— А ты послушай. Еще в девяносто четвертом году конкуренты начали выдавливать его из бизнеса. Видимо, он не внял предупреждениям «уйти по-хорошему», потому что в начале девяносто пятого на него было организовано покушение. Взорвали его «шестисотый» «Мерседес». Тогда погиб не только его охранник, но и жена, Алла. — Валера вздохнул. — Кажется, он ее любил.
— Изменяя ей при этом с сотрудницей ЦРУ… — усмехнулась Татьяна, временно не верившая ни в какую любовь-морковь. — А его сын?
— Он в то время учился в Англии. И Птушко-старший после покушения бросил свой бизнес в России и тоже уехал за границу.
— Но потом вернулся…
— Да. Он снова появился в Москве в девяносто шестом. Птушко, в числе других магнатов, давал деньги на предвыборную кампанию Ельцина. За это, после того как Ельцина избрали, ему отвалили с барского плеча куш — собственный телеканал. Не метровый, правда, не центральный, а дециметровый. Но все равно это был царский подарок. И Птушко снова стал подниматься…
— Дальше я про его жизнь читала в Интернете, — прервала полковника Таня.
— Боюсь, — вздохнул Ходасевич, — в Интернете не рассказано о главном: он ведь отомстил тем своим конкурентам, что в девяносто пятом взорвали его жену. В начале девяносто седьмого наемные убийцы застрелили главу компании «Рус-Ойл», а тем же летом была взорвана машина с генеральным директором фирмы «Трансэкспортлес», Как всегда, ни исполнители, ни заказчики убийств обнаружены не были. Но мои источники утверждают, что за обоими преступлениями стоял Птушко. Так что он мстителен, этот парень.
— А его причастность к взрыву удалось доказать?
— Разумеется, нет. Птушко много раз тягали на допросы в Генпрокуратуру — но, увы…
В то же самое время молодой и пожилой продолжали разговор в шикарном кабинете, за столиком для гостей. Секретарша принесла старшему травяной чай, а молодому — кофе по-турецки. Неслышно вышла.
— Ты, папаня, — фамильярно проговорил молодой, закидывая ногу на ногу, — видать, давно на татами не выходил.
— Не выходил, — жестко глядя на меньшого, промолвил хозяин кабинета. — И что?
— А то, что если ты противника в первом раунде не уложил, он обязательно нанесет тебе ответный удар.
Старший уязвленно проговорил:
— Я тебя, Николай Николаич, посоветоваться позвал, а не выслушивать твои поучения.
— Это одно и то же, — встрял молодой. Пожилой скривился:
— Хватит, Колька! Говори: что нам делать?
— Как это что? — с деланым недоумением произнес юный и, держа паузу, залпом выпил свой кофе. Поставил чашечку на блюдце, потом перевернул ее вверх дном. Сверху припечатал ладонью, чтобы поскорее стекла жижа. — Их надо добивать. Сначала — ее, а потом — его.
— Итак? — с гордостью спросил Таню полковник Ходасевич (гордость, правда, отчасти была смягчена некоторой самоиронией). — Больше я нарыл информации благодаря моим источникам, чем пишут в твоем Интернете?
— Твои источники бурят глубже, — со вздохом признала Таня. — У меня по Птушко только официальные данные. Сиречь — благостные картинки.
— Делись, — кивнул отчим.
Татьяна взглянула на экран ноутбука.
— Состояние твоего друга, Птушко-старшего, оценивается примерно в пятьдесят миллионов долларов. Значительная часть их — в акциях дециметрового канала УТВ — «Уникальное Телевидение». Не олигарх, конечно, но магнат. Богатый человек. Ему принадлежит не только канал УТВ, но и продюсерская компания «УТВ-Кино». Она производит телесериалы и художественные фильмы. В прошлом году там сняли пятнадцать сериалов и три полнометражных худфильма — один из них даже завоевал приз ФИПРЕССИ в Каннах. Кроме того, Птушко-старший владеет медиа-холдингом: четыре газеты, журнал, две УКВ- радиостанции, новостной Интернет-сайт. Ну, и по мелочи: ему принадлежит карманный банк, небольшая сеть бутиков средней руки, турфирма и — внимание! — частное охранное агентство под названием «Сталь-два».
— В котором числится на службе твой Макс, — заметил Ходасевич. — Я помню.
— Всегда ты все помнишь… — с досадой воскликнула Татьяна.
— Нет, далеко не всегда, — серьезно покачал головой Валерий Петрович. — Продолжай.
— Что еще? Проживает Птушко-старший в особняке по Новорижскому шоссе. Купил он его недавно, ориентировочная стоимость — около пяти миллионов евро. Передвигается по городу на бронированном «Вольво» с джипом охраны. Строит из себя светский персонаж. Обожает тусовки. В последнее время появляется на них вместе со своей новой подругой. Это некая журналистка лет тридцати по имени Анжела Манукян…
— Как-как? — прервал Ходасевич.
— Манукян. А что?
— Ничего.
— Нет, Валерочка, ты что-то про нее знаешь. Расскажи.
Валерий Петрович поморщился и нехотя сказал:
— Женщина по имени Анжела Манукян передала в редакцию «Курьера» документ, украденный из твоего сейфа.
— Интере-есно… — протянула Татьяна. — А откуда ты это взял?
— Из своих источников.
— Н-да, и вправду все нити сходятся к семейке Птушко…
— Давай, продолжай. Что там тебе еще твой Интернет наговорил?
— На светских тусовках Птушко-старший и Манукян всегда появляются вместе, однако проживает она от него отдельно.
— Где они бывают?
— В дорогих клубах. «Циркус», «Мост», «Целина», «Л а Луна» и так далее.
— А что у тебя есть по младшенькому Птушко?
— Прекрасно упакованный мажор, — презрительно скривилась Таня. — И даже история с тем моим полумиллионом баксов ему, похоже, не сильно навредила — не знаю, как уж он тогда ее разрулил, с помощью папаши или без. Наверное, просто вернул депутату деньги — тем дело и кончилось. Сейчас он — весь в шоколаде. Ездит на «Мерседесе-купе». Не женат. У него есть свой дом — на том же участке, где и папанин, только поменьше. Но Птушко-младший за городом, с отцом, не живет. Предпочитает квартиру в Москве, на Сретенке. Работает он в компании отца — директором программ УТВ. Говорят, старший Птушко готовит его на свое место.
— Сколько младшему сейчас годков?
Валерий Петрович достал из пачки сигарету, разминал ее в пальцах, нюхал… Хотелось курить.
— Двадцать пять.
— Прекрасный возраст, — усмехнулся Ходасевич. Снова понюхал сигарету и произнес задумчиво: — Возникает вопрос. Точнее — два вопроса. Первый: почему они обрушились именно на тебя? У них что, других врагов и дел нет? И еще: почему они взялись за тебя именно сейчас?
Кирилл Евгеньевич заметил ее в окно своего кабинета. Сердце взволнованно дрогнуло. Неужели Танюшка?… Вообще-то Кирилл был уверен, что он ее больше никогда не увидит — после того разговора в ординаторской, когда Таня убежала чуть не в слезах. Как он себя потом ругал! Зачем только прицепился к ней с этой беременностью?! Неужели трудно запомнить: темы, которые во врачебной среде — норма, в обществе обсуждать не принято.
Таня, конечно, видела в нем мужчину (и, как Кирилл надеялся, — симпатичного ей мужчину), а он,
