перед 'дедой Геной' за вранье.
Ну, а если бы даже Геннадий Маркович и вздумал отказаться от Арунаса, тот не пропал бы. Я знал от Ивки, что его мама и Галина Антоновна выясняют между собой: кто возьмет мальчика к себе. Даже узнавали у юристов, как оформить документы на усыновление маленького беженца.
Захочет ли только Арунас уходить от старика?
- Ох, а мы ведь ту остановку на Дороге, где дом, никак не назвали! - вспомнил я.
- Можно так и назвать: 'Старый дом', - простодушно сказал Ивка.
- А что если 'Виолончель'? Нэлик, ты как думаешь? Можно?
Арунас на ходу посопел и кивнул.
Ивка спросил:
- А Динь-Дима ты там не встречал?
- Нет. Только рыжую собаку. Она один раз пришла ко мне в дом. Сидела рядышком и сушилась.
Ивка вдруг остановился.
- Послушайте. Дождик звенит, как колокольчик Динь-Дима…
СКАЗКА ДВУХ КОРОЛЕВСТВ
С утра сверкало умытое солнце. Я это увидел сразу же, как проснулся. А проснулся от телефонного звонка. Выскочил в прихожую.
- Алька! Долго спишь!
- А, это ты, писательница! Привет! Что это ты меня вспомнила?
Настя помолчала секунды две и сообщила невыразительным голосом:
- Я тебя и не забывала, по-моему. Как можно…
- Ну да! А сама целыми днями то у Маргариты, то у Демида. Говорят, ты в него влюбилась.
- Кто говорит?
- Вальдштейн рассуждал на эту тему.
- Уши бы надрать дураку…
- Так ему и передать?
- Не надо. Я это про себя.
- Понял… Может, пойдешь сегодня с нами на Дорогу?
- А вот возьму и пойду!
- Гарантирую общее ликование.
На этот раз мы нашли скульптуру: девочка в сарафане и косынке тащит на закорках маленького мальчугана. Девочка и малыш были, по-моему, те же самые, что на пустыре. Только там сестра поливала братишку из кувшина, а здесь от чего-то спасала. Может быть, уносила маленького Иванушку от бабы Яги.
Это открытие случилось шагах в ста от остановки 'Виолончель', дальше по Дороге. Рядом со скульптурой валялись куски кованой садовой решетки, а вокруг стояли вековые березы. Наверно, в давние времена здесь был парк.
Девочка и малыш оказались не гипсовые, не алебастровые, а из настоящего мрамора. Лица такие выразительные. У малыша на круглой мордашке откровенный страх. У его сестры - тоже испуг, но, скорее, не за себя, а за братишку. И надежда: успеем, укроемся…
- Есть такая картина: 'Дети, бегущие от грозы', - вспомнила Настя.
- Мы такие же дети сейчас будем, - сообщил Арбуз. - Глядите, какую жуть натянуло…
И правда стало сумрачно, а из-за березовых верхушек быстро надвигалась лиловая грозовая масса.
- А ну-ка рвем обратно к дому! - скомандовал Арбуз.
И мы рванули. Колокольчик Динь-Дима прямо захлебывался, автобус опять опрокинулся и ехал вверх колесами, но поправлять было некогда.
Тугие струи успели хлестануть нас. И тут же сверкнуло и грохнуло. Но мы были в двух шагах от дома. Влетели под крышу.
Здесь нам сразу стало нестрашно, уютно даже, хотя многие стекла были выбиты и ветер шебуршал в пустых комнатах мусором.
Арунас устроился в углу на табурете - в обнимку с виолончелью. Мы сгрудились вокруг него - кто на расшатанных стульях, кто прямо на полу. Сперва было немного зябко, но скоро стало совсем хорошо. Наверно, потому, что вместе. По-моему, от нас шло друг к дружке какое-то излучение. И мне на миг показалось даже, что внутри каждого - светящийся шарик (будто крошечная планета) и между всеми шариками хрустальные спицы. Тот самый каркас, который не даст сомкнуться черному Озму…
Гул дождя нарастал, грохотало так, что в корпусе виолончели гудело эхо. Иногда залетали брызги. Но мы не уходили с выбранного места.
Я сидел на скрипучем высохшем стуле, а Динь-Дим у меня под боком, на полу. Синий глаз на его коленке был раскрыт широко-широко и смотрел в потолок - там за досками и стропилами бесновались потоки и могучее электричество. На другое колено Дим поставил крошечного гномика. Его вырезал и подарил Диму Арбуз: 'Посади в автобус - будет сказочный шофер'. Дим обрадовался подарку, но заталкивать гномика в автобус не стал, носил его в кармане или просто в кулаке.
При каждом грозовом разряде гномик на Димкиной коленке вздрагивал.
Арбуз вдруг предложил:
- Что просто так сидеть? Давайте что-нибудь рассказывать.
- Про что рассказывать? - спросила Настя и поежилась.
Тогда я сказал прямо:
- Нечего отмалчиваться. Выкладывай наконец, что вы там сочинили с Маргаритой.
- Я же вам тыщу раз объясняла: рано еще, потому что конец не написан.
- Можно и без конца, - поддержал меня Ивка.
- Вы какие-то бестолковые…
- Ну, Настя! Расскажи сказку, - попросил и Николка. - Потому что здесь это сказка, а там… по правде.
Настя опять поежилась:
- Где т а м?
Николка сказал тихо:
- За грозой…
Настя широко раскрыла глаза.
Вальдштейн поднажал с ехидцей:
- Давай-давай, не серди силы небесные. А то они сейчас ка-ак грохнут…
В тот же миг сверкнуло и грохнуло над самой крышей. Мы все подскочили, Дим поймал в воздухе гномика. Виолончель загудела как барабан.
- Вот видишь, - сказал Вячик.
Настя посмотрела в потолок, пошевелила острыми плечами под просторной желтой футболкой.
- Ну, ладно. Надоели вы мне… Только я буду рассказывать не как написано, а своими словами. Сокращенно… Ну, все начинается с того, что на границе двух королевств был громадный старый парк…
Слушали мы внимательно, хотя говорила Настя сбивчиво, со всякими там 'в общем', 'так сказать' и 'ну, значит, такое дело'.
Лучше я расскажу эту сказку по-своему, как запомнил.
В общем… ой… короче говоря, был старый, запущенный сад. Такой громадный, что кое-где сливался с окрестными лесами. В нем было множество глухих мест, пересохших фонтанов, покосившихся
