самосуществованием»… Ангелов там каких-нибудь на шпиле Петропавловского собора…
— А нормальные рассказы отбирать нельзя? — иронически спросила Женя. — С сюжетом, интригой, героями?
Катя погрустнела:
— Можно, конечно. Только их все равно зарубят… Ну, давай своих медиков, они уже телефон оборвали.
Женя отделалась от папки с материалами по медицинскому центру и направилась обратно к Бритвину. Ей не терпелось прочесть пару-тройку настоящих рукописей. Смешно сказать — закончила журфак, а рукописей никогда не читала. Даже от положенной на втором курсе практики в районной газете ей удалось отмазаться. С помощью своей профессорши, научной руководительницы, она прикрылась проводимыми ею архиважными исследованиями по рекламе. Ну вот, графоманские рукописи все равно ее настигли…
Бритвин был «в процессе» — ноги закинуты по-американски на стол, дымится поллитровая кружка с кофе, в руках — рукопись, почему-то написанная красными чернилами.
— Интересно? — полюбопытствовала Женя.
— Ага-а… — протянул Дмитрий. — В сопроводительном письме автор сообщает: «В настоящее время я нахожусь на излечении в больнице имени Ганиушкина, просьба ответить по адресу: отделение номер три, палата номер семь…»
Он отшвырнул рукопись в коробку с грозной надписью «брак» и тут же взялся за следующую.
— Давай, подключайся. У нас на все про все —•— три дня.
Женя не удивилась неприлично жестким срокам — уже успела привыкнуть, что в «Глобусе» с сотрудниками не церемонятся.
Только вот что ей делать с новым знакомым Мишей? И со свиданием, назначенным на сегодняшний вечер?
Миша Бобров, с которым Женя познакомилась в «Джаннагате», Женю заинтриговал. Хотя мужчины не интриговали ее уже давно. Сильный пол — особенно столичный сильный пол — казался ей слишком предсказуемым. Мужское поведение, как считала Женя, укладывалось в одну и ту же примитивную схему: поцелуемся — переспим — поживем вместе — и, возможно, Даже поженимся… Когда-нибудь…
Ее такой вариант не устраивал. Никак не устраивал.
Скучища — переспим, поживем… А где загадки, где романтические безумства, где то самое чувство, веками воспеваемое в мировой литературе?!
Но с Мишей из «Джаннагата» чувство могло бы возникнуть. Когда-нибудь, еще не скоро — она теперь никогда не торопит отношения! — но могло бы.
В субботу они провели вместе всего час. И все получилось так, как хотела Женя: невинное пиво в двухэтажном британском автобусе, стоявшем на вечном приколе в скверике у ЦУМа… Легкий треп и обмен визитками. Никаких циничных предложений, он даже за руку ее не решился взять. И это выглядело довольно необычно — в последнее время Марченко сталкивалась исключительно с нахрапистыми мужчинами, которые даже на комплименты не расщедривались. Сразу лезли слюнявиться или под юбку. Даже приличнейший старичок-бухгалтер из «Глобуса» — и тот пытался чмокнуть се в щечку. А один из «глобусовских» дизайнеров (то ли Тряпкин, то ли Трубкин) сразу вознамерился схватить ее за грудь. Пришлось бить по шаловливым рукам.
А этот Михаил — корректный до безобразия. Кажется, почувствовал, что она не склонна форсировать события. А если мужчина чувствует твое настроение — это ведь уже хорошо.
И еще Женя, призвав на помощь изученные в университете начатки психологии, а также собственную интуицию, решила, что Миша — не злой, как многие москвичи. И не циничный. Может, их случайная встреча когда-нибудь перерастет в настоящий роман? Красивый роман? Впрочем, пока об этом говорить рано. Нужно объект изучить и тщательно проверить. И только потом решать, стоит ли синеглазый Михаил более пристального внимания…
А теперь что же, из-за «Идеального рассказа» ей придется откладывать интересный процесс «психологической расколки» Боброва?
«Хренушки!» — решила Женя.
Не может же она вообще не отдыхать? Конечно, полноценного свидания не получится, но почему бы часок и не развеяться?
Миша пригласил ее в «Якиторию», японский ресторанчик. А Женя давно хотела попробовать и суши, и сашими, и, может быть, сакэ…
«Когда мне еще удастся поесть в японском ресторанчике — опять же на халяву? — решила она. — А конкурсные рассказы можно взять домой. Почитаю их ночью. Так что извиняй, Хилый Босс, сегодня я уйду из „Глобуса“ в половине седьмого».
Памятуя о беспросветных пробках на Ленинградском проспекте, Женя на свидание выехала с запасом.
Однако пробок не оказалось, и в итоге она приехала раньше минут на двадцать. Решила подождать Михаила прямо в ресторане.
Она миновала швейцара, одетого самураем, и с любопытством рассмотрела ряды разнообразных суши, что красовались в витрине перед стойкой бара. Интересно, вкусные эти японские штучки? Выглядят они забавно — цилиндрики из риса, сверху украшенные икринками или разными сортами рыбы. Хотелось бы только знать, как их положено есть? Глотать целиком? Резать ножом? Ковырять японскими палочками?
Женя решила сама пищу не заказывать, подождать Мишу. А пока она обойдется бокальчиком пива.
Она выложила на стол очередную рукопись. Взглянула на титульный лист (Андрей Прудовников, «Сферы шерстяных персиков»), вздохнула, — что за бред! — сделала глоток пива и принялась читать.
Миша появился скоро — тоже приехал пораньше. В руках гвоздики — не надоедливо красные, а белые, с розовыми прожилками. Цветов оказалось неприлично много — особенно для зимы: они еле уместились в принесенную официанткой вазу.
Такой букет явно требовал благодарного поцелуя. Но Жене никогда не нравился столичный обычай: едва знакомые люди немедленно начинают друг с другом чмокаться…
Бобров словно почувствовал ее настроение и целоваться не полез, только взглянул: тепло, приветливо.
— Женя, я так рад тебя видеть! Выглядишь — прекрасно, и кофточка — просто блеск!
Ну слава богу, кто-то оценил ее шелковую блузку. А то весь день мерзла в «Глобусе» почем зря — и никто (за исключением, правда, старичка-бухгалтера) на комплимент не расщедрился!
Сам Бобров выглядел, словно вчера вернулся с Багам. Или, по крайней мере, — из солярия. Ярко- синие глаза на загорелом лице. Или он носит цветные линзы?
Официантке Миша тоже понравился. Она выпятила свою цыплячью грудку и сладко проворковала, не обращая никакого внимания на Женю:
— Что будем кушать?
— Попробуем все, — заверил Бобров.
— Все мы не съедим, — возразила Женя.
Официантка даже не обернулась на ее реплику и понимающе обратилась к Мише:
— Вы имеете в виду суши-ассорти? Там восемь видов…
— Именно ассорти, — подтвердил он. — А потом шашлыки — курица, потрошки, осетрина — по шампурчику. Ты согласна, Женя?
Оставалось только кивнуть.
— А пить мы будем…
Женя вздохнула — от сакэ придется отказаться: она уже пьет пиво, а ей еще сегодня домой рулить.
— Грейпфрутовый сок, — попросила она.
— Свежевыжатый, — тут же уточнил Миша. — И мне — пивка, ноль пять.
Жене понравилось, что он не стал разводить ее на выпивку, как обожают мужики («Да ладно, давай
