знакомой.
— Вот видите… А ей вы зачем-то понадобились… Впрочем, я могу вас избавить от своего присутствия, но только тогда, когда опасность, грозящая вам, перестанет существовать. Потерпите еще немного, мисс Люси, дорогая… — в голосе Марка явно чувствовалась горечь.
— Ну, вы уже и надулись, мистер Байкинс. Право же, я не хотела вас обидеть… — Девица виновато улыбнулась ему и протянула руку. — Ну, до вечера.
Она упорхнула, оставив Марка с ощущением какого-то недоброго предчувствия.
Эрл заполнял свой «журнал», когда Марк вошел в его кабинет.
— Хэлло, Марк! Хорошо, что ты пришел! У меня есть новости.
— Правда? Какие?
Эрл взял со стола каблограмму и потряс ею в воздухе.
— От мистера Арчибальда.
— Наконец-то! Он что, только хватился дочери?
— Он три месяца отсутствовал, находясь где-то на Ближнем Востоке. Вернувшись, он обнаружил, что дочь исчезла. Он предлагает мне двойной гонорар и поручает начать розыск.
— Двойной гонорар? Это ведь 20 тысяч долларов?! — изумился Марк.
— Он мог бы заплатить и подороже… за жизнь дочери чего не пожалеешь, — отозвался Эрл.
— И что же ты намереваешься предпринять?
— Я хочу заработать эти деньги… Через некоторое время мы передадим ему его дочь из рук в руки, понял?
— Да, но… — Марк искоса взглянул на Эрла и запнулся.
— Ты имеешь что-нибудь против?
— Имеем ли мы право это делать, Эрл, ведь она нашла свой путь и идет своей дорогой… И притом, мы ведь не приложили никаких усилий, чтобы отыскать ее.
Эрл криво улыбнулся, отложив в сторону свои записи. Он приподнялся с кресла и, перегнувшись через стол, раздраженно проговорил:
— Ты хочешь сказать, что это не совсем порядочно… Но я вожусь с этой девчонкой скоро уже полгода. На нее много затрачено, кроме нашего служебного времени. Ты ведь именно в эти часы опекаешь ее и я тебе ничего не говорю? Я тебе плачу за это… Мне пришлось уплатить за отель, за ее тряпки, которые нужны ей для выступлений… а они не дешевы. Я возобновил почти весь ее гардероб, сделал подарок Луису Гаррисону за то, что он взял ее к себе в театр и тоже приглядывал за ней. Да мало ли каких расходов она мне стоит, и ты, дубина, должен это понять. Я — не ты. Я не влюблен в нее. У меня заранее были далеко идущие планы в этом отношении. И потом, мы с тобой не такие уж богатые люди, чтобы делать подарки миллионеру, которому на нас тоже наплевать. Через неделю я дам ему телеграмму, чтобы он вылетал. Пусть забирает свое чадо и сам решает ее проблемы.
Лицо Марка, от природы розоватое, приобрело заметную бледность, что Эрлу стало не по себе.
— Но ведь ты обещал ей…
Эрл вышел из-за стола, подошел к своему бару, вынул бутылку виски и разлил по стаканам.
— Выпей, Марк, — сказал он, ставя перед ним стакан на стол. — Мы не имеем прав быть такими щепетильными, Марк… иначе нам с тобой придется туго… И потом, я ничего ей не обещал. Я сказал только, что ничего не буду сообщать о ней отцу, пока он сам меня об этом не попросит. Вот так, и он выпил, не поморщившись.
— Ну, а что нового у тебя?
— Я был на пирсе… Судя по суете, которую я заметил в порту, идет набор экипажа для «Эльдорадо». Матросы так и сновали с корабля на берег. По всему видно, что судно готовится в рейс.
— Что, шла и погрузка?
— Нет, но, зайдя в одну харчевню, я услышал от одного подвыпившего грузчика странные слова: «Они возят живой груз, эти проклятые мерзавцы! Живой товар, понимаете, сэр?» Он хотел еще что-то сказать, но бармен схватил его за шиворот и вытолкал из харчевни. Он был так разъярен, что я думал, он накинется и на меня.
— Ты запомнил этого типа, который говорил о «живом» грузе?
— Да. Я искал его часа два, но он как в воду канул.
— Что ж, может быть, и канул, — проговорил Эрл, снова усаживаясь за свой стол.
— Значит, «Эльдорадо» собирается в рейс… — Эрл снова встал и подошел к окну. Его беспокойство и раздражение передались Марку. Он стал пристально наблюдать за другом, ожидая, что он еще скажет.
Эрл раскрыл створки окна и впустил в комнату струю холодного воздуха. Неужели мы к чему-то приблизились? — подумал он.
За окном моросил октябрьский дождик. Асфальт блестел в тусклом свете дня. Было муторно и тревожно на душе. Разговор с Марком оставил неприятный осадок. То же мне, чистюля. Но мы должны до всего докопаться и будем продолжать расследование, которое всего лишь мираж… — продолжал думать Эрл, глядя на серенький осенний пейзаж за окном.
Расстроенный Марк сидел в кресле, скрестив длинные ноги, и поглядывал с неодобрением в сторону Эрла, который, казалось, забыл о его существовании.
В это время в приемной раздался стук в дверь. Нэнси, оторвавшись от пишущей машинки, громко сказала: «Входите».
В дверь просунулась чумазая мордашка, яркая жокейская шапочка торчала на вихрастой голове паренька лет двенадцати-тринадцати, в руке которого она заметила небольшой конверт.
— Ну, входи, не робей, — сказала она, выходя из-за маленького столика. Она с удивлением разглядывала юного посыльного, который все еще мялся у двери, не решаясь войти. — Что тебе надо? Ты не ошибся адресом?
Парнишка широко улыбнулся, потом спросил:
— Я могу видеть мистера Соммерса, мэм?
— Ты принес ему письмо?
— Да. Но я обязан его вручить только в руки мистера Соммерса. Так сказала старая мэм.
— Кто эта «старая мэм»?
— Миссис Флеминг, мэм.
— Хорошо. Проходи. Сядь вот на стул и посиди немного, пока я не доложу мистеру Соммерсу о твоем приходе.
— Спасибо, мэм.
— Хорошо. А как твое имя?
— Сэм Гопкинс, мэм.
— Мистер Гопкинс, посидите тихо здесь и подождите меня.
— Ясно, мэм.
Нэнси скрылась за дверью. Через минуту она вернулась. Подойдя к своему столику, она взяла блокнот, ручку и сказала:
— Пошли, Сэмми. Мистер Соммерс ждет тебя. Идем быстрее.
Когда мальчонка показался в кабинете, Марк протянул:
— Ну-у-у… Вот не ожидал. Оказывается, это мой старый знакомый. Помнишь, я рассказывал тебе о мальчике, у которого купил памятку миссис Флеминг? Это он самый и есть! Что-нибудь случилось, малыш?
Сэм снял свою шапочку и поклонился.
— У меня письмо мистеру Соммерсу. Вы и есть мистер Соммерс? — спросил мальчик, глядя удивленными глазами на Марка.
— Нет, малыш. Мистер Соммерс не я, а вот этот строгий господин, сказал Марк, — указывая на Эрла.
— Что у тебя там? — спросил Эрл, протягивая руку.
— Письмо, сэр. От старой мэм. Она очень встревожена и беспокоится…
— Беспокоится? — спросил Эрл, беря в руки конверт. Осмотрев его со всех сторон, он отчетливо
