Разъяренный Баргузинов ушел неделю назад. Но слежка за Никой продолжалась.
Она без большого труда вычислила, на каких машинах ведется наблюдение, а с одним из «следопытов», белобрысым парнишкой, что целыми днями крутился возле ее салона, Ника даже здоровалась.
Пацан, нимало не смущаясь, отвечал с глумливой ухмылкой: «И вам не хворать, Ника Александровна!»
У Ники была мысль пробить номера машин-'следопытов' через гибддэшную программу, только все руки не доходили.
Да и потом: выдаст ей компьютер информацию – владелец Пупкин Семен Семеныч, проживает там-то…
И что дальше?
Она приедет к нему домой и потребует ответа?
Спросит грозно: «На кого, гад, работаешь?»
Несерьезно как-то.
Может быть, подключить к делу службу охраны собственного салона?
Нет, ни к чему. Неудобно вмешивать подчиненных в семейные дела.
А она была почти на сто процентов уверена, что слежка – именно семейное дело. Типичный баргузиновский прибамбах.
Когда Ника с профессором ужинали в «Патио-Пицце», на парковке у метро «Маяковская» их ждала бежевая «девятка» с двумя знакомыми рожами внутри.
Одна из рож не поленилась заглянуть в ресторан, выпить у бара кружечку пива и смерить Нику подозрительным взглядом.
Она встретилась с братком глазами – хоть бы маскировался тщательней, что ли! – и демонстративно погладила Полонского по щеке.
Пусть сообщают Баргузинову, что его гражданская жена даром времени не теряет.
Ника старалась держаться уверенно и свободно, но в душе ужасно злилась на Ивана: зачем он ставит ее в неловкое положение? Вдруг кто-то из ее знакомых – да пусть тот же Полонский! – обнаружит, что за ней так грубо и бесцеремонно присматривают?!
…К тому моменту, как Ника миновала пост ГИБДД и выехала из города на Осташковское шоссе, решение уже созрело.
Она сегодня же позвонит Ивану и решительно скажет: «Слушай, хватит валять дурака. У нас с тобой все кончено, и „хвосты“ свои убери».
Минут через десять Ника уже въехала в поселок.
Дедуля-охранник увидал ее «БМВ» издали, поднял шлагбаум.
Братки, что жили в поселке, обычно проезжали пост на полном ходу, грозно визжа покрышками.
А Ника никогда не ленилась притормозить и сделать охраннику ручкой.
Дедушка всегда радовался ее приветствию, расплывался в улыбке.
Сегодня он даже не поленился спуститься из своей будки-курятника и подойти к Никиной машине.
– Супруг ваш уже подъехал, – сообщил ей охранник.
«Отлично, на ловца и зверь бежит, – подумала она. – Значит, Иван решил сам приехать и выяснить отношения».
Но Баргузинов выяснял отношения как-то странно.
Он ждал ее не дома, а за два квартала до него – перегородив своим джипом дорогу.
Ника пожала плечами, затормозила, вышла из машины.
Спросила с улыбкой (Иван стоял на дороге, грозный, словно статуя Командора):
– Ты чего здесь? Пошли домой…
Ника успела заметить, что сквозь щелку в заборе за ними наблюдает выводок востроглазых пацанов – в соседнем доме проживал старичок-генерал с многочисленными внуками.
– Нам надо поговорить! – сквозь зубы процедил Иван.
– Ну и поговорим дома, – пожала плечами Ника.
По насупленному виду Баргузинова она поняла, что тот настроен на серьезную ссору. Отлично, она тоже к ней готова. Только не на виду же у соседей!
– А где твой старый хрен? – спросил Баргузинов.
Из-за забора явственно слышалось мальчишеское хихиканье.
Ника подавила злость, показала глазами на место, где пряталась стайка любопытных пацанов, и спокойно сказала:
– Иван, мы все обсудим дома.
Она хотела добавить: «Не позорься!» – но удержалась. Зачем понапрасну его сердить? Им и так предстоит весьма неприятная беседа.
За ту минуту, пока они ехали к дому и парковали машины (свой джип Иван в гараж не погнал, оставил во дворе), Ника уже определила схему разговора: 'Иван, мы взяли друг от друга все, что могли. Наши отношения себя изжили. Я могу тебя уверить в том, что «старый хрен» – всего лишь мой деловой партнер.
Но – не буду.
Потому что теперь – это мое личное дело, и тебя оно не касается.
Наша любовь прошла, помидоры давно завяли.
Настало время поставить точку и расстаться друзьями'.
Но, как иногда бывает в математике (и тем более в человеческих отношениях), разговор пошел совсем не по заданному алгоритму…
Иван прошел в гостиную, машинально принял чашку со сваренным Никой кофе.
Он почему-то избегал ее взгляда.
Смотрел куда угодно, только не на нее.
Ника устроилась в соседнем кресле, выжидательно взглянула на него…
Баргузинов сказал наконец – его голос звучал хрипло и неуверенно, что ему вовсе не шло:
– Ника, я буду с тобой откровенным. Мне это решение далось тяжело… Ника, понимаешь, я понял…
Это так смешно, – он нервно засмеялся, – так смешно и глупо…
Она терялась в догадках.
Чего такого Иван надумал?
Ника коснулась его руки, подбодрила:
– Баргузинов, не узнаю тебя! Чтоб ты – и смущался?! Говори быстрей!
– Да, я смущаюсь! – сказал он громко. – Смущаюсь, как последний идиот!
– Влюбился, что ли? – предположила она. – Девчонку молодую себе нашел?
– Тебя это волнует? – он цепко взглянул на Нику.
– В общем-то, нет, – она равнодушно пожала плечами.
В камине потрескивали дрова.
Огонь увлеченно лизал поленья, подмокшие деревяшки посвистывали.
– Почему дрова мокрые? – неожиданно спросил Иван.
– Опять забыли в дом занести?
– Не занесли.
Только уже под дождем спохватились…
Они еще высохнуть не успели, – призналась Ника.
– Бардак! – резюмировал Иван, презрительно пожав плечами.
Это был прежний Баргузинов – сердитый, строгий, уверенный в том, что без него Никина жизнь пойдет под откос.
– А какого черта ты тогда руки распускал? – фыркнула Ника.
– Сам скандал начал, сам – ушел, а теперь еще на меня наезжаешь!
