— Чертовски. Какая-то загадка Свинкса просто.
— Ладно, давайте загадку.
— Да вы что? А камнем? — Шпрот-в-Сапогах прямо-таки остолбенел.
— Ну, камнем же не сразу. Сначала идет загадка. Загадывайте.
— Вы даете! — восхитился Шпрот-в-Сапогах. — Подсказать отгадку? — Благодарю Вас, я сам.
Шпрот-в-Сапогах заплакал и залепетал сквозь слезы:
— Сколько будет дважды два… четыре? — при этом он взял в руки два черных флажка.
— Я знаю несколько разгадок этой загадки. — Ни один мускул не дрогнул на лице Петропавла. — Классические варианты разгадок следующие: дважды два четыре будет зеленая дудочка или колбасная палочка…
— Довольно, довольно! — радостно закричал Шпрот-в-Сапогах и, схватив два красных флажка, принялся сигнализировать о чем-то на смотровую вышку.
— Кроме того, — невозмутимо продолжал Петропавел, — дважды два четыре будет детская считалочка, елочка-моталочка, бифштекс натуральный рубленый с луком, люля-кебаб с рисом, «Степь да степь кругом»…
— Хватит! — с испугом закричал Шпрот-в-Сапогах.
— И, наконец, — закончил Петропавел, — спросите у Дамы-с-Каменьями, не хочет ли она сама получить камнем по затылку?
Шпрот-в-Сапогах испуганно замахал красными флажками. В ответ со смотровой вышки тоже замахали красными флажками.
— Она благодарит Вас и говорит, что не хочет, — пролепетал Шпрот-в-Сапогах.
— Тогда привет ей ото всех — начиная с Бон Жуана и кончая Таинственным Остовом, — сказал Петропавел и шагнул на стерню.
— Погодите, — вслед ему закричал Шпрот-в-Сапогах. — Там есть одна тонкость! Это не просто поле — это АССОЦИАТИВНОЕ ПОЛЕ.
Но Петропавел даже не расслышал этого, так далеко он уже ушел. Идти было приятно — несколько настораживало, правда, полное отсутствие хоть какого-нибудь ветерка над полем. Тут Петропавел взял и запел хорошую походную песню, из которой почему-то получилось вот что: Муравей, муравей в шапочке, в тюбетеечке — жалобно ползешь! Раз ползешь, два ползешь, три ползешь…
И словно в ответ на это в атмосфере начались вдруг знакомые Петропавлу волнения — и понесся над полем богатырский пописк.
«Черт меня дернул запеть эту песню!» — ругал себя Петропавел: мысль о встрече с Муравьем- разбойником — да еще на открытом месте — привела его в ужас. Однако богатырский пописк все усиливался, и, не помня себя от страха, Петропавел хрипло выкрикнул в никуда:
— Эй, выходи на честный бой. Муравей-разбойник!
— Как бы не так! — богатырский пописк приобрел еле уловимые очертания слов. — В честном-то бою ты меня победишь. А ты вот попробуй в нечестном победи! Мне в нечестном бою нет равных.
Петропавел, едва держась на ногах, безуспешно пытался сообразить, что такое нечестный бой, как вдруг на краю поля появилась гонимая ураганным ветром и послушно, хоть и бесконвойно, продвигавшаяся вперед колонна, в составе которой ему удалось различить несколько знакомых фигур. Чем ближе подходила колонна, тем больше их обнаруживал Петропавел: Бон Жуан, Ой ли-Лукой ли, Белое Безмозглое, Пластилин Мира, Старик-без-Глаза, Гуллипут и дальше — Тридевятая Цаца, увеличивавшаяся до невероятных размеров, Всадник-с-Двумя-Головами, Смежная Королева, а за ней кто-то незнакомый (может быть, Тупой Рыцарь?), Воще Бессмертный — они понуро брели по полю, над которым уже вовсю свирепствовали стихии, и замыкающие — они летели! — Гном Небесный и влюбленный в небо Летучий Нидерландец…
В мгновенье ока Петропавел оказался возле колонны:
— Сколько вас? — воскликнул он. — Куда вас гонят?
