пацанами там... Непонятка получилась.
– Какая непонятка?! Да говори же ты толком, е-мое.
Сергей посмотрел Токареву-младшему в глаза:
– Тема, ты такого боксера бывшего Леху Суворова знаешь?
– Прекрасно знаю, – удивился Артем. – Отличный парень!
Лаптев кивнул:
– Ему вроде бы когда-то в парадной кастетом в башку дали, и он из-за этого из спорта ушел?
– Ну, – Токарев нахмурился, – было такое, только не кастетом, а ведром с кирпичами его на лестнице отоварили... Ниндзя какой-то, вроде тебя... Леха его даже увидеть не успел... А в чем дело-то?
Сергей замялся:
– Ну, вроде как... Ребята говорят, что этот твой Леха их подставил круто...
– Бред какой-то, – помотал головой Артем. – Леха? Ерунда... Как подставил?
– Ну... Долго объяснять... Лучше уж на месте, в отделе переговорить... Василий Павлович очень бы хотел с тобой и с Лехой этим повидаться...
Токарев-младший ничего толком не понял, но встревожился.
– Хорошо, пошли к Лехе. Он сейчас дома должен быть...
Суворов действительно оказался дома. Артем, сильно смущаясь на предмет того, что, мол, не сдает ли он товарища, начал что-то путано объяснять. Леха совсем ничего не понял и поэтому очень разволновался. Лаптев бесцеремонно отодвинул Токарева в сторону и сказал по-простому:
– Слушай, парень, давай дойдем до отдела, там и выясним все, а?
Суворов кивнул и молча начал одеваться. В паршивом настроении все трое добежали до РУВД. В кабинете Токарева-старшего сидели рядышком Колчин и Гороховский – непривычно тихие. Василий Павлович хмуро глянул на вновь прибывших и, не поздоровавшись с сыном, спросил у оперов:
– Ну, узнаете кого?
– Это... Артем, – удивленно ответил Толя Гороховский, а Колчин сказать ничего не успел, потому что Токарев-старший почти заорал:
– Если ты, Вадик, сейчас скажешь, что рядом с ним – Лаптев, я сяду за убийство двух мудаков с мерой пресечения «подписка о невыезде»!!! Глумитесь?! Это кто?!
И Василий Павлович ткнул пальцем в инстинктивно съежившегося Леху. У Суворова аж закружилась голова – неизвестность и непонятность, как правило, пугают. Леха решил, что если его кто- нибудь опознает – то все, – расстреляют, а он даже и не узнает, за что, собственно...
– Я не знаю, – опустил глаза Вадим.
– Я тоже, – чуть осмелел Толя.
Повисла нехорошая долгая пауза. Токарев-старший встал, вышел из-за стола, отвернулся к окну и наконец сказал с тяжелым вздохом:
– Плохи наши дела, ребята. Наши – плохи, а ваши – и вовсе дрянь. Единственное, что радует, – так это настоящий Леша Суворов. Берите его и все ступайте в кабинет, кумекайте – откуда фантом нарисовался... Может, общий знакомый, может... Хер его знает...
Василий Павлович опустил голову. Лаптев, Гороховский и Колчин, сопя, вывели из кабинета охреневшего уже абсолютно в ноль Леху. Отец и сын остались одни. Артем выждал с полминуты и осторожно кашлянул:
– Батя, я, конечно... Но, может быть, ты хоть как-то объяснишь, что случилось?
Токарев-старший вздохнул, как паровоз перед отправкой, закурил и покачал головой:
– Случилось... И самое поганое, что из-за прошлых твоих художеств я уж испугался – а вдруг ты снова, со своими приятелями-спортсменами при делах окажешься... Извини...
Артем чуть было не сорвался в крик на отца, но тут Василий Павлович начал рассказывать все по порядку – подробно и обстоятельно, видимо успев уже проработать детали. То, что он рассказывал, действительно вырисовывалось в картину маслом с известным названием «Приплыли».
...В это утро в дежурную часть 16 отделения зашел молодой человек. Ничего нового от него дежурный Сомов не услышал. С первых же слов парня: «Куда я могу обратиться по поводу ограбления»... дежурному захотелось вздохнуть:
«Во-первых, здравствуйте»... но вздыхать он не стал, а> изображая настороженность и заинтересованность, посоветовал:
– К дежурному оперу. Сразу направо, там увидите дверь с кодовым замком.
И дежурный показал рукой, куда надо завернуть. При этом из «обезьянника», именуемого в официальных документах «комнатой для временно задержанных», раздался крик:
– У меня мать в исполкоме на распределении жилья! Ты, наверное, в ментовку пошел, чтобы квартиру получить?
– Угадал, – не оборачиваясь к задержанному, кивнул Сомов.
– Так вот – пролетаешь ты с квартиркой! Я уж постараюсь!
В это время второй задержанный умудрился расковырять себе кожу на руках и затребовал «скорую»:
– Я вскрылся!!! Я предупреждал! У меня свидетели! Тебя, мудака, посадят!
Дежурный вздохнул и мотнул головой:
– Коля, глянь клиента!
Помощник дежурного вскочил и распахнул толстую дверь из полупрозрачного пластика:
– Кто тут самоубийца?!
В открывшуюся дверь попытался было выскочить сын ответственной работницы исполкома, но сержант тихонько шлепнул его ладонью в лоб:
– Ку-да, хозяин жилплощади русской?! Мы теперь отпустить тебя ну никак не сможем!
– Это почему?! – возмутился сынок.
– Так ведь если отпустишь – вся наша жил-бронь накроется. Сам ведь угрожал, – усмехнулся сержант. – Поэтому придется тебя придушить. Тем более, что один суицидник уже есть. А один или два – разницы не вижу.
Второй задержанный протянул сержанту руки с закатанными рукавами рубашки. Руки были сильно расцарапаны, однако кровь ручьем не лилась.
– Э-э, нет, – зацокал языком сержант. – Ты уж давай, режь себя по-настоящему. На тот свет – значит, на тот! А то чего зря «скорую» гонять!
И дверь в обезьянник с грохотом захлопнулась. Дежурный уже углубился в чтение рапортов, написанных солдатами полка внутренних войск, переданных ему на усиление, – накануне нелегкая принесла их цельный грузовик.
Коля, ты читал эти опусы? «...Мною задержан гражданин Тролкисон, который, шатаясь, заходил в туалет на рынке, который не вызывал законного подозрения. При обыске в туалете при нем обнаружился том № 4 писателя Короленко»... А?
Сержант Коля рассмеялся:
– Предлагаю сохранить для истории... А где, кстати, гражданин из туалета?
– Очевидно, пишет заяву в прокуратуру. Оказался доцентом из университета. Я, конечно, извинился, но он, по-моему, не понял юмора.
– Ну, так... Солдатикам-то их «летеха» приказал по три «шкурки» на рыло до вечера – иначе увольнительные накроются, вот они и остервенели. Две трети-то – с деревень, их в первый раз в город выпустили... Чего же ты хочешь?..
В этот момент Сомов поднял голову и столкнулся взглядом с заявителем – он, оказывается, задержался, с любопытством слушая интересные диалоги. Дежурному показалась странной его улыбка – она была нехарактерной для терпил, – как будто бы молодой человек услышал то, на что рассчитывал, и остался этим доволен...
Сомов еще раз показал рукой, где находятся кабинеты уголовного розыска, и парень направился туда. Позже дежурный припомнит, что вроде бы именно ему за полтора часа до визита он сказал по телефону, кто в этот день дежурит от розыска.
