– Пошел к черту.
Если бы он знал, что именно приводит Солсбери в неописуемый ужас, он непременно прибегнул бы к этому средству, чтобы сломить его сопротивление. У каждого человека есть свои страхи, сидящие глубоко внутри, хотя бы один или два обязательно. Какие-то из них рационально объяснимые, а какие-то совершенно невероятные, составляющие неотъемлемую часть личности. Такого же человека, как этот, явно ненормального, должны мучить страхи по многим поводам, и на этом можно было бы сыграть. Если бы Салсбери боялся высоты. Пол затащил бы этого ублюдка на колокольню и припугнул тем, что сбросит вниз, если тот не заговорит. Если бы Салсбери пугался открытого пространства, он выволок бы его на самое обширное поле, может быть, на бейсбольное, и поставил бы в центре. Или же, как главный герой '1984' «Роман Дж Оруэлла.», Салсбери почти сошел бы с ума от одной только внушенной ему мысли оказаться в клетке с крысами…
Внезапно Пол вспомнил реакцию Салсбери на свое появление в комнате. Он был шокирован, чертовски напуган, уничтожен. Но отнюдь не потому, что появление Пола удивило его. Он пришел в ужас по причине, известной только ему одному, приняв Пола за человека по имени Паркер.
'Что этот Паркер ему сделал? – подумал Пол. – Что могло оставить столь глубокий нестираемым след?'
– Салсбери! Молчание.
– Кто те двое в геликоптере?
– Ну ты, твою мать, и зануда!
– Они работают на правительство?
– Старая заезжая пластинка.
– Знаешь, что я с тобой сделаю, Салсбери?
Тот не осмелился отвечать.
– Знаешь, что я собираюсь с тобой сделать? – спросил еще раз Пол.
– Не имеет значения. Ничего не выйдет.
– Я сделаю с тобой то же, что и Паркер. Салсбери не ответил. Не открыл глаз. Однако он оцепенел на стуле, весь напрягся, каждый мускул натянулся, как веревка.
– Именно то, что с тобой сделал Паркер.
Когда Салсбери открыл глаза, в них застыл чудовищный ужас. Это был взгляд загнанного в тупик, взгляд, которого Пол не видел ни у кого, кроме затравленных, охваченных паникой диких зверей.
'Вот оно, – подумал Пол. – Вот он ключ, та кнопка, на которую можно нажать, тот нож, которым я вскрою его. Но как реагировать, если он поймет, что это блеф?'
Пол был близок, очень близок к истине, но он не имел ни малейшего понятия, с чем же связывалось имя Паркера.
– Откуда ты… Откуда ты знаешь Паркера? – спросил Салсбери. Голос его дрожал, рисовка пропала.
Пол почувствовал уверенность. Если Салсбери не помнил, что сам первым упомянул Паркера, значит это имя играло важную роль.
– Какая разница, откуда я его знаю, – коротко бросил Пол. – Я его знаю. Отлично знаю его. И я знаю, что он с тобой сделал.
– Я.., мне было всего.., одиннадцать. Ты не будешь.
– Нет, я буду. Мне будет очень приятно.
– Но ты не такой, – отчаянно проговорил Салсбери. Он весь блестел от пота; пот буквально струился по нему. – Ты совсем не такой.
– Какой же я должен быть?
– Со странностями! – воскликнул он. – А ты без странностей!
Продолжая блефовать, но уже с лучшими картами на руках. Пол сказал:
– Не все мы выглядим такими, какими являемся на самом деле, тебе это известно. Большинство из нас не афиширует своих пристрастий.
– Ты же был женат!
– Ну и что.
– У тебя же есть дети! – Пол пожал плечами. – Но ты же принюхиваешься к этой Эдисоновой сучке!
– Ты когда-нибудь слышал о AC-DC «Имеются в виду бисексуалы.»? – сказал, усмехаясь. Пол.
Салсбери закрыл глаза.
– Огден? Салсбери молчал.
– Вставай, Огден.
– Не прикасайся ко мне.
– Облокотитесь на стол.
– Не встану.
– Ну давай. Тебе понравится.
– Нет. Не буду.
– Тебе нравилось с Паркером.
– Нет. Не правда!
– Ты как раз такой.
– Ничего подобного.
– Ну согласись.
Салсбери не двигался с места.
– Талант к греческому. Салсбери вздрогнул:
– Нет.
– Обопрись о стол.
– Больно.
– Разумеется. А теперь вставай, обопрись о стол, спускай брюки. Ну, давай.
Салсбери дрожал, лицо его осунулось и посерело.
– Если ты не встанешь, Огден, мне придется вышибить тебя из этого кресла. Ты не можешь отказать мне. Тебе не удрать от меня. Ты не можешь сопротивляться, потому что у меня пистолет, потому что у тебя повреждена рука.
– О Господи Иисусе, – жалобно взмолился Салсбери.
– Тебе понравится. Тебе нравится боль. Паркер рассказывал мне, как сильно ты любил боль.
Салсбери расплакался. Его плач не был спокойным и тихим с шумными прерывистыми всхлипываниями. Слезы, казалось, брызнули из глаз. Его трясло как в лихорадке.
– Ты испугался, Огден?
– И-испугался. Да.
– Ты можешь спастись.
– От.., от…
– Чтобы тебя не изнасиловали.
– К-как?
– Отвечай на мои вопросы.
– Не хочу.
– Тогда вставай.
– Пожалуйста…
Испытывая стыд за самого себя, уже уставший от этой жестокой игры, но настроенный довести ее до конца, Пол взял Салсбери за ворот рубашки. Резко его встряхнул и попытался поставить на ноги.
– Когда я кончу, я позволю Бобу Торпу насладиться тобой. Я заткну тебе рот, чтобы ты не мог с ним говорить, и запрограммирую его, чтобы он отодрал тебя.
Конечно же, он не в силах был бы сделать этого. Но, судя по всему, Салсбери поверил, что так и будет.
– И не только Торп. И другие. Еще полдюжины человек.
На этом сопротивление Салсбери было сломлено.
