, утонул. Вернее, ему помогли утонуть. И мне почему-то кажется, вы знаете, кто помог. А, Эдуард Сергеевич?
— Что? Я знаю? Да вы что, смеетесь? Может, он где по пьяни подрался, его и пырнули. Я-то тут при чем?
— Его не пырнули. А вы тут при чем только потому, что, кроме вас, у него в городе никого знакомых нет.
— Стоп, стоп, стоп, — произнес адвокат. — Если этот Шабанов знает Эдуарда Сергеевича, это вовсе не означает, что Эдуард Сергеевич причастен к его гибели.
— Действительно. Откуда вы знаете, что у него не было больше знакомых? Ведь где-то он жил?
— И все-таки, Эдуард Сергеевич, я предложил бы не спешить с ответами, а все еще раз обдумать. Я уверен, что вы что-то не договариваете. И поэтому я вас прошу, без записи, в присутствии адвоката, без него, рассказать в нашем тесном дружеском кругу правду о Шабанове, какая бы она ни была. Если вы вдруг
