– Опять в телевизор хочешь? – подмигнул сын…
Димкин отец, Евгений Кислов, был самым влиятельным среди всех Никиных телевизионных знакомых.
Он держал пакет акций одной телекомпании, входил в совет директоров другой, консультировал третью…
Его должности назывались неброско, на телеэкране он сам почти не появлялся, но в «Останкино» его знали все. И все боялись.
К Нике в салон регулярно захаживали телезвездочки – и все они отзывались о Кислове с нескрываемым трепетом.
Одна из ведущих с ОРТ прямо говорила:
'Ссориться можно со всеми.
Хоть с президентом, хоть с премьером.
А вот с Кисловым – нельзя'.
– Конечно, мам, я приведу Кислова, – пообещал Васечка. – Только не факт, что за ним сам папик приедет. Пришлет шофера, и все дела.
– Ничего-ничего, – успокоила его Ника.
– Ты, главное, Димку притащи. А папе я сама позвоню, приглашу его к нам на ужин.
Ты только узнай какой-нибудь телефон, по которому его можно застать.
Сын вышел на связь во время большой перемены, сказал вполголоса:
– Я во дворе в кустах прячусь… Димка приедет. Только он просит, чтобы ты его у папы сама отпросила. Записывай телефон.
Ника похвалила сына, еще раз напомнила, чтобы он не выдал ее тайны, и позвонила Кислову- старшему:
– Евгений Петрович?
Это Ника Александровна, мама Васи Колесова.
Наши мальчики сегодня хотят покататься на лошадях…
Ну зачем сразу шофера?
Не хотите приехать за Димой сами?
Вы ведь никогда у нас не были… У меня сегодня – японский ужин.
Потом покажу вам, какой шалаш мальчишки построили… Вы всех спрашиваете, что от вас нужно?
Ну хорошо, тогда считайте, что и мне что-то нужно. Если вам так удобнее… Хорошо, жду.
Ника положила трубку и вытерла со лба капельку пота.
Да, этому Кислову палец в рот не клади.
…Евгений Петрович приехал на традиционном «шестисотом».
Сзади, в массивном джипе, тряслась охрана. 'Шофер и два холуя, – быстро посчитала Ника.
– А горничной я сказала рассчитывать на двоих. Ладно, разберется'.
Василек радостно приветствовал папу приятеля:
– Здрасьте, дядь Жень! Вы приехали маму в телевизор брать?
Кислов оценивающе взглянул на Нику и тут же ответил:
– Почему нет, Василий?
Сделаем ей программу…
Его голос прозвучал как скрип пенопласта по стеклу.
А обещание «сделать программу» походило на угрозу дать ремня.
«Э, Евгений Петрович, одной программой не отделаетесь», – подумала Ника. А вслух строго сказала:
– Васька, хватит болтать.
Сын показал ей язык и, хохоча, скрылся в недрах сада.
– Такой он у меня.., невоспитанный, – пожаловалась Ника гостю.
Димка Кислов вел себя не в пример Никиному сыну – робко и сдержанно.
Он, потупясь, поздоровался:
«Здравствуй, папа».
Ника не узнавала в этом пришибленном пареньке обычного заводилу и крикуна.
– Мальчики уже поели и роют в саду подземный ход, – сообщила Ника Евгению Петровичу. – Ваших.., м-м.., подчиненных ждет ужин в малой гостиной. Пойдемте в дом?
Кислов проследил, что ворота надежно заперты. Явно оценил, что дом оснащен видеокамерами.
Махнул охране: «Не нужны, идите».
Братков тут же увела горничная. А Евгений Петрович по-хозяйски взял Нику под руку:
– Куда мне вас отвести?
«Наверно, ждет, что я скажу – в спальню!» – весело подумала Ника и произнесла:
– Пойдемте в каминную. Там накрыт ужин. Пусть мальчишки свой подземный ход достраивают.
За ужином Ника и Евгений Петрович вели светскую беседу.
Первую скрипку, конечно, играл Кислов.
Он угощал Нику свежими анекдотами, баловал последними сплетнями, рассказывал злободневные байки.
Цепкие глаза внимательно наблюдали из-под кустистых бровей. «Следит за реакцией», – поняла Ника.
И изо всех сил старалась своего отношения к телеисториям не высказывать.
А когда смешно – смеяться. Смеяться от всей души.
Евгений Петрович отдал должное суши-бару, удовольствием откушал острый куриный шашлычок под сакэ и склонился над чашкой кофе:
– Ну-с, Ника Александровна, теперь признавайтесь, в чем дело.
Лавры Митковой покоя не дают?
«Хоть бы спасибо за ужин сказал!» – промелькнуло у Ники.
– Да упаси боже! – сказала она вслух.
– Танечка Миткова ко мне в салон ходит, я ее так жалею… Работает, бедняжка, сутками, никакой личной жизни… У меня – другая проблема.
Во-первых, давно хотела вас попросить: будьте добрее к Диме…
Кислов вскинул голову, глаза метнули молнию:
– Спасибо за совет. Только он… Ника не очень вежливо перебила:
– Я знаю, он хулиганит, историю про лягушку в учительской уже слышала. Но мне кажется, Дима просто очень закомплексован.
Он все время смотрит на вас, уважает, преклоняется, боится…
Ему хочется быть таким же сильным, влиятельным…
В общем, таким, как отец.
Вот он и старается – по мере сил.
Привлекает к себе внимание.
– Ну и что – прикажете мне этим гордиться? – ехидно спросил Кислов.
'Телевизионщик ты, может, и классный.
А вот отец – никакой', – быстро подумала Ника.
– Зачем – гордиться? – спокойно сказала она. – Просто уделяйте ему больше внимания.
Сделайте вид, что вам хочется с ним посоветоваться. Скажите, что вам интересно его мнение…
– Ладно, Ника Александровна, – я понял, – с каменным лицом ответил Кислов.
Ника сообразила, что ему уже говорили нечто подобное учителя из гимназии. – Давайте второй вопрос!
Ника слегка опешила.
Честно говоря, она думала, что педагогическая дискуссия продлится несколько дольше.
– Что, вам действительно нужна своя передача? – усмехнулся он, продолжая бесцеремонно ее
