– Документы есть? Вы здесь прописаны?
В гостиной он увидел часы на серванте.
– Так как насчет паспортов?
– Ради Бога... только... по какому праву? Почему вы без разрешения... – остолбенело бормотал парень, следуя за Колчиным по пятам.
Вадим осторожно обнял каминные часы и вынес их на кухню:
– Старинная вещь! Давно по ней время определяете?
– Во-первых, это – хозяев... – начал было первый парень, но Колчин не дал ему договорить:
– А во-вторых, – вы из Челябинска?
– И что из этого?! Что происходит?! Поставьте часы откуда взяли, немедленно!!!
Вадим вплотную придвинулся к парню и тихо, но весомо сказал:
– Ебало закрой!
Второй парень возмущенно вскочил и сделал было движение по направлению к Колчину:
– Что?! Да как вы...
Договорить ему не дал Гороховский – он схватил парня за шиворот махрового халата и отшвырнул к подоконнику:
– Не дергайся! Тебе по-русски объяснили – уголовный розыск!
Парень осекся и оторопело прижался к холодильнику.
Колчин победно огляделся и поддернул штаны:
– Вот что, гаврюши, быстренько одеваемся, берем документы, все вещи, мыльно-рыльные принадлежности и гуськом двигаем в отдел!
– На вашем месте я бы показал, где хранится ствол, чтобы потом, при обыске, мебель хозяйскую не двигать, – добавил Толя.
– Ну, знаете!!! – снова вспыхнул один из парней, и Вадим сразу же хватил его за шиворот и вытащил в коридор. Гороховский проделал ту же операцию со вторым.
– Стоим ровно, нюхаем обои!!!
Озираясь на двух прикрепленных к стенке, Толя выглянул из квартиры на лестничную площадку и махнул рукой «Лехе». «Потерпевший» спрыгнул с подоконника и через мгновение оказался в прихожей. Увидев Леху, Колчин заорал:
– Прижались лбами толоконными!!!
Потерявшие дар речи от ошаления парни беспрекословно выполнили команду. Толя подвел «Леху» на метр к задержанным. «Потерпевший» аккуратно осмотрел парней, будто обнюхал, и уверенно указал пальцем на одного. Толя жестом показал ему, чтобы шел на кухню. Через полминуты туда же выглянул Колчин:
– Так, Леха, забирай «клоки» и дуй в отделение, там у кого-нибудь из оперов жди нас. Домой не спеши – тут геморроя еще часа на четыре...
«Леха» молча поклонился, восторженно потряс руку Колчину, схватил часы и вышел из квартиры. Потом Гороховский вспомнит, что, уходя, он как-то странно улыбался, прикусывая зубами верхнюю губу...
Вскорости двое оперов и парочка задержанных гостей Ленинграда прибыли в отделение. Начав опросы и проверки, сыскари очень быстро растеряли весь свой азарт, потому что выяснились следующие обстоятельства: братья Смирновы приехали пару дней назад к своей тетке. Ее муж работал ни много ни мало проректором Университета по работе с иностранными учащимися. Хотя это-то как раз еще не очень смущало – настораживало то, что часы эти, с лошадкой, французские, конца XVIII века, стояли на серванте в квартире около двух лет. А до этого они еще Бог знает сколько лет стояли в той же квартире на фортепиано. Проректор по работе с иностранцами, вызванный срочно с работы, очень нервно все это написал в заявлении. Ну, а самое хреновое было в том, что заявитель «Леха» с часами до отделения, естественно, не дошел. А его данных не было не только на отсутствующем и, следовательно, не зарегистрированном заявлении, их вообще не было, потому что с нервяка Колчин забыл фамилию, которой представлялся «терпила», а Гороховский ее вообще не расслышал...
С учетом связей проректора шум, конечно, поднялся нешуточный. Приехали и из главка, явился, естественно, начальник РУВД и иже с ним, срочно разыскали и находившегося на выезде начальника ОУР Токарева. Когда в районную прокуратуру легли жалобы от племянников и от проректора, всем стало не до смеха.
Заместитель прокурора района Яблонская, посоветовавшись с городской прокуратурой, сказала жестко, что в отношении двух оперуполномоченных возбуждает уголовное дело. На состав хватало с лихвой и без пропавших часов, о стоимости которых и об исторической ценности их механизма думать просто не хотелось...
Так что Колчин, конечно, ошибся, когда обещал «Лехе» геморроя часа на четыре – геморроя было намного больше. Через шесть часов Вадик и Толя сидели очень тихие в кабинете Токарева с предъявленными обвинениями по нескольким статьям и с подписками о невыезде. За подписки Токарев лично бился в кабинете Яблонской и победил, хотя начинал он с «...оставим все материалом, через день- два возместим ущерб, и по отсутствию в их действиях состава преступления...» Яблонская же визжала, что берет их под стражу. Токарев тоже орал, охрип даже, разосравшись совершенно с заместителем прокурора и понимая, конечно, что она, по сути, совершенно права...
Потом уже у себя в кабинете Василий Павлович материл двух погасших и по-мальчишески шмыгавших носами оперов. Некоторое время в разборе полетов поучаствовал и начальник РУВД, сказавший коротко, но для всех абсолютно понятно:
– Это же, блядь... Это же, сука, твари... Блядь, гамадрилы какие-то! Палыч, мы ведь с ними, блядь, в угар уйдем...
В таком духе начальник РУВД говорил минут пять, а потом ушел к себе в полной прострации...
...Когда все эмоции выдохлись, Токарев, переглянувшись с заместителем по УР начальника отделения, начал спрашивать по существу:
– Так, давайте, что о Лехе знаем? Вспоминайте приметы, брошенные фразы, как одет... Короче, как «терпилы» вспоминайте!
Колчин и Гороховский напряглись, вспомнили, что «Леха» – боксер, что плохо видит из-за травмы, полученной в парадной железкой, что у него больная мать, вспомнили и еще кой-какие мелочи...
Василий Павлович нахмурился, почувствовал холодок на спине и впился вдруг в глаза Колчина:
– Все, назад! Боксер с травмой головы – получил в парадной... Где-то я это уже... Еще что-то есть?
– Есть, – тихо сказал Вадик.
– Ну! – в бешенстве рявкнул Токарев. – Ну, рожай же, мать твою бабушку!!!
Колчин искоса глянул на молчавшего Гороховского и почти прошептал:
– Он сказал... что приятель вашего Артема... ну, сына... что занимались вместе... Суворов его фамилия!
Василию Павловичу показалось, что у него пол уходит из под ног, вспомнил он сразу про то, как Артур Тульский случайно «вышел» некогда на Артема, вспомнил и про свой тогдашний разговор с сыном.
– Так, – скрипучим деревянным голосом сказал Токарев. – Так, приехали.
Непослушными негнущимися пальцами он стал набирать номер домашнего телефона, потом бросил и заорал:
– Лаптев! Сергей!!!
Лаптев нарисовался через секунду – после имевших место событий все опера сидели на своих местах тихо, как мышки, и «на всякий пожарный» приводили в порядок документацию.
– Да, Василь Палыч!
Токарев выскочил к Лаптеву в коридор и быстро, нервно стал обрисовывать задачу...
...Артем выслушал долгий рассказ отца, ни разу не перебив и мучаясь от того, что ему ужасно хотелось закурить, а при отце он еще немного стеснялся. Да и курил-то Токарев младший мало – больше
