историческая ценность…
- Она для тебя ценность, а мне-то зачем? - убедительно сказал Вася.- Я же не собираю и нашел случайно, мог и не найти…
- Все равно… так нельзя…- В мальчике явно боролись желание и честность.
И Васю осенило:
- Тогда давай на что-нибудь меняться!
- На что? У меня ничего такого нет. С тревожной догадкой Вася спросил:
- Тебя как зовут?
- Сережка… Сережа…
- А меня Вася… У тебя есть рогатка? Сережа замигал.
- Рогатка… да, есть. Вот…- Он выволок из просторного вельветового кармана рогатку с распустившейся красной резиной.- Хорошая, дальнобойная. Но все равно же она самодельная. А монета, она же…
- Сережа, я очень прошу,- глядя ему в глаза, сказал Вася.- Давай поменяемся. Мне уж-жас-но нужна рогатка и совсем не нужна монета.
- Честное пионерское?
- Что? Ну, да… Да! Честное…
- Ну… тогда спасибо…- И вдруг спохватился, как-то ощетинился даже: - А ты что? Хочешь из нее по птицам стрелять?
- Ты с ума сошел? - жалобно возмутился Вася.- У нас так никто… ни один мальчишка… никогда… Мы соревнования устраиваем, по мишеням…
- Тогда ладно…
Смущенно сопя, Сережа стал заталкивать поглубже в карман свое новое сокровище. А Вася - рогатку.
Вокруг стоял обычный, как во всех цирковых антрактах, шум. Люди уходили и возвращались, наступали сидевшим на ноги, извинялись, доедали мороженое… Униформисты в это время ставили на сцене высокие стойки с растяжками, налаживали между ними толстую черную проволоку. Свет был приглушен, вразнобой пиликал оркестр. И вот лампы опять стали яркими. Трубы и скрипки снова сыграли кусочек марша из кинофильма «Цирк». Петр Федорович возник из-за алых бархатных штор и возвестил:
- Канатоходцы Елизавета Краух и Валентин Цибульский!
Вася глянул на Сережу. Тот снова надул толстые губы:
- По сравнению с Юленькой это чухня… Вася и сам понимал, что зрелище будет не очень завлекательное (а Юленьки больше не будет). Одно только было забавно - клоун Поликарп Фомич опять у всех на арене путался под ногами. И наконец оказался впереди тожественно вышедших канатоходцев.
- Поликарп Фомич, не могли бы вы пока постоять в сторонке?! - сделал ему громкое замечание Петр Федорович.
- Ни в коем случае! Мне сегодня обещано выступление! Прежде Елизаветы и Валентина!
- Вот как?! И чем же вы собираетесь удивить наших уважаемых зрителей!
- Как чем! Я буду танцевать на проволоке! Это мой любимый номер!
- Да разве вы умеете?! По-моему, вы хвастаете!
- Как вам не стыдно, Петр Федорович! Я никогда не хвастаю!
Петр Федорович вопросительно посмотрел на затянутых в костюмы с блестками канатоходцев. Те развели руками (что, мол, поделаешь) и жестами пригласили Поликарпа Фомича подняться по лесенке. Тот снял свой перекошенный полосатый пиджак, пошевелил плечами и полез на площадку, цепляясь за ступеньки огромными башмаками. Зрители восторженно выли (особенно мальчишки). На площадке Поликарп Фомич испуганно покачался и послал зрителям воздушные поцелуи. Бросил вниз свою громадную клетчатую кепку. Раскинул руки. Ступил на проволоку. Стало тихо. Поликарп Фомич сделал два шажка, закачался, громко сказал «ай!».
- Да он притворяется,- шепотом успокоил Сережа Васю.- Он умеет…
Возможно, Поликарп Фомич умел ходить по проволоке. Но сейчас он всячески показывал, что не умеет.
- Ай, мама! - заголосил он, сорвался, ухватился за проволоку и повис, болтая ногами. Один башмак упал на арену, под ним оказался красно-белый полосатый носок. Униформисты подхватили неудачливого канатоходца, поставили на опилки. Зрители бурно веселились.