— Свали в туман! — услышал он родной разнорегистровый голос Смежной Королевы. — Все мы — пленники Муравья-разбойника.
Петропавел просто озверел от этого сведения. Еще бы не озвереть: крохотная букашка, продукт народного суеверия — и так распоясаться! Мало того, что его и вообще-то не видно невооруженным глазом… стоп! Эта мысль показалась Петропавлу продуктивной. Вот что! Надо вооружить глаз! Только вооружив глаз можно победить Муравья-разбойника.
Теперь надо было срочно решить, какой именно глаз вооружить — правый или левый. Конечно, левый: левый у него единица, а правый — минус 0,5! Чтобы выиграть время и деморализовать противника, Петропавел громко крикнул в бурю:
— Эй, Муравей-разбойник! — голос его звучал сильно и нагло. — Если не хочешь честного боя, тогда я вооружаю глаз!
— Какой — правый или левый? — богатырски пропищал хитрый Муравей-разбойник. — Левый! — злорадно гаркнул Петропавел. — Ну, мне конец! — в богатырском пописке послышался ужас.
— Думаю, что да! — сухо, но громко крикнул Петропавел и захохотал.
Однако чем вооружать левый глаз? Ничего не было под рукой, а левый глаз уже разошелся и жаждал крови.
Внезапно в единственном глазу Старика-без-Глаза он увидел соринку и, как ни был занят размышлениями, заметил:
— У Вас соринка в глазу. — Замечание прозвучало вполне вежливо.
— А у себя в глазу бревна не видишь? — в обычной своей нахальной манере осведомился изнуренный старик.
— В каком глазу? — с надеждой крикнул Петропавел, перекрывая вой бури.
— Да вот же, в левом! — ответил старик и как бы между прочим добавил: — Глаз, вооруженный бревном, — страшная сила.
— Помогите! — все поняв, богатырским пописком пискнул Муравей-разбойник откуда-то с юго- востока — и навстречу богатырскому этому пописку Петропавел мощно метнул левым глазом свое бревно. Толстенное и длинное, оно с грохотом упало на землю, похоронив под собой Муравья-разбойника…
А из разоруженного левого глаза Петропавла упала на место этой бесславной смерти чистая слеза.
И стало тихо вокруг. И выросли цветы. И Гном Небесный запорхал с цветка на цветок, собирая в зеленую эмалированную кружку сладкий нектар.
— Выпьем за нашу победу в нечестном бою! — крикнул он бодро и единым залпом осушил кружечку. Прочие облизнулись…
А Петропавел вдруг начал ощущать в себе сильные перемены. Глазом, из которого выпало бревно, он видел мир совсем не так, как прежде. Ничто в его знакомых уже не казалось ему странным: ни размалеванная пустота на лице Белого Безмозглого, ни колебания в возрасте у Старика-без-Глаза, ни даже постоянно-переменный рост Гуллипута, ни повадки Шармен… А вот что это за незнакомое лицо — длинное и худое, похожее на лошадиную морду страшной доброты?
— Разрешите представиться… — начал Петропавел.
— Представлялись уже, — проворчал незнакомец. — Раньше ты меня просто не видел: у тебя бревно в глазу было. Таинственный Остов.
Петропавел бросился к нему на шею, а тот, отстраняясь, ворчал:
— Довольно… Ты же не Шармен, ей богу! Между тем все вокруг увлеклись уже общим делом, больше не обращая на Петропавла внимания. Они подвязывали к выпавшему из его глаза бревну толстые канаты, чтобы отнести это бревно в надлежащее место и там учредить, как понял Петропавел по отдельным возбужденным возгласам, «Мемориальный Музей Бревна, Убивавшего Муравья-разбойника». Петропавла насторожила форма причастия: это было причастие несовершенного вида.
— Почему в названии вы употребляете причастие несовершенного вида? — обратился он к суетившемуся поблизости Гному Небесному.
— Потому что по отношению к несовершенным действиям употребляются глаголы и причастия несовершенного вида, — ответил эрудированный Гном. — А в данном случае никакого действия совершено не было.
