предпринять, с кем-нибудь связаться. Но новых больных не появилось в течение месяца, и я решила, что, запаниковав в первый момент, сгустила краски.
— В Москве так больше никто и не заболел? — спросила Фиона.
Русская ученая покачала головой.
— Нет.
— Вы уверены? — Смит удивленно взглянул на нее.
— На сто процентов, Джонатан, — ответила Веденская. — Передавать сведения заграничным коллегам нам запретили, но собственные исследования велели продолжать. Кремль сам сильно заинтересован в секретах болезни: хочет знать, что служит источником ее возникновения, каким путем она передается, почему ведет к летальному исходу.
— А Валентину Петренко, по его словам, приказали забыть о болезни, — произнес Смит, озадаченно сдвинув брови.
— Все правильно, — подтвердила Веденская. — Больничные расследования решили прекратить, видно, во избежание информационной утечки. Продолжается работа только в институтах, в том числе и в нашем, в моем отделении.
— В лабораториях «Биоаппарата» тоже? — осторожно поинтересовался Смит, упоминая о прекрасно охраняемых научных комплексах, где, насколько ему было известно, россияне исследовали и разрабатывали сверхсекретное биологическое оружие. Если Россия в самом деле использовала болезнь в качестве средства для уничтожения людей, как предполагали Клейн и президент Кастилья, ученые и лаборанты «Биоаппарата» наверняка имели к ней непосредственное отношение.
Веденская покачала седой головой.
— Понятия не имею, что происходит за колючей проволокой в лабораториях Екатеринбурга, Кирова и Сергиева Посада. — Она поджала губы. — Мне туда доступа нет.
Смит с пониманием кивнул. И нахмурился, погружаясь в раздумья. Если Россия изобрела болезнь как оружие и уже успешно убивает с ее помощью людей на Западе и в других странах, почему тогда Кремль заставляет ученых продолжать исследование?
Немного помолчали.
— Я принесла копии своих записей, как обещала, — сказала наконец Веденская. — Она указала на теплое пальто, которое лежало рядом на сиденье. — Они внутри старых медицинских журналов. Отдам их вам позже, когда выйдем. Здесь слишком людно.
— Спасибо, Елена, — с искренней благодарностью произнес Смит. — А образцы крови и тканей? Их вы сможете каким-нибудь образом нам передать?
— Нет, — уверенно ответила Веденская. — Петренко и Кирьянов доказали, что это исключено. Все биологические образцы теперь под замком. Брать их дозволено лишь для тестов и исследований по специальному разрешению из министерства.
— Может, вам известны еще какие-нибудь подробности? — спросила Фиона. — Что-нибудь важное?
Веденская поколебалась, огляделась по сторонам, проверяя, не следят ли за ними, и произнесла так тихо, что собеседники едва расслышали ее сквозь ресторанный шум.
— Мне кое-что сообщили... Никак не могу отделаться от этих мыслей...
Американцы смотрели на нее в сильном напряжении.
Россиянка вздохнула.
— Больничный вахтер, который много лет провел в трудовом лагере как политический заключенный, сказал мне, что одного из умирающих пациентов обследовал сам Вольф Ренке.
Смит вздрогнул от неожиданности.
— Ренке? — пробормотал он, не веря собственным ушам.
— Вольф Ренке? Кто это? — спросила Фиона.
— Ученый из Восточной Германии. Большой специалист по части биологического оружия, известен на весь мир гнусной страстью придумывать пути убийства, — поведал Смит, качая головой. — Но это наверняка был не он. Я почти уверен. Мерзавец умер несколько лет назад.
— Так говорят, — сказала Веденская вполголоса — Но вахтер прекрасно его знает... Когда он сидел в лагере, то был вынужден наблюдать, как Ренке ставил эксперименты на его сокамерниках.
— Где этот вахтер? — спросила Фиона. — Можно с ним поговорить?
— Только на спиритическом сеансе, — грубовато ответила российская ученая. — К сожалению, бедняга мертв — угодил под трамвай, как только стал рассказывать о том, что увидел, знакомым.
— Случайно угодил? Или ему кто-то «помог»? — мрачно поинтересовался Смит.
Веденская пожала плечами.
— Говорят, он был в подпитии. Вполне вероятно — я давно его знаю. В России пьют почти все. — Она горько улыбнулась, выпустив змейку сизого дыма, и коснулась пустой водочной рюмки пожелтевшим от никотина пальцем.
Снег усилился и покрывал теперь старые, почерневшие от копоти сугробы новым толстым слоем. Засыпало улицы, парки и припаркованные машины; пушистые снежинки, освещенные фонарями и фарами проезжающих мимо машин, загадочно поблескивали.
На ходу застегивая куртку, молодой человек с продолговатым, слегка кривым носом вышел на улицу из «Каретного двора». Подождав у проезжей части, пока не схлынет поток машин, он под углом пересек дорогу и торопливо зашагал на восток по Поварской улице в толпе куда-то спешащих под зонтиками прохожих. Многие шли домой, сделав покупки в дорогих магазинчиках и галереях Арбата.
Пройдя пару сотен метров вверх по улице, человек приостановился зажечь сигарету прямо возле большого черного седана, что стоял у обочины.
Заднее боковое окно машины вдруг наполовину опустилось.
— Веденская все еще в ресторане, — пробормотал молодой человек.
— С американцами? — послышался из седана негромкий голос.
— Да. За ними присматривает мой наблюдатель. Как только они соберутся уходить, он сообщит. По всей вероятности, ждать осталось недолго.
— Команда готова?
Молодой человек кивнул и сделал затяжку. Сигарета мигнула в темноте ярко-красным огоньком.
— Еще как готова.
Эрих Брандт немного наклонился вперед, и уличные фонари частично осветили его лицо.
— Отлично. — Его серо-ледяные глаза на миг просияли. — Будем надеяться, что ужин подполковнику Смиту и его подругам понравился. В конце концов, он для всех троих был последним.
Глава 17
Смит придержал дверь, пропуская вперед Фиону Девин и Елену Веденскую, и вышел из «Каретного двора» за ними следом. После уюта и тепла азербайджанского ресторана мороз на улице показался нестерпимо суровым. Смит стиснул зубы, чтобы они не стучали, и ссутулил плечи, радуясь хотя бы тому, что его куртка вполне подходит для российской зимы.
Некоторое расстояние вверх по Поварской прошли вместе и остановились, чтобы проститься. Вокруг сновали озабоченные личными проблемами прохожие. По дороге, светя фарами, мчали в одну и другую сторону машины.
— Возьмите, Джонатан, — пробормотала Веденская, достав из кармана пальто свернутую в трубку пластиковую папку. — Желаю удачи.
Смит взял и раскрыл папку. В ней лежали зачитанные медицинские журналы — на русском, английском и немецком языках. Смит перевернул страницу верхнего — изданного несколько месяцев назад «Ланцета». Увидел аккуратно свернутые исписанные кириллицей листы бумаги, — очевидно, записи
