– Петров, ты что по кабинету, как по камере, туда-сюда?..
– Да так, чего-то колено отсидел..
– Как ты можешь чего-то отсидеть, если тебя за стол не загнать... Я тебя просил рапорт на твое же, кстати, поощрение написать? Ты и этого не можешь!
– Мое дело ловить, а не писать...
– Тьфу ты! Пиши, я сказал! Так, опа – Хабибулин, ну-ка – ты долго сочинял постановление?
– А что? На пяти листах – мало?
– Да такую глупость можно было уместить и на одном! «Обстановка в квартире практически не нарушена. Ответственный квартиросъемщик не может припомнить – было ли выбито окно на кухне и были ли разбросаны простыни по квартире перед уходом!» Квартиросъемщик-то, может, и запамятовал, да вот прокуратура тебе живо напомнит! Переписать!!! Так, Лаптев, Лаптев!!!
Но Лаптев, делая вид, что вчитался в бумаги и поэтому, будучи в думах, ничего не слышит, мелькнул в проеме открытой двери Токаревского кабинета и скрылся в конце коридора...
Наконец Василий Павлович собрался (непривычно рано для себя и сотрудников), и они с Артуром пошли к нему домой. По дороге почти не говорили – так, перебросились несколькими дежурными фразами. Тульский почти физически чувствовал, что начальник в напряжении и что это напряжение почему-то растет – но совершенно не понимал, из-за чего...
Наконец, дошли. Вводя гостя в коммуналку, Василий Павлович сразу предупредил:
– Не разувайся. Ноги, вон, вытри, и хорош.
В коммуналке (очень похожей на ту, где жил Тульский) было тихо, вечерние движения еще не начались. Артур начал обтирать ноги о половичок, покрытый влажной тряпкой, которая, разумеется, тут же скомкалась, засуетился, хотел было расправить, но Токарев подпихнул его в спину:
– Давай, проходи в комнату, я сейчас чайник заведу. У меня сушки есть мировые, маком присыпанные...
...Тульский с любопытством разглядывал стены и мебель. На большом письменном столе стояли рамки с фотографиями – у него дома были такие же, мать говорила, что такие рамки называются «модерн». На одной из фотографий он увидел парня, завязывающего кеду и лукаво улыбающегося... «Необычная фотография, – подумал Артур. – Странно, какое лицо... Лицо-то!!!..» Остолбеневший Тульский беспомощно оглянулся и увидел на батарее черные перекрученные бинты, какими обычно пользуются боксеры. Артур подошел и потрогал их – бинты давно просохли, они были жесткими от въевшегося в них пота.
– Не сомневайся, бинты боксерские...
Тульский обернулся – в дверях комнаты стоял с чайником Василий Павлович.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, наконец Токарев вздохнул и сказал:
– Ты садись. Давай-ка, действительно, – чайку попьем. Полагаю, ты все мои «секретные документы» увидел?
Артур молча кивнул.
– Он?
Еще один молчаливый кивок.
– Та-ак, понятно... Ну, как ты понял уже, мы с Артемом Васильевичем немного родственники. А посему – расскажи нормально, что происходит. Или уже поздно?
– Да ничего не поздно! – чуть руками не замахал от всех этих перипетий изрядно ошалевший Тульский. – И «жары»-то особо никакой нет...
...Артур рассказал все, утаив, разумеется, лишь про Варшаву. Начальник ОУРа дослушал, покачал головой, потом спросил почти без вопросительной интонации:
– Как я понимаю, информация ни от какого не от агента?
– Не от агента... А откуда вы?..
Токарев лишь вздохнул и посмотрел на опера, как на дебильного:
– Кто-то из пострадавших – знакомый... Просил жалом поводить? Да ты не жмись, я же вот – не стал перед тобой ваньку валять и втемную тебя расколбашивать да запутывать... Так что – знакомый?
– Примерно так, – выдавил Тульский.
– Тогда все сходится, – почесал в затылке Василий Павлович.
Артур не понял, что, собственно, «сходится», но для солидности кивнул: да, дескать, действительно сходится... Потом они пили чай, грызли сушки и долго говорили – о жизни вообще, об Артеме и о самом Тульском. Единственно что – не выпивали.
Токарев из этой беседы многое если не узнал, то понял про жизнь Артура, поражавшего тонким знанием преступного мира в сочетании с полным непониманием основ оперативно-розыскной работы. Второе было намного естественнее первого...
После рассказа с подробными эмоциональными нюансами о судимости Артема Тульский даже зауважал его – Артур ведь и сам в молодости сколько раз проделывал такое, – а вот не попался! И если бы только «такое»!
«А парень – надежный, – подумал про себя начальник розыска. – Такой не сдаст, будет молчать».
'А мужик-то – мировой – решил в это же время Артур, и они не сговариваясь вдруг улыбнулись друг другу...
Напоследок Василий Павлович коснулся дела:
– Ты своим знакомым передай, что у «Аметиста» драк больше не будет... Я... Я сам решу этот вопрос.
– Хорошо, – кивнул Артур. – Конечно, Василий Павлович...
– Так, теперь с Артемом... Как, ты говоришь, с ним договорился?
– Ну, – чуть замялся Тульский. – Ну, что он позвонит мне в конце недели, и мы...
– Считай, что он уже позвонил, – перебил его начальник ОУРа, – звонил тебе, а попал на меня... Я с ним сам... поговорю! Лады?
– Лады...
Артур подумал о том, что самое время бы было сейчас заявиться домой и Артему – сценка сложилась бы сильная... Видимо, о том же самом подумал и Токарев-старший, явно не хотевший, чтобы встречу отца и сына наблюдал кто-то еще – пусть даже и такой клевый парень, как младший лейтенант Тульский. Артуру вообще показалось, что начальник розыска не хотел бы каких-либо дальнейших контактов между молодыми людьми. Ну, что же – нет так нет... Тульский засобирался, вспомнив вдруг про срочные неотложные дела. Провожая его до дверей, Василий Павлович сказал:
– Я теперь с тебя на службе спрашивать вдвое буду – но научу! А тебе – спасибо за понимание. Если сам поскользнешься – или из друзей кто – я руку подам!
И протянул Артуру руку.
...Спускаясь по лестнице, Тульский гордился – и собой, и вообще. Ему нравилось, что в его жизни есть настоящие и очень интересные люди. Варшава и Токарев... Они такие разные... и похожи друг на друга, как две противоположности...
Отправляясь прямиком к Варшаве, Артур четко решил, что ничего про Токарева говорить не будет. Иначе – это было бы предательством... В конце концов, ведь и Варшава не сказал ему всего – про бритву, например, которой парня в больницу отправили...
Вору Тульский отрапортовал коротко:
– Вопрос закрыт. Если дело не в самом золоте...
Варшава аж чуть пивом не поперхнулся (их встреча происходила в «Бочонке»):
– Не столько в золоте... Есть силы откусить себе – без стеснений.
Артур мотнул подбородком:
– Не ради этого старался... Я обещаю – не будет больше ни боксеров, ни конфликтов!
Вор дернул бровями так, как умел только он:
– Да что ты говоришь! А не рано ли гарантировать?!
Тульский посмотрел Варшаве в глаза и упрямо повторил, выдерживая сверлящий взгляд:
– В данном случае – могу!
Вор понял, что за словами опера не пустое бахвальство, более того, почувствовал он и некую
