рукоятью вперед протянул его Игреку.
– Надеюсь, ты джентльмен и не станешь выпускать в меня всю обойму.
– Игра есть игра, – вздохнул Игорь. – Я играю честно.
Взял револьвер. Взвесил на ладони. Отщелкнул барабан. Посмотрел: в самом деле, патроны были вставлены через один. Раскрутил барабан. Вернул его на место. Щелчок.
Игрек медленно стал подносить револьвер к виску. Валентин Николаевич, затаив дыхание, смотрел прямо на него.
Вдруг раздался удар. Голова Хозяина дернулась. Мгновенно по ней полилась кровь. Полетели осколки.
За креслом Хозяина с разбитой бутылкой в руке стояла Марина.
– Ты-то, может, и джентльмен, – усмехнулась она. – Да только я – не леди.
* * *
Убежать оказалось проще, чем решиться на это. Они спустились на лифте в подвал. Игорь шел впереди с револьвером на изготовку. В подвале скучал тот вертлявый мальчишка, что когда-то, сто лет назад, встречал Таню в Шереметьево-2. Расхаживал вокруг джипаря, насвистывал. Двери автомобиля были распахнуты. Из радиодинамиков неслось на весь подвал: «Два бездонных океана глаз!» Парень подпевал:
«…океана глаз!»
– Слуха-то у тебя нет, – сочувственно сказал Игорь, приставляя ему пистолет к виску. Мальчишка осел.
– Давай ключи! – скомандовал Игорь.
– В зажигании, – пролепетал пащенок.
– Открывай двери!
Они с Мариной запрыгнули в джип, Игорь завел мотор, выключил ненавистную попсу. Парень распахнул двери гаража.
Игрек резко газанул, и они вылетели на свободу.
Через полчаса они уже неслись по темному Ленинградскому шоссе – домой, к Москве, к друзьям. Столица надвигалась на них тысячами своих огней.
Подходил к концу бесконечный день – двадцать пятое октября.
ЭПИЛОГ
– Вот так мы и сбежали, – подытожил Игорь. Друзья помолчали.
– И с тех пор – ничего? – спросила Таня.
– Как видишь, – пожал плечами Игрек.
– А что Марина? – поинтересовалась Татьяна. В ее глазах зажглись лукавые огоньки.
– У нее все хорошо, – сухо ответил Игорь – словно поставил этой фразой невидимый, но непреодолимый барьер.
Это было в его стиле: никого, даже ближайших друзей, он не посвящал в свою личную жизнь.
Павел Синичкин молчал, прихлебывал кофе.
Они втроем сидели в кофейне «Зен Кафе» в Камергерском переулке.
Прошло три дня со времени бурных событий двадцать пятого октября.
Москва переварила происшедшее с той же невозмутимостью, с какой переваривала все перестройки, митинги, путчи, кризисы последнего десятилетия. Так же текли по Тверской авто, давали бродвейский мюзикл «Метро» в Театре оперетты с несравненной Тэкой в главной роли, затмившей многих звезд Российской эстрады.
Народ ломился на голливудскую премьеру – фильм «Матрица» в «Пушкинском» и «Кодаке- Киномире».
На следующее же утро после «черного понедельника», во вторник, двадцать шестого октября, президент неожиданно для всех (но не для Тани) прибыл в Кремль. Бодрый, здоровый, веселый, он появился в своем кабинете перед ошеломленными операторами, застывшими за телекамерами. Весомо, пристукивая ладонью по столу, проговорил:
– Я вам уже говорил. И повторяю еще раз. Ни в какую отставку я не уйду.
Ваш президент будет на своем посту. До самых выборов. До передачи власти будущему президенту. Моему преемнику. И Россия была, есть и будет демократической страной. И никакие путчи у нас больше никогда не пройдут. Как бы того кому ни хотелось. Народ выбрал президента – и президент будет управлять страной!
– А как ваше здоровье, господин президент? – верноподданнически выкрикнул кто-то из корреспондентов.
– Здоровье мое хорошее. Вчера тут кто-то говорил, – Президент лукаво оглядел собравшуюся прессу, – что я еще простужусь на ваших похоронах. Так вот, – президент выдержал свою знаменитую паузу, которая сделала бы честь любому из мхатовских стариков. – Я на них – даже не простужусь!
В толпе журналистов и телеоператоров льстиво захохотали.
Через час стало известно: президент отправил в отставку премьер-министра. Он даже не захотел встречаться с ним – срочно прилетевшим из Сочи. Никаких объяснений, ни устных, ни письменных, которые пытался дать премьер – о чудовищной путанице, о предательстве мелкого чиновника из своего аппарата, о вечной и безграничной преданности – президент слушать не пожелал.
А Главного Банкира президент в тот день в своем кабинете принял. Долго тряс ему руку перед телекамерами.
Главный Банкир выглядел плоховато. Он вручил президенту и направил в Думу прошение о своей отставке «в связи с ухудшившимся состоянием здоровья».
На открывшихся в половине одиннадцатого утра во вторник очередных торгах на ММВБ доллар продолжал по инерции расти, но как-то вяло, без прежнего энтузиазма. За час торгов он поднялся на сорок одну копейку – до тридцати рублей сорока копеек. Стало ясно, что те, кто вчера днем на межбанковском рынке скупал американскую валюту по бешеной цене тридцать семь – сорок рублей, погорели, и сильно.
Последующие дни и новые торги только подтвердили это. Доллар бродил вокруг отметки тридцать с половиной рублей и выше взбираться не хотел.
Аналитики биржи, Центрального банка и Министерства финансов в один голос уверяли, что такой курс значительно более справедлив, нежели прежний, который являлся явно заниженным. Почему они молчали все предыдущие недели и месяцы – для народа оставалось тайной.
Так что нынче, в пятницу, двадцать девятого октября, когда друзья собрались в «Зен Кафе», все, кроме валютных спекулянтов, уже успели подзабыть о событиях, случившихся в начале недели. Но их непосредственным участникам происшедшее в понедельник еще будоражило кровь. Поэтому за столиком, который занимали Игрек, Таня и Паша, царило несколько неестественное возбуждение – можно было подумать, глядя со стороны, что троица изрядна навеселе, хотя, кроме кофе, они никаких горячительных напитков не употребляли.
– Расскажи Игорю, – сказала Таня частному детективу, – он ведь не знает, как ты на ушах стоял всю ночь с субботы на воскресенье. После того, как мы тогда в операционной догадались, в чем дело…
– Главное, – сказал Паша, – мне пришлось пол-Петровки разбудить, чтобы узнать, кто такой этот Валентин Николаевич и понять, что он такое…
– Ну-ну, расскажи, – поторопила Таня.
– Настоящая фамилия Валентина Николаевича – Варенцов… – начал Паша. – Все, что он тогда вам, Игорь, ночью рассказывал об истоках своего богатства: скупка ваучеров, акций, игра на фондовой бирже – было, как ни странно, правдой.
Но только половиной правды… Другая половина оказалась, как вы и предполагали, значительно темнее…
