Следил бы сам за своими дровами!
Он опустил голову:
– Ну… это… в общем, я извиняюсь., Раньше Ника бы опешила.
Иван – извиняется перед ней?
Извиняется? Смущается, словно школьник? Да раньше за его «прости» она бы ему на шею бросилась, зацеловала бы, растаяла в его объятиях!
Но то было раньше.
А сегодня Ника разъярилась.
Она вспомнила, как прикладывала холодный компресс к щеке, на которой остался след от Ивановой руки, как Васечка утешал ее и плакал вместе с ней…
– Поздно извиняться, – холодно сказала она. – Ушел твой поезд, ясно?
– Ника…
– Он потерянно посмотрел на нее.
– Ну прости меня, я… я погорячился!
Ника не верила своим глазам.
Баргузинов даже говорить стал на пару тонов ниже, его голос звучал мягко, вкрадчиво – вылитый профессор Полонский! Заболел он, что ли? Может, у него СПИД нашли?
– Ты, часом, не заболел?
– Она постаралась, чтобы в голосе прозвучали презрительные нотки.
– Да, заболел, – сказал он спокойно.
– Тобой.
Я заболел – тобой. Люблю тебя, дуру, ясно?
Вот тебе, Никочка, и Юрьев день!
Иван вскочил с кресла, нервно прошелся по гостиной.
Его голос креп, набирал обороты:
– Ника, коза! Старушка, я понял! Понял, что без тебя не смогу!
Он подошел к ее креслу, опустился рядом на пол, взял ее руки в свои:
– Мы столько пережили вместе.
Вместе работали…
Боролись… И я.., я ни разу не говорил тебе, что я тебя – люблю.
Ника ошарашенно смотрела на Ивана. Не может он говорить таких слов. Это не его метод, это бред какой-то… Неужели он ее разыгрывает? Зачем?
– Иван, ты и вправду заболел. С головой поссорился, – сказала она твердо.
Вместо ответа он приник к ее губам.
Поцелуй был не сильно страстным, как всегда. Сегодня его губы касались ее губ осторожно и нежно.
– Ника, давай начнем все сначала, – сказал он, разомкнув объятия.
Она недоверчиво смотрела на него.
И начинала понимать, что Баргузинов действительно не шутит.
До Ивана наконец дошло – спустя сколько лет! – что женщине нужна любовь, нужны нежность и забота, а не только стопки баксов, придирки, окрики и сильный, грубый секс.
Ах, Иван, если бы ты понял это немного раньше… Хотя бы год назад понял!
И стал бы жалеть меня, и прижимать к груди, и утешать, если я плачу… А теперь – поздно.
Ника сказала устало:
– Иван, ты опоздал…
Она тоже вскочила с кресла, встала перед ним – он по-прежнему сидел на полу. На ее глаза Навернулись слезы.
– Знаешь, что я тебе скажу! Ты ночами прятался в своей спальне и счастливо храпел.
А знаешь, каково было ночами – мне?
Когда я сидела без сна, и вспоминала, и думала?
Ты хоть раз спросил меня, каково это – потерять любимых родителей и знать, что ты даже не можешь за них отомстить?
А после этого… банка?
Ты интересовался, каково мне было одной в Америке? Когда я каждый день ждала, что ко мне – придут? Придут и небрежно спросят:
'Мадам Веселова?
Мы тут к вам по поводу кредита…'
Тебя волновали мои проблемы?
Да черта с два! Ты всегда жил, как хотел! Лишь бы тебе было хорошо и комфортно!
Он слушал ее, не перебивая. Ника вошла в раж, заговорила громче:
– Так вот, получай!
Врать не буду, в чем-то ты меня устраивал. Мне было хорошо с тобой – но только так, местами. С тобой классно трахаться, ну и ночами гулять не страшно.
Вот и все.
А я хочу жить с человеком, на которого можно положиться, кто никогда не подведет, кто всегда успокоит…
– Я никогда тебя не подводил, – сказал он глухо.
– Ладно, не подводил, – согласил она.
– Зато – доводил!
Меня тошнит от твоих «молчи, женщина» и «бабе место на кухне»!
– Ника, ну что такое с тобой! Я же никогда тебе ничего не запрещал! Хочешь работать – работай! Хочешь на концерт – иди!
– Ага, иди – а за тобой мои холуи присмотрят!
– Какие холуи? – спросил он удивленно.
– Твои холуи!
Меня даже Катька спросила, разволновалась: «Кто за тобой следит?»
– Когда это было? – настороженно-цепко спросил Иван.
– А то ты не знаешь?! В то воскресенье, на Спивакове!
– За тобой никто не следил, – твердо сказал Иван.
– Ага, ври больше! Хоть бы покраснел для приличия! – горячилась Ника.
В его глазах промелькнула тревога?
– Ника, я действительно никого не просил за тобой следить!
– Слушай, хватит меня за идиотку держать!
Ты сам меня только что про «старого хрыча» спрашивал! Откуда ты знаешь про хрыча?
Иван непривычно терпеливо объяснил:
– Петька, ну, Крамаров, в «Патио-Пицце» ужинал. Он тебя знает. Сказал мне, что ты с каким-то дедом миловалась.
– Да что ты мне гонишь!
Какой там Петька?
Два жлоба на бежевой «девятке» ждали на парковке. И у салона они же крутятся. Еще двое их сменяют.
– Ника, поверь мне! Я тут ни при чем!
– Ладно, ты всегда – ни при чем!
Я жизнью рискую – а ты ни при чем!
Мне плохо – ты тоже ни при чем. Главное, чтобы тебе – хорошо…
– Ника, ты не права, – устало сказал он. – Просто.., я не такой человек.
Не умею я эти сюсю-пусю разводить.
– Ну и ищи себе бабу по зубам! Солдатку! Мазохистку! Деревенскую дуру!
«Господи, что я несу?» – успела подумать Ника.
