Поначалу она орису не взяла, зато бросила на Роланда полный ненависти взгляд.
– Почему ты насмехаешься надо мной, Роланд. Как ты узнал, что Воун взял меня из клана Мэнни? Скажи нам, прошу тебя.
Помогла, конечно, роза, прикосновение к ней усилило интуицию, помогло и лицо Маргарет, в котором было немало общего с лицом старика Хенчека. Но он не собирался объяснять этой женщине, каким путем и откуда попадали к нему те или иные сведения. Поэтому просто покачал головой.
– Я этого не знал. И не насмехался над тобой.
Маргарет Эйзенхарт ухватила Роланда за шею. Сухой, жаркой ладонью. Наклонила ухо к своему перекошенному рту. Он подумал, что уловил запах всех кошмаров, которые мучили его с того момента, как она решила покинуть своих близких ради крупного ранчера Кальи Брин Стерджис.
– Я видела, как вчера вечером ты говорил с Хенчиком. И еще будешь говорить с ним? Будешь, не так ли?
Роланд кивнул, завороженной ее хваткой. Невероятной для такого миниатюрного тела силой. Она шумно дышала ему в ухо. Неужто лунатик таился внутри каждого, даже в такой вот женщине? На этот вопрос ответить Роланд не мог.
– Хорошо. Я говорю, спасибо тебе. Передай ему, что Маргарет из клана Красной тропы прекрасно живет со своим любимым, ага, прекрасно, – хватка стала еще крепче. – Передай ему, что она ни о чем не сожалеет! Сделаешь это для меня.
– Ага, леди, будь уверена.
Она выхватила у него тарелку, не боясь порезаться об острую кромку. С тарелкой явно почувствовала себя увереннее. Посмотрела на него полными слез глазами.
– Ты говорил с моим отцом о Пещере? О пещере Двери?
Роланд кивнул.
– С чем ты пришел к нам, ты, несущий смерть человек с ружьем?
Подошел Эйзенхарт. С тревогой глянул на жену, которого ради него ушла из привычного ей мира. Какие-то мгновения она смотрела на него так, словно видела впервые в жизни.
– Я делаю только то, что велит ка, – ответил Роланд.
– Ка! – воскликнула Маргарет, ощерившись, лицо вдруг стало злобным, пугающим. – Отговорка всякого возмутителя спокойствия. И ты ничем не отличаешься от прочих!
– Я делаю, что велит ка, и то же будешь делать ты.
Маргарет смотрела на него, словно не понимая слов. Роланд оторвал жаркую руку от своей шеи, сжал ее, мягко, не до боли.
– И то же будешь делать ты.
Секунду-другую она держала его взгляд, потом опустила глаза.
– Ага, – пробормотала. – Ага, как и мы все, – вновь решилась посмотреть на него. – Ты передашь Хенчеку мои слова?
– Ага, леди, как я и обещал.
На дворе, где с каждым мгновение сгущалась ночь, воцарилась тишина, нарушаемая разве что далекими криками расти. Трое ковбоев по-прежнему стояли у загона с рабочими лошадьми. Роланд направился к ним.
– Добрый вечер.
– Надеюсь, все у тебя хорошо, – приветствовал его один из них, коснувшись лба.
– Пусть все будет еще лучше, – ответил Роланд. – Миссас бросила тарелку и бросила хорошо, мы говорим, спасибо, да?
– Мы говорим, спасибо ей, – согласился другой ковбой. – Рука у миссас крепкая, глаз острый.
– Острый, – кивнул Роланд. – И вот что я вам сейчас скажу. Слушайте меня внимательно, прошу вас.
Ковбои недоуменно уставились на него.
Роланд вскинул голову, улыбнулся небу, вновь посмотрел на них.
– Вам, возможно, захочется поговорить об этом. Рассказать, что вы видели.
Они не сводили с него глаз, не желая признаться, что такое желание у них, конечно же, возникло.
– Проговоритесь, и я убью вас всех, – добавил Роланд. – Вы меня поняли?
Эйзенхарт коснулся его плеча.
– Роланд, право же…
Стрелок сбросил его руку, не оглядываясь.
– Вы меня поняли?
Ковбои кивнули.
– Вы мне верите?
Они вновь кивнули. На лицах читался страх. Роланда это порадовало. У них были основания для испуга.
– Скажите, спасибо тебе.
– Мы говорим, спасибо тебе. – ответил один. Его прошиб пот.
– Ага, – ответил второй.
– Большое-большое спасибо, – ответил третий, нервно сплюнув табачную жвачку.
Эйзенхарт предпринял вторую попытку.
– Роланд, послушай, я прошу…
Но Роланд не слушал. В голове одна за другой сверкали идеи. Внезапно он понял, что надо делать. Во всяком случае, что надо делать на этой стороне.
– Где робот? – спросил он ранчера.
– Энди? На кухне, с мальчиками, я думаю.
– Хорошо. Там есть комната, где ты хранишь племенные книги? – стрелок мотнул головой в сторону амбара.
– Ага.
– Тогда, пойдем туда. Ты, я и твоя миссас.
– Я бы хотел, чтобы она пошла в дом, – ответил Эйзенхарт. «Я бы хотел, чтобы она пошла куда угодно, лишь бы подальше от тебя», – прочитал Роланд в его глазах.
– Наш разговор не затянется, – честно ответил стрелок. Он уже увидел все, что хотел.
В комнатке, где хранились племенные книги, с родословными лошадей, был лишь один стул, тот, что стоял за столом. На него села Маргарет. Эйзенхарт устроился на табуретке. Роланд присел на корточки, спиной к стене. Развязал кошель, достал из него карту, показал им карту, вычерченную близнецами. Эйзенхарт не сразу понял, на что указывал Роланд, может вообще не понял, но женщина суть ухватила. Роланд уже не удивлялся тому, что она не смогла остаться с Мэнни. Они – мирные люди. Маргарет Эйзенхарт к таковым не относилась. У нее таки было сердце охотницы.
– Об этом никому не говорите, – предупредил Роланд.
– Или ты убьешь нас, как наших ковбоев? – спросила она.
Стрелок повернулся к ней, и под его взглядом она медленно залилась краской.
– Роланд, извини. Я расстроена. Такое случается всегда, если бросаешь тарелку со злости.
Эйзенхарт обнял ее. На этот раз она уже не противилась, скорее, обрадовалась, положила голову ему на плечо.
– Кто еще из сестер может так же хорошо бросать тарелку? – спросил Роланд. – Есть такие?
– Залия Джеффордс, – без запинки ответила Маргарет.
– Это правда?
Она энергично кивнула.
– Залия смогла бы развалить эту картофелина надвое, отойдя еще на двадцать шагов.
– Кто еще?
– Сари Адамс, жена Диего. И Розалита Мунос.
Роланд вскинул брови.
