— Репутация Престона Холлидея не позволяет отрицать этого факта. Если верить моим коллегам, ты — просто акула. Но я-то знал еще того, кого звали Эвери, а не Пресс.
— Значит, предоставим слово Фоулеру, если тебе с ним удобней.
— А в чем дело?
— Сначала парочка вопросов. Видишь ли, я тоже не хочу недоразумений, поскольку у тебя тоже есть вполне определенная репутация. Утверждают, что ты — лучший специалист в области международного частного права, однако те, с кем я разговаривал, никак не могут понять, почему Джоэл Конверс удовлетворяется работой в небольшой, хотя и весьма респектабельной фирме, когда он мог бы добиться большего. Или даже работать самостоятельно.
— Ты хочешь подрядить меня?
— Нет, я вообще не нуждаюсь в партнерах. Спасибо отчиму и его юридической фирме в Сан- Франциско.
Конверс с сомнением поглядел на оставшуюся половинку булочки и решил не трогать ее.
— Так что же вас интересует, ваша честь?
— Почему ты работаешь там, где ты работаешь?
— Мне хорошо платят, и фактически я возглавляю отдел. Никто не стоит у меня над душой. Кроме того, не хочу рисковать. Мне ведь приходится выплачивать алименты: соглашение полюбовное, но тем не менее.
— На содержание детей?
— Нет, Бог миловал.
— Как складывались твои дела после демобилизации? Каковы были твои планы? — Холлидей снова наклонился вперед, прочно опершись локтями о стол и опустив подбородок на руки — олицетворение сосредоточенного студента. Или кого-то еще.
— Кто эти люди, с которыми ты говорил обо мне? — спросил Конверс.
— Служебная тайна, ваша честь, по крайней мере на данный момент. Такой ответ вас удовлетворяет?
— Да ты и на самом деле акула… — усмехнулся Джоэл. — Итак. Евангелие от Конверса… После того как жизнь моя потерпела крах, я вернулся с намерением взять реванш. Зол я был тогда как черт. Мне хотелось заполучить все. Недоучившийся студент засел за науки. Не стану врать — этому немало способствовало и весьма доброжелательное ко мне отношение. Вернувшись в Амхерст, я за три семестра и одни летние каникулы прошел курс двух с половиной лет. Затем Дьюк предложил мне ускоренную программу. Я прошел и ее, а потом специализировался в Джорджтауне и одновременно работал.
— Ты работал в Вашингтоне?
Конверс кивнул.
— Да.
— Где именно?
— В фирме Клиффорда.
Холлидей, присвистнув, откинулся на спинку стула.
— Золотое дно: прямая дорога к высшим сферам Блэкстрауна и межнациональным корпорациям.
— Я ведь сказал, что отношение ко мне было особым.
— И это тогда, в Джорджтауне или в Вашингтоне, тебе пришла мысль о службе за границей?
И снова Джоэл кивнул и поморщился — солнечный зайчик, отразившийся от чего-то на сверкающей глади озера, попал ему в лицо.
— И тебе удалось получить подходящее место, — констатировал Холлидей.
— Я был им нужен совсем по другим причинам, совсем по другим. Если бы выяснилось, что у меня действительно было на уме, госдепартамент не дал бы мне и двадцати центов на дорожные расходы.
— А как же с фирмой Клиффорда? Ты был весьма выигрышной фигурой даже по их масштабам. — Калифорниец сделал протестующий жест. — Знаю, знаю. Опять другие причины…
— Нет, скорее простой арифметический подсчет, — прервал его Конверс. — Там более сорока юристов на капитанском мостике, а еще сотни две числятся в команде. Десяток лет я выяснял бы, где у них туалет, а второй десяток — старался понять, как открывается в него дверь. Я искал другого.
— И чего именно?
— Примерно того, что я и получил. Я уже говорил тебе: платят мне хорошо, и практически я возглавляю зарубежный отдел. Второе тоже весьма для меня важно.
— Но, нанимаясь в эту фирму, ты не знал, что так будет, — возразил Холлидей.
— В том-то и дело, что знал. Когда “Тальбот, Брукс и Саймон”, небольшая, но, как ты говоришь, весьма респектабельная фирма, обратилась ко мне, мы пришли к вполне определенному соглашению. Если в течение четырех или пяти лет я достаточно проявлю себя, то займу в ней место Брукса. Он ведал у них зарубежными делами и начал уставать от постоянной смены временных поясов… — Конверс сделал небольшую паузу и добавил: — Очевидно, я достаточно проявил себя.
— И столь же очевидно, что где-то на пути ко всему этому ты женился.
Джоэл откинулся на спинку стула.
— Стоит ли об этом?
— К делу это не имеет ни малейшего отношения, просто мне очень интересно.
— Почему?
— Естественная реакция, — заметил Холлидей, мягко улыбаясь. — Думаю, что ты чувствовал бы то же самое, поменяйся мы местами и пройдя я все то, что прошел ты.
— Ох уж эти мне акулы, — как бы про себя пробормотал Конверс.
— Конечно, отвечать не обязательно, ваша честь.
— Знаю, но, как ни странно, мне хочется ответить. Она достаточно натерпелась из-за всего того, что, как ты выражаешься, “мне пришлось пройти”. — Джоэл разломил остаток булочки, даже не пытаясь взять ее с тарелки. — “Комфорт, удобства и видимость стабильности”, — добавил он.
— Прости, не понимаю…
— Это ее слова, — продолжал Джоэл. — Она говорила, я женился ради того, чтобы было куда возвращаться, чтобы иметь постоянную кухарку и прачку, а заодно избежать утомительных, отнимающих уйму времени поисков партнера на ночь. Кроме того, вступив в законный брак, я приобретал определенный имидж… “и. Боже, неужто я должна играть эту роль?…” Это — тоже ее слова.
— И слова были справедливы?
— Я уже говорил, вернувшись, я хотел заполучить все целиком, а она была частью этого целого. Да, слова эти были справедливы. Кухарка, горничная, прачка, сожительница — вполне приличный и весьма привлекательный довесок к моему “я”. Она говорила, что никак не может разобраться, когда и в какой роли ей следует выступать.
— Судя по твоим словам, она — исключительная женщина.
— Да, она такой и была. И есть.
— А нет ли здесь надежды на возможное воссоединение? — Никакой. — Конверс отрицательно покачал головой, и, хотя улыбка промелькнула у него на губах, глаза оставались серьезными. — Она также оказалась обманутой, а такого не должно быть. Во всяком случае, я вполне доволен своим нынешним положением, вполне. Просто некоторые из нас не созданы для домашнего очага и непременной жареной индейки, хотя иногда и возникает тяга к подобной жизни. — Кстати, это совсем неплохая жизнь.
— И ты ведешь именно такую? — быстро спросил Джоэл, как бы пытаясь направить разговор в иное русло.
— Увяз в ней по уши. Жена, пятеро детей. Иной жизни я бы и не хотел.
— Но тебе приходится много разъезжать, не так ли?
— Зато мы всегда с радостью возвращаемся домой. — Холлидей снова резко наклонился вперед, как бы рассматривая свидетеля на судебном процессе. — Значит, по существу, ты ни к чему и ни к кому не привязан и тебе не к кому спешить обратно.
— Тальбот, Брукс и Саймон явно не согласились бы с такой трактовкой. Да и отец мой тоже. Со смерти матери мы каждую неделю обедаем вместе, если только он не улетает куда-нибудь — у него