- Чего они хохочут?! - оскорбленно спросил Поликарп Фомич. Из глаз его ударили две сверкающие струйки слез.
- Вы сами виноваты,- объяснил рассудительный Петр Федорович.- Потому что взялись за дело, которому не учились!
- Да-а! Легко делать то, чему учился! А вот попробуйте сами, если ни разу не ступали на проволоку. А? Ну! Попробуйте!
- Я не буду! - решительно сказал Петр Федорович.- И вам больше не советую. Смотрите, зрители смеются…
- Да! Смеяться легко! А вот пусть попробуют сами! А? Ну! Что, испугались?! Давайте! Кто хочет?!
- Я хочу! - услышал себя Вася будто со стороны.
Он сам не понимал, что с ним случилось. Словно кто-то другой управлял его мыслями, движениями, голосом. Он быстро сдернул с Колеса и повесил на шею шину. Перешагивая через чужие ноги, добрался до лестницы в проходе и быстро зашагал к арене. А в ушах опять была музыка, которая называется «Вивальди». Сквозь эту музыку Вася услышал, как кто-то громко сказал:
- Да это ихний! Их нарочно сажают среди зрителей.
«Наверно, и Сережа решит, что я из артистов»,- мелькнуло у Васи. Но это было неважно. Гораздо важнее, чтобы Юленька Вишнякова увидела, что может мальчик в футболке со звездами. Ведь она же наверняка смотрит на арену из-за кулис! Вася лихо перескочил барьер арены.
Петр Федорович быстро подошел к нему. Нагнулся, тихо спросил:
- Мальчик, ты откуда? Зачем? Тебя нет в программе…
- Я могу! Я сейчас…- Он уклонился от растерянного Петра Федоровича и бросился к стойке с лесенкой. Было ничуть не страшно. Было ясно, что для того он, Вася Перепёлкин, и оказался в этом старинном цирке. Сейчас будет коронный номер!
Вася легко взобрался на площадку. Не глядя по сторонам, поставил Колесо желобком на проволоку. Взлетел на педали, выпрямился. Раскинул руки-крылья. Было тихо. Масса зрителей и арена виделись размытыми пятнами. «Вперед!» -скомандовал Вася. И Колесо покатило по тугому дрожащему тросу.
Оно ехало не быстро. Наверно, чтобы зрители могли как следует разглядеть храброго мальчишку. Оказавшись у другой площадки, Вася подпрыгнул, повернулся лицом в обратную сторону. Помахивая руками, поехал назад. Раздались хлопки. Громче, громче. Широкие лучи прожекторов охватили Васю теплым тугим светом. Вася перескочил на педалях снова, поехал по проволоке третий раз. И теперь не просто так! Он подпрыгнул, согнулся в воздухе, уперся в педали ладонями и сделал стойку. Стойка вышла отличная, раньше у Васи такая никогда не получалась даже на земле.
Хлопали и шумели теперь изо всех сил. Ветер успеха и славы обвевал Васю теплыми взмахами. Конечно, все это было как во сне (а может, и правда сон!). Однако радость была настоящая. Вася оттолкнулся руками, снова встал на педали ступнями. Опять выпрямился и раскинул руки. Теперь Колесо не двигалось, Вася стоял, балансируя, посреди проволоки. Быстро глянул на бархатный занавес. Почудилось (или не почудилось?), что между складками мелькнули светлые волосы и блестящие глаза.
«Вперед!» Но в этот миг обрадованно грянул оркестр. Вася вздрогнул. Удар музыки словно встряхнул все пространство. Изменил его природу, сделал не сонным и сказочным, а настоящим. Вася обмер. Он отчетливо увидел тысячи обращенных к нему лиц. Ощутил, какая под ним пустота и как далеко до арены.
«Я же сейчас грохнусь!» Храбрый звездный артист на глазах у всех стремительно превращался в
