— Нет, но кабинет у меня маленький. Двери в него я обычно не закрываю. Наташка, моя секретарша, тоже, в свою очередь, не закрывает дверь из своего предбанника в отдел.
— Жизнь на виду, за стеклянными стенами, — усмехнулся отчим. — Евгений Замятин, роман «Мы».
— Просто мне так удобнее, — парировала Татьяна. — Я всегда слышу, кто из моих сотрудников чем занимается.
— А они — чем занимаешься ты, — припечатал полковник.
— Но я же главнее, чем они, — не сдавалась Таня.
Отчим только рукой махнул от такого упрямства и не счел нужным дальше спорить с падчерицей.
— Значит, все указывает, — сказал он, откидываясь на спинку диванчика, — на то, что документ похитил кто-то из своих.
— Мне бы очень не хотелось так думать… — протянула Таня. — Но что еще остается? Доступ в нашу контору — по отпечатку пальца; доступ в отдел — тоже. В базу данных замка, я знаю, внесены пальчики семерых человек: меня, Андрея Федоровича и пятерых моих сотрудников. Вот и весь круг подозреваемых.
— А если в этот ваш «дактилоскопический ключ» засунет палец кто-нибудь посторонний?
Татьяна пожала плечами.
— Дверь не откроется. И раздастся сигнал на пульте охраны. Мы ради интереса проверяли.
— А я думал, — иронично заметил отчим, — что эта ваша система чужой палец откусывает.
— Нет, слава богу, — усмехнулась Таня.
— Кто же у вас тогда в кабинетах убирается? — не оставив ироничного тона, спросил полковник. — Неужели вы сами?
— А чего ты усмехаешься? — неожиданно обиделась Татьяна.
— Просто не могу тебя представить со шваброй в руках.
— Да я, в общем-то, и сама себя со шваброй не могу представить, — согласилась Таня.
— Каким же образом к вам в отдел попадает уборщица?
— Уборщица приходит по четвергам и понедельникам. И убирает кабинеты она в рабочее время, когда все на месте.
— Это же неудобно, — заметил отчим. — Сидишь за компьютером, а тебе мокрой тряпкой по ногам елозят.
— Согласна. Зато есть гарантия, что уборщица не выкинет эскиз какого-нибудь важного макета. И не скоммуниздит для конкурентов результаты наших исследований или разработок.
— Значит, — ухватился за последнюю фразу Валерий Петрович, — у вашего агентства есть еще что скрывать — помимо того документа?
— Конечно, всяких конфиденциальных данных полно. И исследования рынка по той или иной группе товаров. И результаты эффективности нашей рекламы… Конкуренты за такую информацию дорого бы дали.
— «Дорого» — это сколько?
— Ну, это я фигурально выразилась. Как-то с трудом могу представить, чтобы какое-нибудь всемирно известное агентство, типа «Огилви» или «Ясперс энд бразерс», шпионило за нами. Я подобных случаев в нашем бизнесе вообще не припоминаю.
— О коммерческом шпионаже вряд ли кричат на каждом углу, — рассудительно заметил отчим. — Хорошо, теперь поговорим о последствиях кражи. Если всплывет информация, что у вас в компании пропал важный документ, — это сильно ударит по вашей репутации?
— Думаю, изрядно, — кивнула Таня.
— Есть ли среди твоих сотрудников те, кто в обиде на вашу фирму?
— В обиде? Вряд ли. По-моему, они все в достаточной степени к нам с Андреем Федоровичем лояльны. Платим мы им хорошо. Никто за последний год никакого открытого недовольства не высказывал. Бурчат, конечно, по углам…
— О чем бурчат?
— В основном что в выходные и по вечерам приходится работать… Но, Валерочка, я не могу представить, чтобы кто-то из них…
— А представить придется, — жестко прервал Татьяну полковник. — Потому что похитить документ больше некому.
Хотя никто никаких объявлений не делал, весть о том, что что-то случилось, по агентству разнеслась быстро. Сотрудникам достаточно было сопоставить крайне озабоченное лицо Андрея Федоровича, вышедшего из кабинета Садовниковой, и поведение самой Татьяны, которая следом выскочила из своего закута как ошпаренная кошка и куда-то унеслась. Работники «Пятой власти» немедленно отложили дела, взялись пить кофе и вслух строить различные предположения о том, что же произошло. Поскольку люди все были творческие, версии звучали злоязычно — в диапазоне от юмора до гротеска.
— Босс предложил Садовниковой руку и сердце, и она помчалась свадебный букет заказывать, — высказался копирайтер Мишка Колпин.
— Нет, они оба расстроенные были, — рассудительно возразила секретарша Наташка.
— Значит, Танька беременна от Теплицына, — заявил дизайнер Артем Пастухов, — и тот погнал ее делать аборт.
— Круто! — оценил шутку напарника Мишка.
— Они, наверное, узнали, что от нас какой-нибудь важный клиент уходит, — попыталась вернуть коллег к реальности другой копирайтер, Полина Павленко. И уколола: — Например, ваши колбасники, которым вы в четвертый раз макеты переделываете.
Родик Щапов — напарник Полины, дизайнер — опять перевел разговор в шутейную плоскость:
— А Танюха, чтобы клиента вернуть, срочно поехала ему отдаваться.
И хотя Татьянины подчиненные ни разу не замечали ни оттенка каких-либо особых отношений между нею и Теплицыным, ни ее излишнего кокетства с заказчиками, все равно злоязычный разговор крутился вокруг секса. Словом, в отсутствие Тани сотрудники вели себя так, как ведет себя любой коллектив в отсутствие начальства: вдохновенно об этом самом начальстве злословили.
…В творческом отделе за чайным столом собралось пятеро.
Один человек из этих пяти прекрасно знал, что на самом деле случилось, но недоумевал наравне с остальными коллегами.
Он очень хорошо играл свою роль.
В то же самое время Валерий Петрович отставил чашку из-под чая и спросил Татьяну:
— Ты кого-нибудь подозреваешь?
— Понятия не имею, — дернула та плечиком. — Пожалуй, никого.
— Тогда расскажи мне о каждом из своих сотрудников.
— С кого начинать?
— С того, кто тебе больше нравится.
Таня вспыхнула.
— А с чего ты взял, что мне вообще кто-то из них нравится?
— Ну, в любом коллективе, — примирительно прогудел отчим, — кто-то нравится меньше, кто-то — больше.
Таня пожала плечами, как бы принимая извинения Валерия Петровича.
— Все пятеро моих подчиненных, — начала она, — люди молодые. Никому еще и тридцати нет. У всех — высокая зарплата.
— Какая конкретно? — перебил полковник.
— У копирайтеров с дизайнерами — около тысячи плюс бонусы. У Наташки, секретарши, —
