разглагольствовал квартальный смотритель, обращаясь уже не только к своей свите, но и ко всем замершим то ли от почтения, то ли от страха горожанам. — Неуважение к представителям власти — это неуважение к самой власти. Чем все это чревато, а, Влад? — Скорпион свысока посмотрел на окаменевшего Влада, и во взгляде его сквозила неприкрытая издевка. — Что прикажешь тебе устроить за такие дела?
— Я торопился и не смотрел по сторонам, — глухо сказал Влад. — Ветер усиливается. Вода поднимается. Она может затопить весь Остров! Можешь пойти и убедиться — она с самого утра прибывала.
Нам всем грозит беда, Скорпион! Посмотри! — Он показал на клубы пыли, взвивающиеся у тротуаров. — Надо немедленно что-то делать!
— Ха! Он указывает властям! Неужели ты полагаешь, что власти сами не знают, как поступать в таких случаях? Думаешь, если ты из «высших», то можешь давать указания властям?
— Да я не собираюсь давать никаких указаний, я просто… — начал было Влад в отчаянии, но Скорпион не дал ему договорить. Он тяжелой рукой похлопал Влада по плечу — при этом Влад ощутил себя гвоздем, который вколачивают в дерево, и невольно посмотрел под ноги, чтобы убедиться, что ступни не погрузились в тротуар — и, раздвинув в усмешке серые губы, сказал:
— Ладно, «высший», ты меня убедил. Верю, что ты спешил, наложив от страха полные штаны, и ничего вокруг не видел. Это бывает. — Он подбоченился и, приблизив к Владу свое плоское лицо с расплющенным носом, вкрадчиво осведомился: — Или я ошибаюсь, Влад? Насчет того, что ты наложил от страха полные штаны? А?
— Не наложил, — задушенным голосом процедил Влад, чувствуя, как кровь приливает к щекам и частыми настойчивыми толчками бьется в висках, стремясь на куски разнести голову и хлынуть наружу. — Я имею обыкновение по утрам ходить в уборную. Без штанов. А потом мыться.
— Хорошее обыкновение! — захохотал Скорпион, выпрямляясь. — А если мы не поверим? А если вот они тебе не верят? — Смотритель обвел рукой напряженно внимающих зрителей. — Сними штаны, Влад, покажи свою задницу. Мы должны убедиться, что она у тебя действительно чистая!
Ухмыляющаяся физиономия Скорпиона внезапно стала нечеткой, расплылась, как расплылось все вокруг. Влад вытер глаза, сглотнул застрявший в горле комок, мешающий дышать. Он чувствовал себя маленькой букашкой в окружении злобных гигантских чудовищ.
Квартальный смотритель уже не усмехался, его взгляд стал колючим и жестким, золотистые прожилки на черном перстне, казалось, разгорались все сильней и сильней.
Потом Влад перестал видеть окружающее — все затянулось серой пеленой. Омертвевшими, негнущимися пальцами, в полной тишине, он задрал тунику и, придерживая ее одной рукой, другой начал спускать трусы.
— Та-ак, — удовлетворенно громыхнуло из пустоты над головой. — Теперь повернись, чтобы всем видно было.
Невидимый мир покачнулся, совершая оборот. Невидимая кувалда несколько раз ударила его по плечу.
— Будем считать инцидент исчерпанным, — вновь разразилась звуками серая пустота. — Эй, вы, расходитесь, нечего глазеть! Убедились, что у «высшего» чистая задница? Вот такие должны быть у всех. — Пустота помолчала и насмешливо добавила: — Подтягивай штаны, «высший», и можешь идти гулять дальше. Только впредь смотри, кто перед тобой, иначе придется тебе демонстрировать свою голую задницу на всех перекрестках. И не только нам демонстрировать, но и Дилии. А она потом создаст картину: «Влад с голой задницей».
Или нет, не так: «Влад и его голая задница»! — Пустота захохотала, зашаркала подошвами сандалий, и звук нестройных шагов затих вдали.
…Он немного пришел в себя только на набережной, почувствовав под ладонями гладкую прохладную поверхность ограды. Думать ни о чем не хотелось. Ничего не хотелось видеть, ничего не хотелось слышать. Ничего и никогда… Острым клинком вдруг пронзило невесть откуда взявшееся давнее- давнее воспоминание… или сон?… Чьи-то лица вокруг, чьи-то чужие пальцы подносят к его губам скользкого извивающегося червяка. «Съешь, тогда отпустим…»
Желудок мучительно содрогнулся и его вновь чуть не вырвало. Он, опустившись на колени, навалился грудью на ограду.
