— Вот оно, Влад… Из-ле-чен! — палец Вийона все-таки дотянулся до Влада и потыкал его в грудь. — Вот тебе и лучшее лекарство, Влад.
С-самое надежное! Хотя, согласись, в недуге бытия тоже есть свои прелести. Да, Влад? Правильно?
— Да уж наверное, — нехотя сказал Влад; не было у него желания углубляться в обсуждение таких тем. К тому же, пострадавшая челюсть продолжала болеть, и эта боль почему-то тупо отдавалась в затылке.
— Вот именно! — Вийон удовлетворенно потер ладони. — Тут посидишь, там посидишь… Бокал, другой, третий… Прогуляешься, поразмышляешь о возвышенном, о прекрасном. Сорвешь цветок, вглядишься в совершенство и изящество линий. Вдохнешь его аромат… м-м-м!
Восхитишься богатством красок… Спросишь себя: откуда это чудо, это диковинное диво, как могло возникнуть столь упоительное единство формы, цвета и запаха? И вознесешься ммслями в такую вышину… Есть хлеб для тела, Влад, но есть и для души… И тут — трах-бах! — ветер, вода хлещет, как из лопнувшей трубы, и ты весь уже мокрый с ног до головы, и без своего недопитого бокала, и тебя несет куда-то, и какой-то хлам вокруг — а где же цветок, Влад, где? — и физиономией тебя прямо в какие-то колючие кусты… Вот тебе и совершенство, вот тебе и восхитительное изящество линий. Согласен, Влад?
Влад с интересом смотрел на неожиданно утратившего всю свою сонливость собеседника. Вийон сопровождал свою витиеватую речь замысловатыми движениями рук — поблескивали в полумраке перстни, кольца и браслеты — и язык у него теперь совсем не заплетался.
— Согласен, Влад? — с нажимом повторил Вийон.
Влад не знал, с чем, собственно, должен соглашаться, но не стал уточнять, а просто кивнул. Никто из сидящих в кафе не обращал на них внимания.
— Вот! — удовлетворенно воскликнул Вийон. — Мокро, жестко, колко, тряпки какие-то грязные у лица, представляешь? Никакого тебе изящества, в нос и в рот песок набился — не продохнешь, задница совершенно отсырела и ей ужасно неуютно… Но! — палец Вийона вновь торжествующе взметнулся над столом. — Вот они, парадоксы нашего существования, и в этом-то вся прелесть так называемого недуга бытия!
Прекрасная роза среди куч дерьма. И наоборот: куча дерьма среди прекрасных роз. Понимаешь, Влад? Все в жизни переплетено, возвышенное соседствует с низменным, красота ходит в обнимку с безобразием, изысканное вино уживается с похмельной головной болью и глядишь — а кто-то гадит прямо на клумбу с прелестными нежнейшими цветами.
Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что лежа в грязи, нанесенной сегодняшним потопом, сумел найти в этом какую-то привлекательность?
— Вот именно! — вскричал Вийон и, двинув локтем, опрокинул на стол свой пустой бокал. — Именно сумел найти. Представляешь: мокро, грязно, жестко, все колется и царапает, в ноздрях полно земли и всякой дряни — и вдруг мягкое такое сияние, нежный такой блеск — этакий лучик надежды во мраке жизни. Дар, преподнесенный судьбой.
Трепетный, но неумолчный зов прекрасного среди подавляющей тупой немоты повседневности. Искра вечного огня, не погасшая среди волн, не исчезнувшая в этом всесокрушающем потоке, намочившем мне задницу. Это ли не знамение, Влад? Это ли не символично? Нетленная, неугасимая искра вечного!
— Да что же это за искра такая? — не вытерпел Влад, слегка оторопевший от неиссякаемого красноречия Вийона. — Непочатую бутылку вина ты там нашел, что ли?
— Сам ты бутылка! — уязвленно сказал Вийон и смахнул-таки на пол свой бокал. — Нет в тебе полета, Влад, прозаично мыслишь. А тут поэзия, песня! Вот, любуйся и думай о вечном.
Вийон растопырил пальцы и сунул свою ладонь тыльной стороной чуть ли не в лицо Владу.
— Ну? — непонимающе сказал Влад, скользнув взглядом по кольцам и перстню на длинных, с неряшливо обрезанными ногтями пальцах собеседника.
Вийон, качая головой, разочарованно поцокал языком.
