Сначала Таня вроде бы провалилась в сон, и спалось ей сладко, а потом вдруг приснилось: она мчится на «Тойоте» по лесной дороге, ловко лавирует меж коряг, уклоняется от хищных лап елок и сосен. Ехать тяжело, Таня хочет остановиться и передохнуть, ищет ногой педаль тормоза… и не находит ее. Смотрит на пол машины — там вообще нет никаких педалей, ни сцепления, ни газа, ни тормоза! И ручника тоже нет, а впереди уже синеет — приближается огромное, бездонное озеро…
«Нет!» — отчаянно закричала Таня и, к счастью, сразу проснулась. Руки дрожат, сердце колотится… Она порадовалась: кошмар закончился быстро. Только уснуть потом так и не смогла. Уже и сосед-пьянчуга домой пришел — он всегда возвращался не раньше трех, и поливалка, как обычно, в четыре утра проехала, а сон все не шел. Таня валялась в постели, тщетно пыталась считать овец со слонами и злилась на себя и на судьбу. Ну и жизнь у нее пошла… Вот и верь после этого гороскопам! Подлые звезды клялись, что в этом году ее ждут сплошные достижения. Надо же было так наврать!. Ничего себе успехи: с работы поперли с волчьим билетом, депутат Брячихин поклялся мстить (и ведь не врет — наверняка отомстит!), да еще и этот наркоман под ко леса кинулся… С такими неприятностями разобраться — никакого гения не хватит. Ни ее собственного, ни даже Валерочкиного… И хотя Таня и повторяла про себя заклинание из любимого Мураками: «Не жалей себя. Себя жалеют только ничтожества», но все равно так было грустно на душе! Так тоскливо! И так хотелось, чтобы кто-нибудь неприятности ее разрулил, и пожалел, и приласкал…
Сон накатил только под утро. Но едва расслабились мышцы и сладко «поплыл» мозг, как тут же почудилось: кто-то стучит в дверь, нагло и требовательно. Таня в ужасе подскочила, прислушалась… Нет, все тихо. И ночь уже на исходе: светло за шторами, и воробьи чирикают, и дворник шуршит метлой. А во всем теле — такая слабость, как единственный раз в жизни было, лет пять назад, когда Татьяна опрометчиво смешала джин-тоник с крепленым красным…
Она с отвращением выбралась из постели. Одна радость в том, что живешь одна: никто не слышит, как ты охаешь и покряхтываешь, словно старая бабка. Что ж за напасть с ее организмом: хоть и умылась — а голова все равно кружится, хоть кофе и выпила — а в желудке все равно тяжесть… И настроение настолько нулевое, что даже отчим (Таня всегда гордилась, что умеет прикидываться) с первого слова понял, что у нее очередные неприятности.
Таня позвонила ему, с напускной бодростью поздоровалась, но Валерий Петрович беззаботные расспросы падчерицы о здоровье тут же оборвал и потребовал:
— Что опять случилось?
— А почему обязательно что-то должно случиться?… — с фальшивым оптимизмом поинтересовалась Таня.
— И все-таки? — Валера явно был не настроен тянуть время.
— Я вчера ночью сбила человека, — вздохнула Таня.
— И рассказала. Сухо, без эмоций, но со всеми подробностями. Как ехала, как ей под колеса бросился парень… И как она испугалась, что он умрет у нее на руках, не стала ждать, пока приедут гаишники, и повезла его в больницу.
Ни в чем обвинять ее отчим не стал — только вздохнул так тяжело, что у Татьяны защемило сердце.
— Я тебе еще вчера хотела рассказать… Весь вечер звонила, — промямлила Таня. — Но твои телефоны не отвечали…
— Я был занят, — сухо ответил Валера.
Чем занимался — объяснять, конечно, не стал.
— И что же мне теперь делать? — жалобно спросила Татьяна.
— Правила дорожного движения учить, — отрезал отчим. — Ты хоть понимаешь, что означает твоя самодеятельность? Почему ты не вызвала «Скорую» и милицию, а уехала?