Утопиться? Но Альтер говорит, что это невозможно… Изуродовать Скорпиона? Но как его изуродуешь — при этих-то мордоворотах!
Выследить, где он живет, пробраться ночью в дом и придушить подушкой?.. Но как проснуться ночью, как заставить себя не спать?.. Обрушить ему на голову камень с крыши? Но как подстеречь, где взять камень?..
Влад изо всех сил закусил губу и застонал. Порыв ветра ударил ему в лицо, разметал волосы. Он выплюнул кровавую соленую слюну, поднялся на ноги и заставил себя всмотреться в окружающий ненавистный сволочной омерзительный тошнотворный мир.
И только сейчас обнаружил, что он здесь не один. На набережной толпилось множество людей, а сверху, от узких проемов улиц, подходили все новые и новые горожане. Мужчины и женщины с тревогой глядели на плещущуюся уже у самой ограды Воду. Волны с шумом бились о каменный бок Острова, ветер подхватывал брызги и бросал их в лица людей. Тут и там растекались по набережной лужи, и люди пятились от них, тесня и толкая друг друга, подбирая подолы, пятились в полном молчании, готовом — Влад чувствовал это! — вот-вот смениться криками страха и отчаяния.
Ветру надоело прикидываться безобидным и беззлобным озорником и он теперь дул почти непрерывно, со свистом проносясь над толпой, взлохмачивая волосы людей и с разгону кидаясь на стены домов, цепляясь за провода и врезаясь в гущу шумящих ветвей. Ветер не давал покоя Воде, ветер пытался довести ее до исступления, пытался заставить наброситься на Остров — и, кажется, был близок к успеху. Какой-то невнятный ропот прошел по толпе, толпа колыхнулась и подалась еще дальше назад от ограды — такого непрочного, такого смехотворного препятствия на пути стихии.
— Смотрите! Смотри-ите! — раздался пронзительный женский крик. — Оно идет сюда! Оно движется прямо на нас! Смотрите!
Влад провел ладонью по лицу, вытирая брызги, и, щурясь от ветра, вгляделся в серую даль. Там, где небо сливалось с Водой, вздымался темный вал; он выделялся на фоне неба и двигался к Острову, двигался неуклонно и неотвратимо, и хотя был еще далеко, Владу стало ясно: ничто не может помешать этому чудовищу добраться до берега, с ревом накинуться на Город и поглотить всех столпившихся на набережной людей.
Вероятно, такая же мысль, подобная удару током, пришла в голову не только ему, потому что не успел еще стихнуть истошный женский крик, как толпа вновь пришла в движение. Расталкивая, сминая тех, кто шел навстречу, из горловин улиц, к набережной, люди бросились прочь от Воды, от набирающего скорость зловещего вала, торопясь укрыться в глубине городских кварталов, за стенами дворов и домов. В шум волн и свист ветра вплелись крики и женские причитания. Рассеявшись по набережной, горожане исчезали из виду, сворачивая в ведущие прочь от Воды улицы и переулки.
«Давайте, бегите, спасайтесь, — лихорадочно думал Влад, с ожесточением вцепившись пальцами в ограду. — Забирайтесь на свои плоты, лезьте на крыши, молитесь о спасении… А я никуда не полезу, я останусь здесь — и пусть меня зальет, и пусть несет мой труп куда угодно… хоть поплаваю вволю… после смерти…»
Он думал об этом с каким-то мрачным удовольствием, неотрывно глядя на вспухающий вал, во весь опор несущийся к Острову. Гомон за спиной утихал, его всасывали улицы, и только ветер свистел все громче, упиваясь собственной неудержимостью.
«Пусть меня зальет… Пусть… Пусть…» — все быстрее, в такт ударам сердца, стучало в голове — и он уже видел себя со стороны, свое изломанное обезображенное тело, застывшее на тротуаре у чьих-то ворот, оставленное там схлынувшей Водой как нечто совершенно ненужное и ни на что не годное. И под свист обезумевшего ветра вдруг подумалось ему и другое. Ему подумалось, что смерть просто вернет его к началу жизни, в прошлое, и он вновь будет бесцельно бродить по улицам Города и встречать тех же самых прохожих, и пить пиво в тех же кафе, и смотритель Скорпион каждый день будет все так же издеваться над ним… до нового потопа и новой смерти — и очередного возвращения к собственному забытому сейчас