— Удивляюсь твоей непонятливости, Влад. Неужели не видишь? Вот это что, по-твоему? — Вийон пошевелил безымянным пальцем с довольно широким кольцом, отливающим тусклым серебром. — Это что, по-твоему, не вещь?
Влад пожал плечами:
— Ну, кольцо. Я в этих делах не очень. Вот, — он кивнул на свой одинокий перстень с красным камнем, — мне вполне хватает.
— Кольцо! — фыркнул Вийон. — Да ты посмотри, какое кольцо! Это же песня, а не кольцо! Символ спасения! Да ты посмотри, получше посмотри! Это же как глоток вина поутру, после буйного вечера. Песня, Влад, утренняя песня, а не какой-то там вой Белого Призрака. Шелест свежей листвы, плеск вина, льющегося в бокал. Ты только посмотри, протри глаза и посмотри! Лепесток в бокале!
Бормоча все эти красивости, Вийон не без усилия стащил кольцо с пальца и протянул Владу. Влад, решив, что сопротивляться бесполезно, взял украшение и повернулся к настенному светильнику.
— Росинка на траве, одинокий фонарь в переулке, — продолжал приговаривать Вийон. — Тонкий бокал с драгоценным напитком, способствующим воспарению души… Ты не против, если я отхлебну из твоего бокала?
— Отхлебни, отхлебни, — рассеянно сказал Влад, рассматривая кольцо. — Воспари душой.
Ничего особенного он в этом кольце не нашел. Обыкновенное украшение, не хуже и не лучше других, с черным волнистым орнаментом по верхнему и нижнему краю. Наверное, только нетрезвому Вийону, занесенному потоком в заросли кустарника, могло оно почудиться — как он там выражался? — лучиком надежды и искрой вечного огня. Конечно, приятно, наверное, среди мокрого хлама обнаружить утерянную кем-то изящную вещицу. Символ спасения… Пить бы Вийону с утра поменьше — тогда вовремя заметил бы опасность и сидел дома, и не пришлось бы физиономией в кусты.
— Красивая штучка, — деликатно сказал Влад, возвращая кольцо. — Повезло тебе, Вийон. Не каждому так везет — лежа в грязи, наткнуться на прекрасное.
— Я же говорю: з-знамение! — воскликнул Вийон, поднял руку с зажатым между пальцами кольцом и, нетрезво сощурившись, принялся пристально разглядывать его, поворачивая то в одну, то в другую сторону, причмокивая и покачивая головой. Он уже успел отхлебнуть из бокала Влада, и отхлебнуть так основательно, что бокал был пуст. — А давай-ка я тебе его подарю, Влад!
— Да я вообще-то не любитель… — начал было Влад, но Вийон отчаянно замотал головой и схватил его за руку, чуть не перевернув столик.
— Нет-нет-нет, даже и не вздумай отказываться! — напористо заявил он, пытаясь насадить кольцо на палец Влада. — У меня вон сколько, а у тебя? Позволь сделать тебе приятное. Ведь правда же, прелестное колечко?
Влад решил не сопротивляться. Коль Вийону приятно сделать другому приятное — зачем лишать его этого удовольствия? Тем более, кольцо смотрелось на руке вполне уместно. Приятно смотрелось, можно сказать.
— Н-ну вот, — удовлетворенно сказал Вийон, продолжая держать Влада за руку и с умилением разглядывая свой подарок. — Весьма и весьма недурно, я тебе скажу. В этом есть глубокий смысл, Влад: не прятать у себя искру вечного, а передавать другим. Так и ты — поноси немного и передай дальше. Ты так и сделаешь, Влад? Обещай, что так и сделаешь.
— Конечно, — заверил Влад. — Похожу немного и передам другому. Не сомневайся.
— Ну вот и славно! — обрадовался Вийон. — Почему бы нам по такому случаю не выпить немного вина? Такое ведь случается не каждый день, согласен? Сейчас я принесу… вот только сначала прилягу немного…
Вийон тяжело поднялся, отодвинул ногой стул и, пошатываясь, направился к стоящим вдоль стен низким диванам. С размаху плюхнулся на темную бархатную обивку, вяло помахал рукой: «Я с-сейчас, Влад!» — повалился на бок и замер.
«Все, погрузился в светлые грезы», — усмехнулся Влад и поправил кольцо.
Помост по-прежнему был пуст. Посетители кафе молча сидели за столиками и Влад подумал, что пока он разговаривая с Вийоном, никто из них, кажется, не произнес ни слова. Либо пришли сюда на
