темновато - зеркало в окне загораживало уличный свет,- и над прилавком светили две лампочки. Они яркими зайчиками отражались в лысине хозяина магазина. Тот поднял черный ящичек с круглым стеклом и рычажками. Под ним наконец обнаружилось лекарство.
- Ага! Вот! Прошу…
Ига, благодарно сопя, еунул пакетик с таблетками в карман.
- Валентин Валентиныч, а утюг вы все-таки возьмите, ладно? Чтобы нам не тащить обратно. В нем, наверно, полпуда…
- Гм… А если я попрошу вас отнести его совсем недалеко?
- Куда? - сказал Ига и охнул про себя.
- Совсем-совсем рядышком! В городской музей, к Якову Лазаревичу Штольцу. У меня-то, по правде говоря, этого добра достаточно…- Владелец «Двух рыцарей» зажатым в руке черным ящичком показал на полки.
- А в музее разве такого нет? - несмело удивилась Стёпка.
- Есть! И предостаточно! - словно обрадовался Валентин Валентиныч.- Но, если вы принесете данный экспонат и скажете, что в дар от меня, это будет как бы… ну, скажем, этакий жест. Да! Милейший Яков Лазаревич упрекает меня, что я давно уже ничего не жертвовал музею, хотя должен делать это, как давний житель и патриот Малых Репейников. Во-первых, он не совсем прав, а во-вторых… не могу же я передать музею половину товарного фонда! Я все-таки коммерсант!.. Ну и вот… А утюг - это своего рода политический ход и в тоже время… как это? Под… под…
- Подначка! - догадался Ига.
- Именно! Именно! С одной стороны это никакая не историческая ценность, а с другой - весьма увесистый дар!
«Да уж, увесистый»,- мысленно согласился Ига, глядя на лежащий у ног утюг бр. Алексеевых. Но не отказываться же! Особенно, когда антибредин в кармане…
2
Всем было известно, что два старых холостяка - Клин и Штольц - вечные друзья-спорщики. Дружили они со школьных лет, а спорили из-за предметов старины. Старину любили оба. Но Яков Лазаревич заведовал краеведческим музеем и на всякие антикварные вещи смотрел как на экспонаты. Валентин же Валентиныч был, как известно, торговец - хотя и не очень оборотистый, но со своим интересом. Порой он отдавал в экспозицию кое-что из магазинного фонда и даже (ходил такой слух) завещал передать музею после своей кончины все имущество. Но пока он, несмотря на преклонный возраст, покидать наш грешный мир не собирался. И директор Штольц этого (упаси господи!) и не хотел. Но он, директор, хотел, чтобы родной музей делался все интереснее (и даже переплюнул бы ново- груздевский!). И потому он время от времени заводил в магазине такие вот разговоры:
- Валечка, ну зачем тебе этот портрет неизвестного художника, где такой несимпатичный бородатый тип?
- Не тип, а почетный гражданин Малых Репейников, купец первой гильдии Климентий Фомич Тягушинский, который, кстати, двести лет назад построил этот самый дом.
- Ну и построил. Ну и что? Сейчас-то он здесь зачем? А в музее он был бы на самом подходящем месте. Там галерея почетных граждан, и он стал бы ее украшением!
- А ты знаешь, во сколько обошлось мне это «украшение»?
- Ну и во сколько?.. Ну и что?.. По-моему, ты пока не похудел от голода…
- Ты намекаешь на мою комплекцию? Это свинство! Если я не такой костлявый донкихот, как некоторые, это не значит, что…
- Валечка, извини, я не намекаю! Я только хотел сказать, что, в конце концов, если портрет очень тебе понадобится, я ведь могу и вернуть. Я…
- Ага, от тебя дождешься!
Директор Штольц - худой, с козлиной бородкой и сияющими очками - выпрямлялся:
- Сударь, я, по-моему, ни разу не имел случая дать вам повод для упреков в нечестности. Вы… господин Клин… злопыхатель!
- А вы, господин Штольц, скан-да-лист!
- А вы… вы… я не побоюсь это слова - сквалыга! Да!
- Это после того, как я снабдил экспонатами целый зал девятнадцатого века!
- Ха. Ха. Ха! Зал! Закуток! Я сегодня же верну эти экспонаты в вашу лавку старьевщика!
- В вашем чахлом музее нет грузовой машины!
- Я притащу их на себе! Принципиально! Пусть весь город видит, какой барышник содержит свою торговую точку на одной из центральных улиц! А эта заплесневелая парсуна (которая мне вовсе не нужна, тьфу!) пусть висит здесь и спрашивает тебя укоризненными глазами: «Что вы имеете в душе, господин Клин? Совесть или кассу?»
- Если у меня в душе касса, то у вас, господин директор… Да забирай ты, забирай этот окаянный портрет!.. Скоро я поставлю специальную электронную систему, чтобы не подпускала тебя к магазину на мушкетный выстрел.
- А каким способом определишь дистанцию? У тебя среди товаров есть мушкеты?
- Не надейся, не покажу… И как я терплю тебя шестьдесят с лишним лет?!
- Между прочим, я тебя терплю ровно столько же… Поможешь упаковать?
- Успеешь…
Валентин Валентиньгч запирал дверь и вешал на перчатку рыцаря Вити табличку: «Извините, закрыто на санитарный час». Потом вел слегка смущенного школьного друга в заднюю комнатку. Доставал из шкафчика плоскую бутылочку с этикеткой «Репьёвская классическая» и две рюмки из розоватого стекла.
- Между прочим,- не мог удержаться он,- знаешь, что за рюмки? Из посудного набора местного предводителя дворянства Ивана Апполинарьевича Штандарт-Полуспинова!
- И ты используешь их для какой-то современной бормотухи!
- Сам ты бормотуха! Репьёвскую только из таких и пить…
- Все равно! Им самое место не здесь, а в витрине «Предметы дворянского быта времен нашествия Бонапарта».
- Если не перестанешь, не дам ни глотка.
- Изверг… Ну и так далее.
А сейчас Валентин Валентиныч решил, судя по всему, по-приятельски похихикать над директором музея. Он поскреб лысину уголком черного ящичка и посоветовал:
- Вы не слушайте, какие слова он будет просить передать мне, а сразу попрощайтесь и быстро- быстро шагайте домой.
- Ладно… А что это у вас в руке? - не сдержал любопытства Ига.- Старинный фотоаппарат?
- Не фото! Это кинокамера! - тут же оживился владелец «Рыцарей».- Уникальная вещь. Марка «Мефисто», французское производство, двадцатый год прошлого века! Вот, извольте взглянуть!
3
На передней стенке камеры, повыше маленького объектива, была оттиснута на металле фигурка худого черта и надпись «Mefisto», а пониже - «Paris 1920». И еще какие-то мелкие, уже неразборчивые буковки. Стёпке, видать, было так же интересно, как Иге. Она с любопытством дышала у его уха. Потом вскинула глаза.
- Разве тогда делали такие маленькие?
