опытных егерей, привычных к войне в лесной глуши. Но высшее начальство, видимо, рассудило, что гвардейская стойкость и неукоснительная верность офицерскому кодексу в данной операции более важны, нежели егерские навыки…
Впрочем, сейчас было не время для укоров и терзаний. Надо было думать про оборону. Каждый понимал, что скрытый по кустам и роще противник охватил дом широкой подковой. Не пробьешься. И проводников теперь ждать бессмысленно.
Путь к реке, через открытую поляну, оставался свободным, в темноте нетрудно было добраться до воды, без лошадей-то. Но попытка переправы через вздувшийся стремительный Хамазл была бы равна самоубийству. Враг понимал это и не стал блокировать дом со стороны берега.
Погасили очаг и фонари, чтобы окна не светились, не служили мишенью (лишь слабый потайной фонарик тлел в углу).
Сколько они продержатся? Патронов почти не осталось, провизии тоже. На быструю помощь с той стороны надежды не было. И врагам, если их немало, утром не составит труда взять приступом последнее убежище кирасир. Особенно, если у них, у врагов, есть орудие…
Все было неясно. Все было хуже некуда. И оставалось одно: держаться до конца, а затем погибнуть достойно, не уронив чести гвардейского полка. Если не случится чуда. Но откуда оно возьмется, чудо-то?
Это понимали все. И Максим. И он удивлялся, что почти не боится. Лишь временами тоскливо, но не сильно сосало под сердцем.
Он занял место рядом с капралом Гохом у выбитого окна, где поставили одну скорострелку. Задача суб-корнета была во время стрельбы ровно и беспрерывно подавать в щель казенной части патронную ленту.
Ствол скорострелки был направлен во тьму. Из тьмы в окно залетал '%b%`. Он был теплый, пахнувший дубовой листвой. Подымал в погашенном очаге неостывший еще пепел.
- Прошу всех быть предельно внимательными, - сказал со своего места Реад, хотя ясно было, что противник едва ли пойдет в атаку до рассвета.
Тьма была непроглядная.
Потом в этой тьме мигнул и описал два круга огонек. Фонарь. По нему сразу ударили несколько карабинов. Когда перестало звенеть в ушах, Максим услышал издалека:
- Эй, не стреляйте! Примите парламентера!
- Не стрелять, - сказал Реад. И крикнул во тьму: - Хорошо! Один человек и без оружия!
- Ждите!
Через минуту послышались шелестящие шаги. Корнет Гарский оттянул на себя тяжелую дверь, на нее направили луч. В проеме возник высокий человек.
Это был типичный повстанец-южанин: курчавый, с тонким носом и темной щетинистой бородкой, с бровями вразлет. В узкой черной одежде и замшевой безрукавке. Но акцента никто не различил, когда незнакомец негромко и буднично сказал с порога:
- Здравствуйте, господа. Честь имею представиться: горный полковник Док-Чорох.
- Садитесь, полковник, - тем же тоном отозвался Реад. И парламентеру подвинули невысокий чурбак. Док-Чорох сел. Реад - напротив.
- Слушаю вас, полковник.
- Господа. Отдавая дань вашему военному искусству и храбрости, я все же должен сказать: эту партию вы проиграли. Не так ли?
- Мы пока не видим проигрыша, - возразил Реад
- Свое положение вы знаете не хуже меня. Пути через реку нет. Блокада наша крепкая. В пешем строю вам не пробиться, а коней у вас… Что делать, таковы превратности войны. А в этом блокгаузе вы не продержитесь и часа. У нас две горные пушки.
- Ну - и… - сказал Реад.
- Предлагаю, господа, вполне разумный выход. Его высочество станет гостем в нашем лагере, а вы получите возможность вернуться в свое расположение. На конях. Безопасность гарантирую…
Стало тихо. В этой тишине совсем по-мальчишечьи фыркнул насмешливо корнет Гарский.
Барон Реад сказал неторопливо и утомленно:
- Делая это предложение, полковник, вы уже предвидели ответ, не правда ли?
- Не торопитесь, барон. Советую подумать.
- Вы меня знаете?
- Я помню вас по военному факультету. Вы учились на три курса младше… Неисповедимы пути наши…
- Да… Но как выпускник этого факультета, вы тем более должны понимать, что ваше предложение - не для гвардейцев. И вообще не для порядочных людей…
- Всякие люди, даже порядочные, хотят жить, барон. И прежде всего мальчик. У него почти нет шансов уцелеть в случае нашего штурма. Он ведь не станет отсиживаться в подвале… И в любом случае - живым или мертвым - его высочество окажется у нас. Таким образом, ваша задача все равно не будет выполнена. Вы, конечно, погибнув, сохраните честь, но… увы, не совсем. Гибель наследника будет на вашей совести.
- А не на вашей? - сказал со своего места Максим.
- Нет, ваше высочество. Мы вашу безопасность гарантируем полностью. Если вы любезно согласитесь пожаловать к нам…
Реад помолчал, видимо, принимая решение. И сообщил:
- Вынужден огорчить вас, полковник. Суб-корнет Шмель, которого вы видите среди нас, не герцог. Наследник уже занял законное место в столице. Если вы доберетесь до ближайшего городка, сможете купить газеты и прочитать о коронации. А одну могу подарить прямо здесь… Так что вы неверно оцениваете ситуацию. Отвлекая противника от настоящего наследника, мы все же выполнили задачу. И ваша блокада теперь бессмысленна.
Горный полковник Док-Чорох не потерял невозмутимости.
- Мы знаем о коронации. И знаем также, что это неуклюжая хитрость нового столичного правительства. Наш долг - возвести на престол настоящего монарха, которого мы и просим быть с нами… Не понимаю вашего упорства, барон. В конце концов, у нас одна цель.
- Вы полагаете?
- Да. И я надеюсь, вы придете к тому же выводу. Только прошу учесть, что времени у вас до восхода, а восходы нынче ранние… Честь имею… - Он встал.
- Не имеете вы чести, - вдруг звонко сказал Максим.
- Отчего же, принц?
- Вы бандиты. Напали тайком, перерезали горла…
- Это не бандитизм, принц, а жестокая практика боевых действий. А ля гер ком а ля гер, - как говорят просвещенные французы… До встречи, ваше высочество… виноват, ваше королевское величество. - И, согнувшись, он ушел в черный дверной проем.
Реад встал.
- Слушать внимательно. Не исключено, что они не станут ждать рассвета… Поручик Дан- Райтарг, смените на крыше часового у скорострелки, ровный ветер навевает сонливость…
- Слушаю, барон… Хотя едва ли стоит опасаться ночной атаки. Горный полковник сказал «время до восхода·, а он кажется человеком слова.
- И тем не менее…
- Слушаю, господин ротмистр… - Рай поднялся по внутренней лестнице в люк, а Максим сказал от окна:
- Господин барон…
- Да, Максим, - отозвался тот с непривычной ласковостью.
- А может быть, правда…
- Что?
- Может, мне… пойти к ним? Ну, что они мне сделают? Убедятся, что я не тот, и отпустят… А вы
