Чтобы убить время, всю дорогу поем песни. Чаще всего — «Гуд бай, Америка».
На кампус въезжаем в шестом часу вечера, говорим дядьке «спасибо» и расходимся по своим общагам. Моя — на самом краю кампуса. Навстречу идет девушка. Я не знаю ее, но она смотрит на меня и растягивает губы в резиновой улыбке.
Весна
Они познакомились на школьной дискотеке перед восьмым марта. Он заметил ее и спросил у Коня, одногруппника по училищу:
— Слушай, что это за пила, а?
— Светка Шаблович. Учится в 38-м училе.
— Сейчас ходит с кем-нибудь?
— Не знаю. Скорее всего, нет.
— Иди побазарь с ней, скажи, что я хочу с ней ходить.
— На хуй она тебе упала? Пацаны говорили, она уже с половиной района перееблась…
— Ты это видел?
— Нет, сам не видел, но говорили.
— Тогда не надо гнать. Иди поговори.
Она разговаривала с подругой и курила. Конь подошел, недолго поговорил с ней и вернулся.
— Все нормально. Иди теперь сам побазарь.
Он подошел.
— Привет. Меня зовут Антон.
— А меня Света.
— Сегодня дискотека не очень.
— Ага, не очень.
— Ты уже сейчас домой? Могу проводить.
— Хорошо, проводи.
Они вышли на улицу. На крыльце несколько человек курили, сплевывая на кучу грязного снега. Она сказала:
— Скорей бы уже стало тепло.
— Ага.
Они шли к ее дому молча. Когда подошли, он сказал:
— Давай завтра съездим в центр.
— Хорошо, во сколько?
— Давай в семь на остановке. Ну пока.
— Пока.
Они встретились, сели в троллейбус и поехали в центр.
— Пошли, может, в кино? — предложил он.
— Пошли.
Троллейбус ехал через индустриальные окраины, отделявшие район, где они жили, от центра. Этот район специально построили лет двадцать назад для рабочих окрестных химзаводов и других вредных производств, и он так и назывался — «Рабочий поселок».
Они молча доехали до кинотеатра «Родина» и вышли. В «Родине» шел американский фильм — на него решили и сходить. Во время фильма он несколько раз выходил покурить в туалет, вытряс там мелочь у центровых малых. Она смотрела на экран, не отвлекаясь.
После фильма они зашли в коктейль-бар. Он дал денег малому в начале очереди на два по сто пятьдесят мороженого с сиропом и два молочных коктейля. Кто-то в очереди начал выступать, но он не обратил внимания.
Они сели за столик и начали есть мороженое погнутыми алюминиевыми ложками.
— Завтра дискотека в клубе, — сказал он. — Приедут «космонавты». Будем пиздиться. Наши некоторые будут с бабами. Если хочешь — поехали. Не бойся, тебя никто не тронет. Баб обычно не трогают.
— Хорошо. Я поеду.
Они вышли из троллейбуса. Было холодно. Она взяла его под руку.
Возле ее подъезда он спросил:
— Дома кто-нибудь есть?
— Ну… Вообще никого.
— Давай зайдем. Дашь пожрать чего-нибудь. — Он криво улыбнулся, в первый раз за вечер.
Они зашли в однокомнатную бедно обставленную хрущевку. На столе стояла швейная машина и валялись выкройки.
— Ты с кем живешь? — спросил он.
— С мамой.
Она включила старый телевизор «Электрон» и принесла из кухни тарелку каши, кусок батона и банку варенья.
— А мяса что, нету?
— Нету.
Он сел на продавленный диван и стал есть.
Она смотрела на него. На худом, почти красивом лице, неумело накрашенном дешевой косметикой, не было никакого выражения.
Он поднял глаза от тарелки.
— Садись, чего стоишь и смотришь?
Она села рядом с ним на диван.
Он доел, поставил пустую тарелку и банку на столик, повернул голову и посмотрел на нее.
— Ну, что, раздевайся.
— А может не надо… Мама должна скоро придти.
Он никак не прореагировал.
Она разделась полностью, он остался в высоко натянутых носках, облезло-голубой майке и «семейных» трусах. Она легла, он стянул трусы до колена и полез на нее. Она никак не реагировала.
Он кончил ей на живот, слез, быстро оделся и пошел в прихожую. Она накинула халатик и пошла следом.
— Завтра на остановке в семь, — сказал он и вышел.
Он сидел и курил с приятелями на остановке. Остановка была вся засыпана мусором и заплевана. Боров, коренастый паренек небольшого роста, спросил у него:
— Ты что, ходишь со Светкой? Она ж конченая. У нее триппер был, и аборт ей делали. Кидай ты ее, на хуй.
— Не пизди.
— Хули ты сразу «не пизди»? Я тебе говорю, как пацану.
— Сказал — не пизди. Я могу и не понять.
Он резко ударил Борова кулаком в живот. Тот скорчился и тут же получил еще по носу и в челюсть. Остальные молча наблюдали. Боров сидел на земле и трогал грязными руками губу.
Когда пацаны всей толпой вывалили на улицу, она осталась танцевать. Она слышала, что во время дискотек в клубе химзавода часть бывают драки, и боялась. От страха ее движения в танце были резкими и отрывистыми.
