СКОПИРОВАТЬ ВСЕ НА ДИСК.
Компьютерная система Бундескриминальамт повиновалась: отправила на первый, потом на второй чистые диски, которые Рэнди последовательно вставила в дисковод, копию каждого требуемого документа. Завершилась операция заложенной в шпионской программе чисткой: удалением из компьютерной системы всех возможных следов вторжения.
Когда на экране снова появился геральдический орел, Рэнди поднялась, убрала диски в портфель и направилась к двери, намереваясь, как только выйдет из здания, поехать в конспиративную квартиру ЦРУ и вернуть себе нормальный вид. Навек уничтожить кокетку Петру Фогель, к великому разочарованию несчастного Отто Фромма.
Ей следовало отвезти диски на базу Управления в Берлине, где к их изучению готовились приступить разведаналитики. В их задачи входило найти объяснение тому, как загадочный Вольф Ренке умудрялся до сих пор скрываться от немецких властей.
По прошествии часа крошечная подпрограмма, спрятанная глубоко внутри программного обеспечения в компьютерной системе Бундескриминальамт, приступила к каждодневному сканированию определенной группы файлов, проверяя, не пытался ли кто-нибудь посторонний их просмотреть и не получил ли доступ к их содержимому. Значительные несоответствия выявились моментально. Записанные данные активизировали в подпрограмме ранее не используемые коды, посылая по электронной почте сигнал тревоги на персональный компьютер за пределами сети БКА.
Зашифрованное сообщение полетело на восток, прошло сквозь цепочку интернет-серверов и благополучно прибыло в место назначения — московский офис «Группы Брандта».
Герхард Ланге пробежал глазами отчет в сильном волнении. Закусил тонкую губу и стал обдумывать последствия, к которым могли привести непредвиденные события. Дело было поздно вечером, после неудачной попытки Брандта захватить Джона Смита и Фиону Девин.
Взяв телефонную трубку, бывший офицер «Штази» набрал номер сотового.
— Да? — ответил после первого гудка Эрих Брандт. — Что там еще?
— Кто-то копается в документах Ренке, — осторожно сообщил Ланге.
— Кто?
Ланге вздохнул.
— Трудно сказать. Согласно защитной подпрограмме, которую мы установили в компьютерной системе БКА, буквально за десять минут несколько сотен отдельных файлов, в которых упоминается имя профессора Ренке, просмотрели более двадцати пользователей, в том числе и сам директор. Запрошены документы были с одной рабочей станции — системного администратора, ответственного за работу местной сети в Берлине.
Несколько мгновений трубка молчала.
— Это невозможно, — проревел наконец Брандт.
— И я так считаю, — приглушенно отозвался Ланге.
— По-твоему, это дело рук американцев? — спросил Брандт.
— Скорее всего, — ответил Ланге. — У ЦРУ и АНБ достаточно технологических средств, чтобы проникнуть в архивы Бундескриминальамт.
— И есть на то веская причина, — медленно и с неохотой произнес Брандт.
Ланге кивнул.
— Да. Боюсь, безопасность ГИДРЫ под гораздо более серьезной угрозой, чем мы думали.
— По-видимому, да, — процедил Брандт. — Остается лишь надеяться, что о последней новости не узнают россияне.
Следующие слова Ланге подбирал с особой тщательностью.
— Если американцы в самом деле ворошат прошлое Ренке, они могут выйти на наши тайные источники в правительстве Германии...
— Прекрасно понимаю, — перебил его Брандт. — Послушай внимательно, Герхард. Собери группу ликвидаторов и лети с ними в Берлин. Если получится, сегодня же.
— Какова наша задача?
— Разыщите брешь и ликвидируйте, — холодно велел Брандт. — Любой ценой.
Глава 20
Расположенный на площади Лафайет напротив Белого дома отель «Хэй-Адамс» служит в Вашингтоне одним из главных ориентиров. Его восхитительно декорированные комнаты, рестораны и залы влекут к себе влиятельных политиков, известных актеров, богатых управляющих корпорациями и прочих знаменитостей вот уже почти восемьдесят лет.
Главный ресторан «Лафайет-Рум» славился отмеченной наградами кухней и изысканными винами. И был излюбленным местом для встреч высших госслужащих из Белого дома, сенатской комиссии по разведке и командующих вооруженными силами. Раз в неделю они, аналитики и советники из Пентагона, ЦРУ и Госдепартамента, непременно являлись в «Лафайет-Рум» на бизнес-ланч. Собрания рассматривали как возможность обменяться информацией, обсудить наболевшие вопросы и сгладить случайные конфликты в более свободной и дружеской обстановке, в стороне от привычного места для политических дебатов — Капитолийского холма.
Новый шеф-повар, иммигрант из Румынии Драгос Братиану, ловко работал в идеально чистой кухне, смешивая в большой неглубокой тарелке спаржу с бобами, мелко нарезанным чесноком и эстрагоном. Салат, заказанный одним из экспертов по российской внешней политике из Госдепартамента, был почти готов.
Братиану осмелился взглянуть через плечо на сотрудников. Облаченные в белые одежды, они корпели каждый над своим блюдом. На румына никто не обращал особого внимания. Возможность выдавалась чудесная.
С пересохшими от волнения губами невысокий плотный иммигрант опустил руку в карман передника, достал прозрачный стеклянный пузырек. Решительным движением откупорил его, вылил бесцветную жидкость в только что приготовленный салат. Заправил блюдо ореховым маслом, еще раз перемешал ингредиенты и нажал на кнопку звонка.
По вызову незамедлительно явилась официантка.
— Слушаю, сэр?
— Салат «Весенний», пятый столик, — спокойно произнес Братиану.
Девушка поставила тарелку на серебряный поднос и понесла его в обеденный зал. Румын с облегчением вздохнул. Он только что заработал еще двадцать тысяч американских долларов — как только об успешном выполнении задания узнает оператор, денежки перечислят на личный банковский счет иммигранта. А смертоносный вариант ГИДРЫ спокойно проникнет в очередную жертву.
Водоотводный канал отделяет от основной территории северную и северо-восточную части района Замоскворечье — места, где в последние годы поселяется все больше иностранцев, в основном европейских и американских бизнесменов с семьями. Южный берег канала украшает шеренга бледно-желтых трех— и четырехэтажных зданий. Построенные изначально как роскошные особняки, позднее дома были разделены на несколько более скромных квартир.
