бы ни развивались их отношения. Он не должен больше забывать о Судье; нужно быть вдвое осторожнее, чем раньше.
Паркуя машину перед домом, он подумал, что Судья мог опередить и, предвидя его возвращение, спрятаться где-нибудь неподалеку и поджидать. Чейз долго сидел в машине, не желая выйти, чтобы проверить свое предположение. Наконец, сообразив, что Судья так же легко может застрелить его в машине, как и у дверей, он вышел. В коридоре первого этажа ему повстречалась миссис Филдинг.
– А я не знала, что вы не будете ночевать дома, – сказала она.
– Я и сам не знал, – ответил Чейз. Направляясь к лестнице, она взглянула на его измятую одежду:
– Вы не попали в аварию?
– Нет, – ответил он. – И я не пьян. Его настроение так удивило миссис Филдинг, что когда она наконец нашла, что сказать, он уже поднялся по лестнице и не мог ее услышать.
В комнате он запер дверь на задвижку и лег на кровать. Он больше не сопротивлялся дрожи. Постепенно вместе с ней прошел и страх.
Судья позвонил через два часа. Чейз взял трубку, надеясь, что это Гленда, и услышал его голос:
– Тебе опять повезло.
Чейз не был так спокоен, как во время их прошлых разговоров; едва сдержавшись, чтобы не швырнуть трубку, сказал:
– Ты все так же плохо стреляешь, вот и все.
– Да, согласен, – дружелюбно заметил Судья. – Но тут и глушитель виноват.
– У меня есть деньги. Ты знаешь это. Давай я тебе заплачу, а ты оставишь меня в покое, – предложил Чейз.
– Сколько? – Голос Судьи звучал заинтересованно.
– Пять тысяч.
– Мало.
– Тогда семь.
– Десять, – заявил Судья. – Десять тысяч, и я больше не буду пытаться убить вас, мистер Чейз.
Чейз почувствовал, что улыбается. Это была натянутая улыбка, но все же улыбка.
– Прекрасно. Как мне заплатить? Голос Судьи вдруг сделался таким громким и яростным, что Чейз едва понял, что он говорит:
– Ах ты, подонок, неужели не понятно, что от меня нельзя откупиться ни твоими деньгами, ни чем-либо другим? Ты заслужил смерть, потому что убивал детей, потому что ты греховодник и должен быть наказан. Я не продаюсь. Меня нельзя подкупить!
Чейз подождал, пока Судья успокоится. Этот тон, эта необыкновенная вспышка ярости однозначно свидетельствовали, что он сумасшедший. Наконец Судья спросил:
– Ты меня понял?
– Да.
– Хорошо! – Судья помолчал, вздохнул. – Знаешь, я видел, как ты входил в ее квартиру, и уверен, что ты провел ночь в постели этой белокурой шлюхи…
– Она не шлюха.
– Я точно знаю, кто она.
– Да?
– Да. Это та высокая белокурая шлюха из 'Пресс диспатч'. Я видел ее во вторник, когда просматривал их архивные номера.
– При чем здесь это? – спросил Чейз.
– При всем. И сначала я убью ее. Чейз молчал.
– Ты меня слышишь, Чейз?
– Это несерьезно.
– Очень серьезно.
Чейз медленно, глубоко вдохнул и сказал:
– Ты же говорил, что убиваешь только тех, кто заслужил возмездие, причем после того, как досконально изучишь их биографии и узнаешь обо всех грехах. Почему ты нарушаешь свои правила? Ты что, начинаешь убивать всех без разбора?
– Девушка заслужила смерть, – заявил Судья. – Она прелюбодейка. Разрешила тебе остаться у нее на ночь, вы остались вдвоем, и за одно это она заслуживает смертного приговора.
– Так ты за этим звонишь мне в первый раз за три дня – чтобы сказать, что убьешь ее первой?
– Да.
– Почему?
– Она тебе нравится, Чейз? Чейз промолчал.
– Надеюсь, она тебе нравится, – сказал Судья, – потому что в этом случае будет интересно посмотреть на твою реакцию, когда я покончу с ней.
Чейз ждал, не осмеливаясь заговорить.
– Так она тебе нравится, Чейз?
– Нет.
– Лжешь, я видел, как ты уходил от нее – насвистывая и очень довольный, – да-да, очень довольный!
– А я знаю, кто ты, – сказал Чейз. Судья засмеялся:
– Сомневаюсь.
– Послушай. Ты примерно моего роста, блондин, с длинным тонким носом, ходишь, ссутулив плечи и аккуратно одеваешься. Ты педант во всем, что бы ни делал.
– Это только описание. К тому же не слишком точное.
– Еще полагаю, что ты гомосексуалист, – продолжал Чейз.
– Это не правда! – воскликнул Судья с чрезмерной горячностью. Очевидно, он и сам почувствовал это, потому что заговорил уже более спокойным тоном:
– Тебя неверно информировали.
– Не уверен, – сказал Чейз. – Думаю, я вот-вот доберусь до тебя.
– Нет, – отрезал Судья. – Ты не знаешь моего имени, в противном случае уже сообщил бы в полицию.
– Не трогай ее, – попросил Чейз. В ответ Судья только рассмеялся долгим, гортанным смехом и повесил трубку.
Чейз судорожно нажимал на рычаг, пока не послышался длинный гудок, затем нашел в справочнике номер Гленды и набрал его. Она подошла после третьего гудка.
– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Чейз.
Она мгновение колебалась, потом произнесла:
– У тебя такой взволнованный голос. Я надеюсь, ты не собираешься снова выяснять отношения.
– Вовсе нет. Это очень важно, Гленда. Тут дело жизни и смерти. Она хихикнула:
– Это самое старое выражение на свете.
– Пожалуйста, не надо, – попросил он. – Я серьезно. Сейчас же выезжаю.
– Ты забыл, какой сегодня день.
– Твоя мама еще не ушла?
– Нет.
– А когда намерена уйти?
– После обеда.
– Слишком поздно!
