Челюсть медленно выполнил команду, аккуратно опустив ломик на пол. Затем снова выпрямился. Генка едва дотягивал ему до подбородка.
— Какие бабки тебе нужны, толстомясый?
— Погоди, Бетон… — Челюсть выставил ладони.
— Не сучи ручонками-то, — Гена оттопырил мизинец, — спокойней разговаривай.
Правая рука авторитета по-прежнему оставалась за поясом. Челюсть пал духом. К такому обращению он не привык. Его не боялись. А стало быть, бояться должен он.
— Понима…
— Ты, толстомясый, не на него наехал, — перебил Генка, показав мизинцем на Шурика, — ты, падла, на меня наехал. Это мой человек, и наехать на него могу только я.
— Я не знал, Бетон, — Челюсть не отрывал глаз от руки с обрезом, — клянусь, не знал! Он не сказал.
Ключи от машины выскользнули из руки на пол.
— Не бухти! И так воздух испортил. Как это не знал, кабан жирный? Ты чего в блудняк меня вводишь? Сашок, ты ему говорил?
Обалдевший Шурик автоматически кивнул:
— Говорил…
— Слыхал? Или ты глухой по жизни? Так я тебе сейчас ершик подарю для ушей. Одноразовый.
Генка был прекрасен в своем образе. Словно заслуженный артист на премьере спектакля «Никто не хотел подыхать». Зритель затаил дыхание. Челюсть не знал, куда девать руки. Они отвлекали, мешали сосредоточиться и достойно ответить на поставленный вопрос.
Челюсть икнул.
— То понос, то икота, — весело прокомментировал Генка, — слышь, Сашок, не эта ли куча навозная тебе руку сломала?
— Эта… Вернее, второй. Но этот тоже был.
— Ах, вот оно у нас как?!..
Правая Генкина ноздря нервно задергалась. Челюсть смахнул тыльной стороной ладони капельку пота, повисшую на носу.
— Бетон, я не хотел, это Ирокез ломал, клянусь мамой! Он беспределыцик! А я, наоборот, отговаривал! Ну, клянусь, Бетон! Он же, козел, никого не слушает! Ну, чего я мог сделать, сам подумай! Саша, скажи ему!
— Это тебе думать надо, как отсюда живым выйти, — Генка перешел к классике жанра, процитировав фразу из «Места встречи», — мне лично насрать и на тебя, и на твоего кореша. Ты здесь, ты и отвечать будешь. Короче, молись, толстомясый. Я тебя не больно кончу. Пиф-паф, и ты уже на небесах…
Наверно, Генка все-таки перегнул с последней репликой, увлекся текстом. Степень нервного напряжения у Челюсти зашкалила за предельно допустимую норму. А у кого б не зашкалила? Когда тебя через секунду-другую пригвоздят к стене зарядом картечи, не время отвлекаться на посторонние темы. Вступают в дело оздоровительные рефлексы, существование которых когда-то научно доказал академик Павлов.
Маша вскрикнула. Генка повернул голову. Челюсти этого хватило. Он присел и метнулся вперед, словно трактор, вырвавшийся из болота, оставив после себя сгусток выхлопных газов. Генка прилип к шкафу. Челюсть, не обратив на это внимания (Абзац!), вынес своим многопудовым телом дверь вместе с косяком и помчался по коридору общаги со скоростью, которой бы позавидовал мировой рекордсмен, накачанный допингом.
Секунду-другую стояла мертвая тишина.
— Ушел, гад! — отлип от шкафа Генка. Маша быстро поднялась и, не произнеся ни слова, шагнула к двери.
— Маша, подожди, — Шурик схватил ее за руку, — я сейчас все объясню…
— Пусти, — Маша выдернула руку, — я все прекрасно видела. Совпадение, значит? До свидания, Саша. Желаю удачи на творческом пути.
Машин тон не оставлял никаких надежд, Шурик выпустил ее руку. Маша переступила через валявшуюся дверь и пошла прочь. Блин-н-н!!! Второе свидание, и опять «в десяточку». Хороший парнишка, с таким свяжешься, и придется всю жизнь под обстрелом ходить.
— Я ни в чем тебя не обманул! — отчаянно прокричал ей в след журналист. — Я ни в чем тебя не обманул!
— Нисколько не сомневаюсь, — холодно раздалось в ответ.
Шурик поднял свороченную дверь. Ого! Вместе со стеной вынес. Лишь бы Тамара не заметила. Хотя теперь уже все равно. Он вернулся в комнату и устало упал на тахту.
Генка вынул из-за спины резиновую грелку и швырнул на стол.
— Замучила спина. На вокзале застудил, должно быть. А еще этот урод вчера в «Лобке» добавил. Вот Тамарка грелку дала, поясницу греть… Классно я толстяка уделал? Ну чего, Шурыч, в банк-то едем за бабками?
— Едем, — затор моженно ответил Шурик. Генка подобрал с пола ключи от машины.
— Во, боевой трофей! Схожу, погляжу, что за тачка. Понравится — себе возьму.
— Ты не зарывайся. Как бы этот трофей нам боком не вышел.
Генка почесал начинающую лысеть репу и спокойно заметил:
— Фигня! Тарзана бояться — в лес не ходить!
ГЛАВА 7
— Скажите, Геннадий, как вы относитесь к наводнившим город слухам о вашей причастности к ряду громких преступлений, и, в частности, к гибели известного бизнесмена Лазаревского?
— Я вам так отвечу — все это фуфло. У меня с Лазаревским никаких заморочек никогда не было, поэтому какого черта мне его мочить ? Слухи распускают те, кому выгодно повесить это убийство на меня. А кому выгодно? Тем, кто Лазаревского и шлепнул! Это же проще пареной редьки! Вообще, я давно хочу найти парочку болтунов и подрезать им языки.
— Хорошо, с Лазаревским понятно, а другие?
— Да откуда у вас такие данные? Я клопа в жизни не задавил… Выдумываете черт-те что. Я всю жизнь занимаюсь честным бизнесом, начинал с нуля, торгуя глиняными лошадками, потом сумел встать на ноги. Причем сам, не платя взяток и не отстегивая так называемым крышам. Естественно, это многим не нравилось. Давались команды в отношении меня, в частности на фабрикацию уголовных дел. Меня уже обвиняли и убийствах, и в бандитизме, и хрен знает в чем. И, как видите, я на свободе. Потому что я никого не убивал, не организовывал банду и не насиловал.
— Можно ли в сегодняшней России заниматься честным бизнесом?
— Нельзя, но я занимаюсь.
— То есть перед законом вы абсолютно чисты?
— Ага. Хотя нет, один раз я перешел улицу на красный свет и до сих пор об этом сожалею.
— Два года назад в вас стреляли из автомата, но вы чудом остались живы. У вас есть предположения, кто это мог сделать и почему?
— Да перепутали! У меня в подъезде бабка жила, ее и пасли, чтоб ограбить. А тут я. Вот и пальнули. Хорошо, промазали.
— До нас дошли слухи, что вы собираетесь заняться большой политикой? Если не секрет, то чем конкретно?
— Да без разницы. Может, в Думу мотанусь — надо бы среди этих слуг народа, клоунов порядок навести, — а может, в мэры подамся, город из дерьма вытаскивать. А то до чего докатились, людям вечером на улицу не выйти погулять.
