Нормальных семей не бывает

– Ни то, ни другое.

– Тогда почему он... да и какая разница? Что бы ты с ним ни сделал, так ему и надо. Ты уже ел? Пошли! Ты ужинал? Ох, мне так о многом хочется тебя порасспросить, да и тебе, наверное, многое будет любопытно узнать.

Дженет приготовила упоительно вкусные спагетти – Боже, как я соскучился по домашней еде,– и Уэйд без труда вошел в образ того, каким был десять лет назад. Но за шутками, весельем и воспоминаниями его не покидало ощущение, что в последние несколько часов он оказался действующим лицом фильма ужасов и что цепочка событий приведет к неизбежному кадру: убийца с топором в руках бродит возле дома, где сидят ничего не подозревающие простофили, а публика ерзает и вопит: «Да спасайтесь же, идиоты!»

Раздался звонок в дверь, и у Уэйда душа ушла в пятки. Это был Брайан, его склонный к депрессии брат, в мокром дешевом костюме – это в его-то годы,– подбородок его явно нуждался в бритве, глаза были налиты кровью, а на голове красовалось чудо парикмахерского искусства.

– Брайан, это ты сейчас звонил?

– Дверь была заперта.

– А. Привет.

– Привет.

Неловкая тишина водворилась вслед за тем, как Брайан снял свою мокрую насквозь куртку и бросил ее на стул.

– Ладно, с формальностями покончено,– сказал Уэйд.– Есть хочешь? Тут целая тонна.

– Не-а. А вот выпить бы немного не отказался.

Брайан вроде бы пребывал в достаточно хорошем расположении духа и выпил стакан белого вина с Дженет и Уэйдом. У Уэйда сложилось впечатление, что никто из троих не искренен до конца и эта неискренность сковывает разговор. Перешли на сплетни о соседях, карьеру Сары, и все же Уэйду мерещился более глубокий, невысказанный вопрос, целый ряд вопросов: Страдает ли мама от одиночества? Скоро ли у Брайана опять поедет крыша? А отца будто бы никогда и не существовало. И почему они ничего не спрашивают о моей жизни? Правду я им, конечно, не скажу, но все- таки...

Он и нарушил заговор молчания.

– Брайан,– сказал он,– ты пытался покончить с собой, сколько всего – три раза? – и ни разу у тебя ничего не вышло. Ты уверен, что действительно хочешь покончить с собой?

– Уэйд! – оборвала его Дженет.– Не надо бередить старые раны.

– Нет, мам,– сказал Брайан,– это хорошо – так обо всем потолковать. Все притворяются, будто я ничего никогда не делал, но я делал.– Он перевел взгляд с матери на брата; оба они смотрели на него в упор.– Вижу, вы все гадаете, не собираюсь ли я попробовать снова? Так вот, скажу вам – нет. Но потом на меня находит это. Черт. Я сам ничего не понимаю.– Он поболтал остатками вина в стакане.– Самое обидное, что в моих настроениях даже отдаленно нет ничего космического, что все они – результат замедленной деятельности маленьких сератониновых рецепторов в моем мозгу.

– Ты что-нибудь принимаешь от своей... депрессии?

– Все перепробовал. Думаю, мне уже никогда не установить свои мозги на нулевую отметку.

– Брайан работает,– сказала Дженет.

– Правда? Где? – спросил Уэйд.

– Играю на контрабасе по барам, работа в телевизионной рекламе частенько перепадает. Словом, перебиваюсь. Вот от работы от звонка до звонка я бы точно загнулся.

Снаружи позвонили. Все трое так пристально уставились через прихожую на входную дверь, словно в их распоряжении было всего несколько секунд, чтобы не пропустить затмение. Брайан пошел открывать. Бум! Тед промчался мимо него с оглушительным ревом: «Где этот паршивый гаденыш?» Вслед за ним ворвалась Ники, криво припарковав свой «ниссан патфайндер» на лужайке перед дверью. «Тед, не будь кретином! – вопила она.– Не делай из мухи слона. Черт!»

От ярости лицо Теда побагровело, как синяк. Уэйду приходилось сталкиваться с разгневанным Тедом столько, что и не упомнить. Первым его инстинктивным побуждением было защитить мать. Он поднялся и встал между родителями. «Папа, успокойся»,– сказал он, но вместо этого Тед поднял пистолет и выстрелил Уэйду в живот. Пуля прошла навылет и угодила в правое легкое Дженет чуть выше ребер.

– Господи, Тед! – Ники подбежала к Уэйду, который держался за бок, его кровь ручьем стекала на кухонный пол.

– Десять лет в Штатах – и ничего,– недоверчиво произнес Уэйд.– Стоило оказаться в Канаде на восемь часов, и...

Он услышал тяжелый стук падения и, обернувшись, увидел Дженет на полу.

– Ты застрелил маму, ты, чертов урод! О Господи! Брайан, звони девять один один. Будешь теперь, папочка, гнить в тюрьме до конца жизни. Надеюсь, оно того стоило.

Он заботливо склонился над Дженет.

Почти в тот же миг вдалеке послышался вой сирены. Тед тяжело опустился на пластиковый кухонный стул, белый как полотно.

– Ладно, это был несчастный случай! – завопил Уэйд.– Все поняли? Несчастный случай. Он хотел нам показать свои клинтиствудовские штучки-дрючки и не знал, что пистолет заряжен. Конец фильма.

– Прости, мам. Это все из-за меня. Прости.

Ники удерживала Теда на стуле. Он что-то бормотал, сжав голову руками. Брайан положил трубку и подошел к Уэйду и матери. Присел на корточки рядом с ними.

– Боже, Уэйд,– сказал он.– Я бы чего только не дал, чтобы меня застрелили.

В дом с шумом ворвалась бригада «скорой помощи».

5

Хауи подкатил к мотелю, вид у него был сердитый и встревоженный. Насколько помнила Дженет, спаниелье добродушие и веселость изменили ему впервые. На короткий миг у нее появилась надежда, что поездка в НАСА может оказаться интересной. Ей не придется выслушивать болтовню о познавательных обедах с помешанной на космосе семьей Брунсвиков, разглагольствования о погоде, струнах, щебенке, чечевице, скворцах или преимуществах сахарного песка перед рафинадом – словом, обо всем, что взбредет в голову Хауи.

– Доброе утро, Дженет. Погожий денек.

Спасибо, что сообщил. Ну вот, сразу завел свои разговоры о погоде – выражения, как всегда, прямо скажем, неоригинальные – и эта его непрошибаемая жизнерадостность.

– Да, доброе утро, Хауи.

– Давайте, запрыгивайте, прокатимся на Хаумобиле. Мыс Канаверал ждет нас!

– Хауи...– Дженет стояла рядом с открытым окном машины.– Я что-то неважно себя сегодня чувствую. Думаю, я вряд ли смогу вынести еще одно их цирковое представление... и потом надо все время что-то говорить... и улыбаться.

Дженет ждала, что Хауи начнет протестовать.

– Вы уверены, что не хотите ехать? – спросил он.

– Уверена.

– Ладно, тогда до встречи.

– О'кей.

– Счастливо оставаться.