девушки в Гибралтаре… Смертельную гонку за солнцем по горной дороге… Монастырь, кельи и дикий компьютерный ролик про бешеных пуделей… Из последних сил юноша разделся, дрожа от монастырского холода, залез под одеяло и через мгновение уже погрузился в черный сон без сновидений.
А у Кати — ее тоже зачем-то заперли в келье — достало сил помыться под рукомойником. Девушка смыла макияж — она нанесла его далеким утром, еще в Мадриде… Затем она поставила заряжаться выдохшийся телефон (розетка, единственная из возможных примет цивилизации, находилась под столом). Потом, наконец, разделась и нырнула под одеяло — и в это мгновение зазвонил воспрянувший мобильник. Катя чертыхнулась и босиком по ледяному полу подскочила к нему. Глянула на дисплей: номер подавлен. Нажала кнопку приема.
— Да! — гаркнула она по-русски. Надо думать, голос ее прозвучал настолько недовольно, что в трубке воцарилось оторопелое молчание. — Я слушаю вас, говорите! — перешла она на английский.
— Катюша, я тебя разбудил? — раздался извиняющийся голос Паоло Брасселини.
— Разбудил! — отрезала она.
— О, ради бога, извини меня. Но я так хотел услышать твой голос!
— Ну что? Услышал? — усмехнулась она.
— У тебя все в порядке?
— Более-менее.
— Скажи мне, дорогая Катюша: какие у тебя планы на завтра?
— Я ушла в монастырь.
— Что-о?!
— Да, в самом деле. Я сейчас в средневековой келье, стою босиком на каменном полу.
В действительности она уже уселась на табуретку и прислонила голые ступни к теплой стене.
— Тебя заточили туда русские бандиты, да? Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Не надо мне ни в чем помогать. Я пошутила. Завтра я, так и быть, выйду из монастыря.
— Катюша, мне необходимо тебя увидеть. Ты мне не звонила, и тогда я, на свой страх и риск, взял билет из Нью-Йорка до Рима. Рейс «Дельты» прилетает в двенадцать тридцать по среднеевропейскому времени. Скажи мне, где ты находишься, и я, немедленно по прибытии, вылечу к тебе из Рима…
«Рим… И Ленчик тоже говорил, что он нашел очередной ключ и им сейчас надо ехать в Рим… — кольнуло Катю тревожное чувство. — Может, звонок Паоло и его разговор про Вечный город — не случайное совпадение?… Ах, нет, это уже паранойя! В стиле Ленчиковых радиомаячков».
— Что ты молчишь, Катыоша?
— Я думаю.
— А хочешь — приезжай ко мне в Рим. Ты ведь никогда не была там, верно? Он удивительный!… И я собираюсь провести в нем пару дней. У меня в Риме есть апартаменты, и для меня будет огромным счастьем видеть тебя в гостях. Тебя, — поправился синьор Брасселини, — и твоего племянника, конечно, тоже. Хочешь, я оплачу вам билеты до Рима — из любого пункта, где бы вы сейчас ни находились…
— А если мы в Антарктиде? — пошутила Катя.
— Но в Антарктиде нет монастырей!… — без тени юмopa возразил модельер. — Впрочем, если вы в Антарктиде, мое предложение все равно действительно.
— Ладно, завтра посмотрим, — смягчилась девушка. Всегда подкупает, когда слышишь, что мужчина ради тебя готов на любые траты. — Позвони мне утром, Паоло. Утром — я имею в виду, по нашему, среднеевропейскому времени.
— Я буду в полете, не знаю, удастся ли позвонить с борта самолета.
— Тогда звякни, как прилетишь.
— Хорошо. Обязательно. Извини, что я тебя разбудил.
— Ничего, я тебя уже простила.
Катя нажала на «отбой». Задумчиво посмотрела на трубку и тут вспомнила, что во время сумасшедшей гонки они так и не договорили с русской девушкой из Рима. С единственной европейкой из списка невест, которую она ни о чем не предупредила. И та не знает о грозящей ей опасности.
Катя нажала кнопку повтора последнего номера. Плевать, что уже второй час ночи, — жизнь и здоровье девушки дороже.
Но бесполезно: в трубке долго слышались длинные гудки, а потом сработал автоответчик.
Ну что ж, Катя сделала все, что могла.
С чувством выполненного долга она оставила мобильник заряжаться, на всякий случай выключив звук, а сама нырнула на белоснежные простыни под шерстяное одеяло и мгновенно уснула.
Ленчик проснулся от скрежета ключа в дверном замке. Потом в дверь просунулась голова настоятельницы, провозгласила: «Трапеза через полчаса», и дверь захлопнулась, но ее уже не заперли. В келье было совсем темно, спать хотелось зверски, и тогда юноша, чтобы снова не уснуть, сделал над собой усилие, откинул одеяло, вскочил и подбежал по ледяному полу к окну. Распахнул ставни — и в первый момент остолбенел от открывающегося перед ним вида. Солнце еще не встало, но уже было вполне светло. Прямо перед глазами возвышался огромный, величественный снежный пик. Вечные льды и девственный снег тускло поблескивали в утреннем мороке. А ниже пика — и ниже уровня глаз — висела сплошная курчавая волна белых облаков. Вся земля с ее домами, трафиком, людьми, проблемами, бедами и суетой казалась навсегда отгороженной этой завесой. Хотелось думать о вечном, несуетном — и молиться, хотя Ленчик и не знал ни одной молитвы. «Я вернусь сюда, — решил Леня, — когда решу удалиться от мира. В старости, когда успею как следует нагрешить». И он живо сунул заледеневшие ноги в кроссовки и бросился к рукомойнику умываться.
Трапезная оказалась точь-в-точь такой, как показывают в кино: высоченные сводчатые потолки, грубо сколоченные столы и лавки. Монахинь к столу собралось не больше тридцати, и основная их часть, на взгляд Лени, была явно пенсионного возраста. Более-менее молодых оказалось человек пять, и Ленчик изредка ловил на себе их брошенные украдкой мгновенные взоры.
Катю с племянником усадили завтракать за один длинный стол вместе со всеми монахинями — однако на самом его краю. Прямо напротив поместилась, к их удивлению, настоятельница.
— Почему вы не во главе стола? — прошептала Катя.
— Я специально села сюда, чтобы поговорить с вами, — строго ответствовала аббатиса.
Они изъяснялись по-русски, и несколько монахинь удивленно глянули на них.
Все встали, чтобы произнести молитву. Катя прочитала «Отче наш…» по-русски и перекрестилась по-православному, тремя перстами, справа налево. Атеист (или, скорее, язычник) Ленчик пробормотал вместо молитвы мнемограмму числа «пи»: «Это я знаю и помню прекрасно»…
Трапеза происходила в молчании, и только Катя тихонечко спросила у настоятельницы:
— Что-нибудь случилось?
— Случилось, — кивнула сестра Марта, не поднимая глаз и не отрываясь от еды.
— Что?
— Сегодня утром в монастырь приезжали люди.
— Что за люди?
— Американцы.
Катя с Ленчиком переглянулись.
— Что им надо?
— Они хотели видеть сестру Магдалину. Они настаивали. И угрожали полицией. Вы знаете, что это за люди и чего они хотят?
Настоятельница подняла голову и пристально уставилась в глаза Кате. Казалось, врать аббатисе бессмысленно — насквозь видит. Да и к чему врать!… И Катя молвила:
— Да, мы их знаем. Это — плохие люди. Они уже убили одну девушку в Гибралтаре. Можно сказать,
