— А что бедолагам остается? — тихо прошептала Фиона, помогая Смиту доставать тампоны, шприцы и прочие инструменты, купленные Кировым на черном рынке. — Ты заявил, что хочешь найти спасение от болезни, которая убила мальчика. На их месте все нормальные родители согласились бы ради этого на что угодно. Верно ведь?
Смит кивнул и повернулся к Вороновым.
— Начнем, пожалуй, с ДНК. — Он протянул Татьяне и Юрию специальные ватные палочки и едва вознамерился объяснить, что делать дальше, как оба раскрыли рты и принялись соскребать клетки со слизистой. Смит в изумлении расширил глаза. — Вы что, уже сдавали этот анализ? — спросил он.
Родители мальчика закивали.
— Да, — сказал отец, пожимая плечами. — Для великого исследования.
— Мишка тоже сдавал, — вспомнила Татьяна. Ее глаза наполнились слезами. — Он был такой гордый в тот день. — Она взглянула на мужа. — Помнишь?
— Конечно. — Воронов шмыгнул носом. — Молодцом держался, бедный наш мальчик...
— Простите, — пробормотала Фиона. — А что это было за исследование?
— Сейчас покажу. — Воронов поднялся со стула, удалился в спальню. Пару минут спустя вернулся и протянул Смиту большой украшенный тиснением сертификат.
Джон пробежал глазами по строкам. Прочла документ, заглядывая Смиту через плечо, и Фиона. Сертификат с «сердечной благодарностью» семье Вороновых за участие в изучении славянского генезиса был выдан год назад Европейским центром по демографическим исследованиям.
Смит и Фиона переглянулись. Выходит, за несколько месяцев до того, как семилетний Михаил Воронов заболел доселе никому не известной болезнью, кто-то брал у него образец ДНК.
Смит, сощурившись, еще раз внимательно посмотрел на сертификат. Наконец-то вскрылось нечто важное. Теперь он знал, какого рода заразу они разыскивают.
Николай Нимеровский приостановился в дверях бара «Альпенблик», ища человека, с которым пришел на встречу. Обведя взглядом почти всех путешествующих поодиночке бизнесменов, наконец заметил бледного седоволосого человека с вчерашним выпуском «Интернэшнл геральд трибьюн» в руках и спиралевидным значком на воротнике синей куртки. Он сидел прямо у входа. На полу рядом с ним стоял такой же, как у Нимеровского, черный кожаный портфель.
Россиянин подошел ближе. Несколько лет работы в качестве тайного агента под руководством Иванова научили его быть крайне осторожным. Остановившись у столика, он рукой указал на свободный стул.
— Не возражаете? — спросил он по-английски.
Седой оторвал глаза от газеты и оценивающе взглянул на подошедшего.
— Ничуть, — медленно ответил он. — Я — пассажир
Сигнал, отметил про себя Нимеровский, уловив явный акцент на слове «транзитный». Опустившись на стул, он поставил свой портфель рядом с первым.
— Я, собственно, тоже. Мой самолет пробудет в Цюрихе совсем недолго.
Ответный сигнал.
Седой улыбнулся.
— Разумеется. — Свернув газету, он встал, взял один из портфелей, вежливо, но безучастно кивнул и вышел.
Нимеровский выждал некоторое время, поднял и раскрыл оставленный седоволосым портфель. Внутри лежали газеты и журналы по бизнесу, а среди них небольшая пластмассовая коробочка с надписью «СК-1». Россиянин знал, что в ней. Стеклянная бутылочка. Он закрыл портфель.
— Дамы и господа, — раздался из системы оповещения приятный женский голос. — Объявляется посадка на рейс 3000 авиакомпании «Суисс эйр», следующий по маршруту Цюрих — Нью-Йорк. Просим пассажиров занять свои места.
Объявление прозвучало на немецком, французском, итальянском и английском языках. Россиянин встал и вышел из бара. В портфеле находился уникальный вариант ГИДРЫ, предназначенный для президента США Сэмюеля Адамса Кастильи.
Глава 31
На дворе стояло утро. Шпилей Кельнского собора спешащие на работу люди из-за снега с дождем почти не видели. Внутри собора бродили несколько туристов, с восхищением и благоговением рассматривая разноцветные витражи, восхитительные мраморные скульптуры и алтарь Святого Креста с распятием Геро. Немногочисленные верующие стояли тут и там на коленях, читая молитву, или ставили перед тяжелым рабочим днем свечки. Почти пустой, устланный тенями храм дремал в божественной тишине.
Бернхард Хайхлер, зеленый от страха, в сером пальто, с отрешенным видом сидел на скамье перед алтарем, точно на сеансе медитации. Пожалуйста, Боже, молился он в отчаянии. Да минует меня чаша сия... О нет! Не имею я права повторять слова Христа. Я предатель, Иуда.
Бернхард Хайхлер занимал руководящий пост в Бундесамт фюр Ферфассунгсшутц — Федеральном ведомстве по защите конституции, главном германском агентстве по контрразведке. И имел допуск к наиболее важным государственным секретам.
На скамью за его спиной кто-то сел.
Хайхлер поднял голову.
— Не оборачивайтесь, герр Хайхлер, — негромко произнес мужской голос. — Быстро вы примчались. Браво!
— У меня не было выбора, — сухо ответил Хайхлер.
— Это верно, — согласился его собеседник. — Как только вы приняли от нас деньги, перестали принадлежать себе. Вы наш до скончания века.
Хайхлер вздрогнул. Шесть бесконечных лет он в ужасе ждал, что благодетели явятся к нему и заставят уплатить по счетам. Шесть бесконечных лет он страстно надеялся, что этого никогда не случится.
Но роковой день настал.
— Чего вы от меня хотите? — пробормотал Хайхлер.
— Чтобы вы сделали нам подарок, — ответил голос. — Прямо за этим алтарем Рака трех королей, правильно?
Хайхлер, сам не свой от страха, кивнул. Святые мощи, перевезенные в двенадцатом веке из Милана, хранились в саркофаге из серебра, золота и драгоценных камней. Для них, собственно, и был сооружен кафедральный собор.
— Расслабьтесь, — произнес голос. — Мы не попросим вас принести нам золото, мирру или ладан. Нам требуется то, чем вы и сейчас владеете. Информация, герр Хайхлер. Всего лишь информация.
На скамейку рядом с Хайхлером с глухим шумом лег требник.
— Откройте.
На первой же странице в книге белел листок бумаги с телефонным номером из двенадцати цифр.
— Отправите сведения на этот факс. В течение двух часов, понятно?
