между помидорными грядками, не задев ни одного растения, затем в дальнем конце огорода сшибла плетень и ухнула в овраг. Там она домчалась до Говорлинки и наконец улеглась, решив отдохнуть в прохладных струях.
Там она и лежит до сих пор.
В первый день ее не было видно под водой, но скоро квамы разобрали плотину, уровень понизился, и черное тугое колесо заблестело на солнце. Квамы сразу приспособили его к делу. Внутри, где застаивалась теплая вода, оборудовали купальный бассейн для малышей. А снаружи устраивали на резиновом кольце круговые гонки на самокатах. Конечно, это делалось по ночам, когда рядом не было никого из великанского человечьего племени…
Впрочем, все это Ига и Стёпка узнали гораздо позже. А в тот момент, когда шина вильнула на дороге, Ига скомандовал: «Ноги!» - и они вдвоем рванули вдоль по Земляничному проезду, а потом за угол, в Утиный переулок. Отдышались только через два квартала, у киоска, где принимают пустые бутылки (называется он «Стекляшкина будка»).
- Эта тетка - известная во всем Заовражье скандалистка,- выдохнул Ига.- И, наверно, она меня узнала…
- Попадет?
- Не исключено,- буркнул Ига. Хотя знал, что сильно не попадет.
Стёпка вдруг опять ойкнула, всхлипнула, ухватила поджатую ногу.
- Что случилось-то? - вспомнил Стёпка.
- Пчела, наверно…
- Покажи,- он присел.
У Стёпки под коленкой был черный игольчатый прокол, а вокруг набухала розовая опухоль.
- Похоже, что не пчела, а оса…- Ига озабоченно свел брови. Среди ос попадались «га- гадостные», как выражался Казимир Гансович. Они были не местные, а прилетали иногда издалека, от Ново-Груздева. С такими шутки плохи, если нет в кармане кнамьего шарика.
- Сильно болит?
- Ага…
- Пойдем! Тут недалеко одна бабка живет, она поможет…
Бабка Анастасия Ниловна жила в сотне шагов от Стекляшкиной будки. Занималась тем, что собирала и сдавала пустые бутылки да еще помогала хворым соседям всякими снадобьями и ворожбой. Был у бабки сострадательный характер, никому не отказывала. Пенсионерам смягчала радикулитные страдания и денег не брала. Ребятам охотно лечила шишки и ссадины. При этом, правда, говорила: «Уж не знаю, что получится. Я ведь не то что моя знакомая Ядвига Шишковна, у нее высшее образование, а я самоучка…»
Три окна вросшего в землю домика нижними краями прятались в траве. Ига постучал в левое. За стеклом отдернулась занавеска. Створки разошлись.
- Кого Бог послал?
- Баба Настя, добрый день! Девочку оса клюнула. Нога распухает…
- Ох вы, сердешные. Ну-кось, лезьте сюда,- бабка растворила окошко пошире.
Ига, цепляясь за цветастую занавеску, проворно перебрался через подоконник, помог Стёпке (она похныкивала, но сдержанно).
Комнатка после яркого света улицы казалась полутемной. Поблескивали в углу иконы. Пахло пустырником и полынью. По всем стенам висели гирлянды из сухих трав и ягод, на полках громоздились бутылки. Хозяйка по виду была добродушная толстенькая бабушка. И голос добрый. Она включила яркую лампу с рефлектором, направила свет на Стёпкину ногу, нагнулась с кряхтеньем.
- Ишь ты как впилась, злыдня окаянная… Ладно, сейчас мы это мигом… Конечно, лучше бы, если бы Шишковна лечила, да где она теперь…
Бабка выпрямилась, отыскала на дощатом столе плоскую склянку, плеснула из нее на ладонь. Потерла припухшее место. Стёпка ойкнула.
- Неужто больно? Потерпи, сейчас пройдет.
- Уже не больно. Щекотно только…
- Потерпи, потерпи. Сейчас…-Анастасия Ниловна опять шагнула к столу. На досках лежала большущая пухлая книга, придавленная чугунным утюгом. Бабка убрала утюг, достала из книги сушеный травяной лист, приложила к смазанному месту.
- Ну-ка, придержи, голубушка.- Из кармана клетчатого фартука вынула моток бинта, ловко примотала лист к Стёпкиной ноге.
- Погуляй так до вечера, и все забудется… Ига, как увидел, сразу вспомнил Генку Репьёва с повязкой на колене. И все остальное! Ох, балда! Пляшет, развлекается, а Ёжику-то каково!
- Баба Настя! У вас не найдется антибредина? Или другого похожего лекарства. У Генки Репьёва, ну, у того, который стихи сочиняет, Ёжик заболел, в жару лежит.
Анастасия Ниловна сокрушенно развела руками.
- Нету, голубчик. И как ежиков лечить, я не обучена. Его бы к ветеринару. Да я даже и не знаю, есть ли он у нас в Репейниках. Надо, наверно, в Ново-Груздев…
Ига только головой мотнул. При чем здесь ветеринар! Ёжик-то не простой, говорящий.
- Ладно, спасибо, баба Настя. Мы пойдем… Стёпка тоже сказала «спасибо». И покачалась на забинтованной ноге. Боль, видно, совсем прошла.
- На здоровье, голубчики. Заходите, ежели чего…
- Обязательно. Мы вам бутылок принесем,- пообещал Ига.
- Добрая ты душа, Игорек,- сказала бабка. Надо же! Оказывается, помнит, как его зовут.
Анастасия Ниловна, поднатужившись, подняла утюг и опять придавила им книгу. А Стёпка шепнула Иге:
- Смотри, такой же, как тот.
Анастасия Ниловна уловила, что речь об утюге. Покивала, погладила чугунную ручку.
- Славный утюжок, для здоровья полезный. Я им спины грею, у кого позвоночная болезнь остеохондроз. Всегда помогает. Долго такой искала, а потом смотрю: продается в лавке, где железный мальчонка в окошке. У Валентина Валентиныча. Ну, наскребла деньжат, и вот…
Стёпка приоткрыла было рот. Ига толкнул ее локтем. Стёпка понятливо хлопнула губами. На улице Ига сказал:
- Я знаю, ты хотела спросить: не нужен ли бабе Насте еще один утюг?
- Ага. А что? Мне-то он совсем ни к чему, зуба уже нету. А она меня вон как за одну минутку вылечила! - И Стёпка опять подскочила на ужаленной ноге.- Забавно, да?
- Забавно. Только у нее утюг уже есть, а этот… если он тебе по правде не нужен, давай отнесем в лавку, где торгуют старинными вещами. Называется - антикварный магазин «Два рыцаря». Может, утюг там купят, и будут деньги на лекарство для Ёжика.
Стёпка подпрыгнула вновь:
- Давай!
КИНОКАМЕРА «MEFISTO»
1
Игин рюкзак снова оставили в лопухах. Никто его здесь не увидит. А если и увидят, не возьмут.
Жулики в Малых Репейниках не водились. Разве что изредка появлялись пришлые, но такие в