— Я человека спасла… — неуверенно ответила Таня.
— Это хорошо, что спасла. Но как ты теперь будешь доказывать, что ехала с разрешенной скоростью? А пешеход выскочил неожиданно? И наезд произошел не на «зебре»?
Таня подавленно молчала. Тон отчима был настолько ледяным, что она даже боялась спросить: а дальше-то что же?
Однако выдавила:
— Валерочка, ну, помоги мне! Пожалуйста…
Отчим молчал.
«Неужели скажет: „Надоела ты мне хуже горькой редьки! Делай что хочешь!“?»
— Ну, Валерочка… — жалобно пропела Татьяна. — Мне так страшно!…
Хотя, если честно, в данный момент страшно ей не было. Настроение, конечно, ниже нуля — но раз ночью из милиции за ней не пришли, может быть, все обойдется? К тому же Уголовный кодекс теперь новый, улучшенный. Говорят, что к таким, как она, не матерым преступникам, не рецидивистам, относятся сейчас снисходительней…
— Я так боюсь! — повторила она. — И совсем не знаю, что мне делать… И голова так кружится…
— Только ныть не надо, — по-прежнему сухо попросил отчим. Еще секунду подумал и принял решение: — Бери такси и приезжай ко мне.
— Прямо сейчас? — просветленно спросила Таня. — Спасибо, Валерочка, я приеду! А почему на такси?. С «Тойотой» все о'кей, только фара разбилась и бампер треснул…
— Этого что, недостаточно? — отчим даже не пытался скрыть раздражения.
— А что такого? На ходовые качества не влияет.
— Не узнаю тебя, Татьяна, — припечатал отчим. — Вроде гордишься, что умная…
— Но я правда не понимаю, — прохныкала она.
Отчим вздохнул:
— Тогда объясняю. Фара, говоришь, разбита? И бампер треснул? Что ж, даже для меня, человека, от автомобилей далекого, повреждения характерные. Гаишники тебя на первом же посту остановят. И что ты им скажешь?
— Ой, да… — спохватилась Татьяна. — Какой ты умный, Валерочка! Конечно, я сейчас спрячу машину в гараж!
— Это нужно было сделать еще вчера, — продолжал бухтеть отчим.
«Ура! Он мне поможет! Ура!» — внутренне возликовала Таня и благодарно воскликнула:
— Ты у меня самый лучший, самый замечательный, самый толстенный толстячок во всей Москве!
Отчим поток сомнительных комплиментов проигнорировал. Холодно сказал:
— Жду тебя через час.
Таня нажала на «отбой» и, стараясь не замечать, что ноги по-прежнему дрожат, а голова кружится, забегала то квартире. Одновременно собиралась, подкрашивалась, одевалась — и решала текущие дела. Позвонила маме, наврала, что уезжает в командировку. А то был бы мамуле облом: Юлия Николаевна очень любила звонить в «Пятую власть» и слушать, как Наташка почтительно говорит: «Одну минуточку. Я узнаю, свободна ли Татьяна Валерьевна». А тут никакой тебе «минуточки». Наоборот: «Садовникову? Нет, она у нас больше не работает. Ее уволили!»
Потом Таня набрала Димку Полуянова и обрадовала его тем, что изымает у него «пёжика».
— Прямо сейчас? — огорчился тот.
— Нет. До вечера можешь кататься, — милостиво разрешила Татьяна. — А часам к семи подгони его к моему дому.
— И на кофеек пригласишь? — уточнил Полуянов.
— Если «пёжик» умыт и весел.
— «Пёжик» в полном порядке, — поспешно заверил Димка. — Цел, ухожен, блестит лакированными боками.
— Ну, тогда вместе с ним привози тортик. Выпьем кофе и поболтаем. Только недолго, ладно? А то у меня тут дел выше крыши.
— Все дуришь головы честным гражданам, госпожа рекламщица? «Только с нашим моющим средством ваш линолеум превратится в дубовый паркет»?
