– Бросай, – прохрипел Азар, и Камен не просто бросил, а упал сам, один ствол откатился, он судорожно подгреб его к себе... потом вскочил...
В несколько движений они связали четыре ствола в один пакет. Станок был потерян несколько минут назад – вместе с жизнью азаха Марьяна, который его нес. Но здесь можно было стрелять без станка – упереть глухие концы стволов в осколок ноздреватой красной скалы.
Пес вдруг остановился, приподнял лапу и оглушительно пукнул.
Огляделся с довольным видом. И – направился в противоположную от пушкарей сторону!..
– Куда! – закричал Камен и прыгнул следом, в волну сокрушительного смрада.
У него не было лука, и он, изо всех сил размахнувшись, швырнул в чудовище свой меч.
Меч крутящейся полоской сверкнул в воздухе и упал, далеко не долетев.
Но пес – услышал. Или что-то такое почувствовал.
Он остановился. Повернулся всем телом – настолько стремительно, что показалось... он вывернулся сквозь себя.
И – сделал то неуловимое скользящее движение... Пес впервые промахнулся. Камен успел отпрыгнуть.
– Ну, ты, сраный ублюдок! Попробуй-ка взять!
За спиной Азар шептал самые страшные проклятия, наматывая на пальцы запальные шнуры. Их не надо было поджигать – только рвануть с силой. Камен оглянулся. В короткий миг он увидел самую последнюю картину в своей жизни...
Азар с черным лицом стоит, широко расставив ноги. Культей левой руки он удерживает петлю веревки, которой связаны стволы пушек, а в отведенной правой руке зажаты толстые красные витые шнуры. Стволы зажаты между ног, приподняты и смотрят Камену прямо в лицо...
Он еще почувствовал страшный тупой удар сзади, а потом была только белая вспышка, и все.
...Сработали только три запала. Но и этого хватило. Три железных шара размером с яблоко вломились в раскрытую пасть чудовища, раздробив крепчайшие кости и мгновенно превратив мозг в бесполезное месиво. Однако инерцию неимоверно тяжелого тела, уже брошенного вперед победным сокращением мощнейших мускулов, это не могло остановить, лишь голову Пса откинуло назад и вбок, а из глаз и ушей вылетели комки кровавой каши. Ударом когтистой лапы Азару оторвало голову, и тут же тяжелое тело рухнуло сверху. И сработал последний запал. Пушку разорвало, Пса чуть подкинуло. Из лопнувшего брюха хлынула зловонная черная жижа...
Глава четырнадцатая
Она знала, что так все и задумано... за Белым Львом увязывались все новые и новые звери, красивые и уродливые, но все одинаково огромные. Они почти робко бежали рядом, но Отрада даже своим человеческим носом чувствовала запах возбуждения и опасности и своим неопытным умом понимала степень этой опасности. Вспышка может произойти в любой миг... и только такой самонадеянный дурак, как Отец (Каф, поправила она себя, она ведь знала его настоящее имя еще с первого знакомства... Агат, печально подумала она, бедный мой...) мог надеяться на то, что их дуэт – нет, трио, Аски не отставала... – что их трио сумеет доминировать в этой потеющей пыхтящей своре...
Уже несколько раз кто-то пытался покуситься на Льва, но наглеца с воплями отгоняли. Наверное, царящий на этой не начавшейся еще оргии гермафродит сам должен был выбирать себе вожделеющий его партнеров. А может быть, они должны были сразиться во славу его.
Отрада не заметила, как Лев зашагал по мосту. Узкому хлипкому мосту, плавающему в небе над бездной. Облака синели внизу... Странно... сейчас Отрада не чувствовала ни малейшего страха. Упасть невозможно, потому что... потому что... Знаний не хватало. А может быть, в памяти просто не помещались все объяснения. Отраду скорее беспокоило то мерзкое и неизбежное, что должно начаться на том берегу. Почему именно на том? Она толком не знала. Он чем-то отличался...
Мост тяжело раскачивался. Каждый зверь весил несколько тонн, и было их сейчас на мосту не менее тридцати. Никакие канаты не могли выдержать такой груз, никакие деревяшки... Но нормальные законы не действовали сейчас.
Что-то болело в мозгу. Какая-то последовательность мыслей – дергала, как оголенный нерв.
Приближалась минута, для которой ее, Отраду, Саню – предназначали. Как скотину, как вещь. Ради которой ее зачали и родили, и воспитывали, и таскали повсюду, и повергали в отчаяние, из которого не было видно ни зги. И только Агат попытался пожалеть ее, и за это его распяли в железной паутине, а потом превратили в жуткое чудовище, служку для улещения кого-то из Зверей... И Алексей попытался пожалеть ее, но как-то с сомнением в своей правоте. И еще Диветох. Диветох дал ей...
Последние завесы упали с внутренних глаз. Золотой свет облил все вокруг, и она наконец поняла, что ей на самом деле нужно сделать. Диветох, подумала она восторженно. Диветох!
Только ты все понял!
И дал мне все, что надо!
Равнодушно, почти без интереса она посмотрела на жалкую кучку людей с оружием, толпящуюся у предмостья. Светозар. И Венедим, надо же... (Кто-то далекий в ее душе закричал... Венедим! Венедим! Это же Венедим!
Пришел за мной! Сюда!.. Но это действительно был крик – очень и очень далекий...) Она захотела, чтобы люди отошли немного в строну, не путались под ногами Зверей, и их тут же не стало, только краем глаза она увидела их на склоне близкой горки, поросшей кривыми деревцами. Лев грациозно сошел с моста, и сопящая, рычащая, воющая свора ринулась следом, окружая его и припадая к земле, ненавидя и вожделея – и бесясь от ненависти и вожделения...
Алексея на бегу поддело под ноги, опрокинуло и подбросило; даже при его натренированности он едва не сломал шею – слишком уж неожиданным оказалось препятствие на пути... Он спиной пробороздил по острым камням и ногами поймал ствол дерева. Несколько секунд тело не желало слушаться.
Наконец он – о-о-у!.. – приподнялся на локте.
Вокруг стояли люди, ошарашенные еще более, чем он сам. Никто и не посмотрел на него...
– Государь... – прошептал Алексей.
Кесарь Светозар взглянул на него, узнавая, и кивнул. Потом разжал пересохшие губы. На них, совершенно белых, тут же проступили алые росинки.
– Поздно, – сказал он. – Не успели... заблудились, ты представляешь?..
Под горкой, на вытоптанной перед мостом площадке, творилось что-то жуткое. Лев с лицом человека, снежно-белого цвета, и темная фигурка у него на спине с поднятыми руками. С полсотни Зверей, ни один из которых не походил на другого, окружили эту пару плотным кольцом, а по мосту все неслись и неслись другие, опаздывающие... Он перенапряженного, но пока еще сдерживаемого волшебства воздух, ставший не слишком прозрачным, студенисто подрагивал, и только тусклые радуги занимались и гасли.
– Это же Отрада, – прошептал Алексей. Как будто не знал заранее, где и как увидит ее. Впрочем – да, не знал. Рассчитывал встретиться только со сфинксом. И у сфинкса – отбить...
– А сейчас придет Каф, – горько сказал Светозар, – и на какое-то время вступит во владение всей этой сворой...
– Не придет, – сказал Алексей.
– Почему? Он все так выверил...
– Он мертв. Уже или вот-вот... Алексея тронули за плечо. Это был Венедим.
